Читать книгу "Женщина-VAMP - Евгения Микулина"

Однако жить я должна. Я стараюсь не выключаться полностью из реальности. У меня в самом деле есть дела в Лондоне, и я в последнее время сильно их запустила… Я пытаюсь выполнять свои рабочие обязанности по электронной почте. Кроме писем Владу – с ним я не общаюсь, макеты утверждает за меня мудрый, добрый, бесконечно терпеливый Грант. Грант понимает меня – он уже обещал, что найдет мне замену. Может быть, попросит Серхио стать главным в Alfa Male – ему это, конечно, по силам. И в любом случае Грант сделает все, чтобы Влад не ушел из журнала. Нельзя допустить, чтобы он увольнялся из-за этой истории. Я виновата в ней – я и должна уйти. Не уверена, правда, что Влада можно будет убедить. Наверняка он теперь не захочет видеть возле себя ни одного вампира. Скорее всего, он уйдет… И это тоже моя вина.

Как и положено проклятому существу, я разрушаю все, к чему прикасаюсь.

О да, я пытаюсь жить. Я не все время сижу у окна, глядя на дождь и жалея себя. Но нет ни единой секунды в этой моей так называемой жизни, когда бы я не тосковала. Не стремилась к нему – всем своим существом. Я выхожу на улицу, я сижу в кафе, бессмысленно уставившись в чашку с кофе, который я, конечно, не пью. И мне кажется, что я вот-вот увижу его в толпе. Мне совершенно не помогает тот факт, что в Лондоне много похожих на него мальчиков. Похожих, но не таких же – с ним никто не сравнится. И все же я то и дело замечаю у кого-то его прическу, узнаю его жесты, то и дело чей-то взгляд, разлет чужих бровей, смех или случайное восклицание напоминают мне его. И каждый раз я вздрагиваю – от страха и от счастья. И каждый раз, приглядевшись, понимаю, что ошиблась. И за это я тоже благодарна.

Я не думаю, что Бог существует. Но человеку – и вампиру – нужен кто-то, кому можно доверить свою боль. Кто-то, с кем можно поговорить. Кого можно о чем-то попросить. И поэтому я сижу тут, заливаясь слезами, и говорю с воздухом, называя его мысленно «Богом». Я прошу его сделать так, чтобы Влад не страдал, потому что я знаю, что сейчас он страдает, страдает невыносимо, как бы ни был сердит на меня, и смертельно боюсь того, что могут сделать с ним этот гнев и эти страдания. Как там было сказано в «Джейн Эйр» – когда Джейн оставила Рочестера и скиталась в отчаянии по пустошам… Я встаю с кресла и беру с полки книгу. Да, вот оно, это место: «Дорогой читатель, желаю тебе никогда не знать страха, что ты навлечешь несчастье на того, кого любишь». Все так, все правильно – такова и моя молитва. Но я прибавляю к ней и другие.

Я прошу дать Владу покой. Прошу сделать так, чтобы его человеческая природа взяла верх над нашей любовью и он смог забыть меня. Я хочу, чтобы он был счастлив. Чтобы он снова любил. Чтобы мое вмешательство в его жизнь не погубило его.

Но я молюсь и о себе. Я прошу звенящую пустоту неба дать сил мне. Я – не человек. Я не могу забыть. Не могу перестать любить. Я прошу дать мне сил, чтобы прожить свою любовь в одиночестве.

И я спрашиваю – хотя знаю, что ответа не будет: сколько это продлится? Сколько времени еще я проведу здесь, глядя на дождь и слушая Уитни Хьюстон? Да, я стала совсем человечной в своей любви к человеку – я действительно сижу, поставив на повтор хрестоматийную песню «I will always love you». И мне не стыдно – хотя должно бы: миллионы женщин слушают ее, потеряв любовь. Это так вульгарно. Но моя потеря и боль от нее – то, что сближает меня с людьми. В этом между человеком и вампиром нет различий. Чего мне стыдиться, если каждое слово в песне относится ко мне – и к нему. Я – не то, что ему нужно, и мы оба это знали. Я ушла и думала только о нем, с усилием делая каждый шаг. И воспоминания, горькие и прекрасные воспоминания о тепле, которое он подарил мне, – это все, что я могу взять с собой. Я должна была оставить его. И – о да – я желаю ему счастья. Я желаю ему любви – другой, иной, новой любви…

Небо молчит – оно только плачет вместе со мной. Потому что я уже знаю ответ.

Вечность. Это будет длиться вечность. Я буду любить его всегда.

И никогда не смогу вернуться.

Глава 29

Нет, я в самом деле не удивлен.

Потрясен. Растерян. Раздавлен. Взбешен. Обижен. Опустошен. Страшно тоскую. Не могу заснуть. Не хочу вставать по утрам. Не могу забыть. Не могу вынести мысли о ней. Не знаю, как жить дальше. Потерял себя… Измотан – и не знаю, откуда взять сил: как будто из меня всю душу вынули, а взамен ничего не положили. Все это – да, про меня. Но не удивлен – нет. Я действительно знал, что так будет. Знал, что рано или поздно она устанет быть рядом со мной, терпеть мою уязвимость и слабость. И бросит меня.

Да, я все знал. Но от этого мне легче не становится. Говорят, предупрежден – значит, вооружен. Верно. Но это все-таки не о любви. Тут невозможно ни к чему подготовиться. Я знал, что когда-нибудь мое счастье закончится. Но я не думал, что это произойдет так быстро. Я надеялся… О господи! Ни на что я, кретин, не надеялся, в глубине-то души. Как там, у Цоя: «Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро…»

Я всегда знал, что она не любит меня так же сильно, как я ее.

Нет, неправильно. Я не знаю, как она меня любит… Что она любит, я не сомневаюсь. Если бы сомневался, что любит – ну хотя бы самую капельку, – то давно бы с ума сошел. Я знаю, что любит, и это придает мне хоть какие-то силы. Просто она любит меня… ну как-то по-своему. И как именно она любит, что это слово для нее значит – этого мне никогда не понять, потому что она вампир, и не такие у нее все-таки чувства, как у меня. И я даже не знаю, сильнее они или слабее, настолько они другие. Но одно я знаю: она не зависит от меня так сильно, как я от нее. Быть рядом с ней для меня – единственное условие жизни. Не «нормальной жизни» или «счастливой» – вообще ЖИЗНИ.

А ей быть рядом со мной оказалось необязательно.

И как теперь жить мне – вопрос.

Нет, ну сначала я выдал весь положенный букет нормальных мужских реакций. Поругался матом. Напился в хлам. Написал Марине гордую эсэмэску. Позвонил, как последняя сволочь, Любе и попытался самоутвердиться. Люба была на удивление расположена мне помочь – что странно, потому что она конечно же понимает, что мною двигало, она ведь умная девушка. Но почему-то ее это понимание не остановило: она пошла со мной ужинать, и пьянствовать, и домой ко мне поехала. После чего я показал себя полной размазней. Она была очень добра ко мне. Очень старалась меня, хм, расшевелить. Но без толку. Мужское начало спало беспробудным сном. Может, вообще скончалось… В общем, кончилось это тем, что мы оделись и до утра сидели с Любой на кухне за бутылкой коньяка: она слушала мои излияния и пыталась давать мне советы. Советы, естественно, бесполезные – потому что я никак не мог нарисовать перед Любой полную картину наших отношений с Мариной и привести реальные причины того, что она меня бросила. Люба, будучи нормальной женщиной, думает, что у меня есть шансы вернуть Марину, – что у той просто какой-то закидон, и его можно преодолеть настойчивым вниманием и уговорами. Потому что, говорит моя добросердечная подруга, «она тебя любит – это со стороны видно».

Не могу же я ей сказать: «Любит-то любит, только это ничего не значит, потому что она вампир. Ей наша человеческая „любовь“ – не аргумент».