Читать книгу "Солдаты эры Водолея - Дмитрий Агалаков"

Когда путники выпили первый кувшин вина и заказали второй, Лонгин спросил у хозяина:

— Скажи нам, есть ли у тебя знакомые, кто хорошо знает кладбища в Этрурии?

— Кладбища? — удивился кабатчик.

— Да. Нам нужен человек, который помнит древний народ Этрурии, его предания и богов.

Кабатчик сделал недоуменную мину:

— Это вопрос, мой господин.

Публичные женщины, шептавшиеся в отдалении, навострили слух.

— Кто бы разбирался в надгробных памятниках этрусков, — продолжал Лонгин.

Бывший легионер пожал плечами.

— Задачка…

Шлюхи переглянулись. Покачивая бедрами и улыбаясь, одна из женщин направилась к путникам.

— А сколько ты дашь, мой господин, если я назову тебе такого человека? — спросила одна из них.

— А сколько ты берешь за ночь? — вместо ответа спросил Лонгин.

— Два серебряных аса — с полуночи до рассвета, — отозвалась та.

— Ты нам лжешь, — прищурив один глаз, усмехнулся Варений. — Ты берешь два медных аса. А то и один. Два серебряных берут молодые шлюхи из Субуры.

— Я дам тебе два серебряных аса, — кивнул Лонгин. — Говори.

— Деньги вперед, — потребовала проститутка, привалившись бедром к их столу.

Александр залез пальцами в кошель у пояса, достал деньги. Женщина неторопливо взяла их и спрятала в одежды.

— В эту плату я готова включить и тебя, красавчик, — ласково сказала она. Александр приглянулся ей больше других. — Мое предложение будет в силе, пока ты здесь.

Александр усмехнулся:

— Я здесь буду недолго.

— Говори же, — поторопил ее Лонгин.

— Его зовут Туск, он старик, живет в десяти милях отсюда, в городке Сиенусе.

— Кто же он? — поинтересовался Лонгин.

— Вас интересуют этрусские кладбища, я не ослышалась? — переспросила женщина.

— У тебя хороший слух, — кивнул сенатор.

— Он тот, кого зовут отпевать всех покойных, в ком течет кровь этрусков. Кто верит их богам. Он знает все тайные заклинания, о нем говорят, что дух его вхож во врата смерти, в ту землю, куда уходят этруски.

— Нам подойдет такой человек, — согласился сенатор. — Теперь тебе остается сказать, как его найти в Сиенусе.

— Я объясню, — кивнула проститутка, — хотя в том городке его знает каждый!

Через час мужчины разбрелись по комнатам. Варений увел с собой обеих женщин, но первая из женщин до самого конца все еще манила за собой Александра.

А на заре, подняв Варения, спавшего мертвым сном в объятиях обеих шлюх, оплетших его руками и ногами, подобно яркому ядовитому плющу, наспех перекусив горячим хлебом и разбавленным вином, все пятеро выехали в сторону Сиенуса.

В городок, где все дома были сложены из грубого белого камня и были прилеплены друг к другу, как булки на противне, они въехали еще до полудня и сразу отыскали дом Туска. Как и объяснила шлюха из таверны, он стоял неподалеку от святилища Уни, между мясной лавкой и гончарной мастерской.

Путники спешились у дома, Аристарх забарабанил в деревянную дверь кулаком.

Им открыл раб-негр с повязкой на голове. Раб низко поклонился, едва увидев перед собой несколько воинов в сияющих доспехах: кирасах, шлемах и наручах, при мечах.

За ним следом вышел худой и высокий старик с прокопченной почти до черноты кожей. Греко-этрусский хитон его был подпоясан в двух местах, на тощих ногах были сандалии. Цепкий взгляд старика сразу оценил важных гостей. Он чутьем понял, кто тут главный, и вопросительно взглянул на пожилого воина.

— Зачем боги привели вас в этот дом? — спросил он.

— Ты — Туск? — спросил у него Лонгин.

— Именно так, — ответил старик и, отступив, указал рукой на дверь. — Пусть важные господа войдут.

Гости вошли — это был бедный и полупустой дом. Несколько скамей, стол и табуреты, сундук. На выбеленных стенах висели головы чужих Риму богов — непривычных и страшноватых.

По просьбе хозяина гости улеглись на циновки, раб принес вина и лепешек. Лонгин не хотел ничем обидеть хозяина и позволил ему проявить гостеприимство.

— Чего желают важные господа? — когда гости вкусили хлеба и запили его кислым вином, спросил Туск.

— Скажи нам, ты бывал на многих кладбищах Этрурии?

Вопрос удивил старика.

— Пожалуй, да, — ответил он.

— Нас интересует надгробье из темного камня. На нем высечен лик чужого бога, но это не бог этрусков. Этот лик с открытой пастью и клыками, гривой и маленькими ушами.

— Я знаю это надгробье, — сказал старик. — Оно находится на кладбище Хару, что на самом севере Кампании. Отсюда два дня пути. Ту могилу все обходят стороной, даже старые этруски. Прикоснуться к ней означает накликать на себя погибель.

Гости переглянулись.

— Ты съездишь с нами туда за хорошую плату? — спросил сенатор.

Старик допил кислое вино из своей чаши.

— Это моя работа — ездить по кладбищам. — Он усмехнулся. — И тем более — за хорошую плату.

— Мы купим тебе доброго коня, Туск, и тогда доберемся за сутки, — уточнил Лонгин.

— Я езжу на муле, но ради вас приму этот подарок.

Миновав половину Кампании, через сутки шестеро путников въехали в городок Лигуриус. В одной из городских лавок, проезжая по его тесным и грязным улицам, они купили мотыгу, пару лопат и моток крепкой веревки. Туск с подозрением следил за этой покупкой. И уже через полчаса были на другой окраине городка.

— Оно близко, — сказала Прозерпина, когда они выехали из города. — То надгробье…

— Верно, — усмехнулся Туск. — А ты — девчонка? Я сразу понял, как только увидел тебя!

— Так ей удобнее путешествовать в нашей компании, — объяснил Лонгин. — Но не будем придавать этому большое значение.

— И она вещунья, — добавил старик. — Это я тоже понял сразу. Что ж, великая Этрурия любит тех, кто одарен богами щедрее других! — Он рассмеялся. — Пророчиц и колдунов!

Ворота кладбища, сложенные из белого грубого камня, приглашали путников войти. Они спешились и, взяв коней под уздцы, прошли под осыпающейся местами аркой.

Кладбище разрослось на горе, оно было старым. На окраине его высился такой же старый храм, заросший кустарником. Рядом стоял колодец. Все, как и сказала Прозерпина. Они прошли дальше. Обелиски и небольшие памятники поднимались из травы. Многие из них были древними и покосились. Их густо оплетал вьюн и дикий виноград. Было много ярких цветов. Тут, под синим небом Этрурии, между мрамором и гранитом, хранившими тела умерших, росли дикие яблони, груши и сливы. Птицы лакомились фруктами. Летали стрекозы и стрекотали кузнечики.