Читать книгу "Дети Нового леса - Фредерик Марриет"

Солнце уже светило вовсю, когда в комнате возник Освальд.

– Сказывают, опасности для него больше нет, мастер Хамфри, а вы вот уже здесь всю ночь просидели. Если дозволите, я сейчас подежурю-ка вам на смену. А вы прогулялись бы пока на свежем воздухе. Это наверняка вас чуток взбодрит.

– Спасибо, Освальд, я так и сделаю, – ничего не имел против он. – Эдвард уже один раз просыпался и, слава богу, был в разуме. Наверняка вас узнает, как только снова откроет глаза. Вот тогда вы и позовите меня.

Едва свежий ветер обдул его щеки, Хамфри и впрямь почувствовал прилив бодрости и решил прогуляться, но почти тут же увидел Клару, которая явно спешила ему навстречу.

– Как ты? – еще не остановившись, выпалила она. – И как себя чувствует Эдвард?

– Ему уже лучше, и, кажется, он уже вне опасности, – коротко бросил он.

– Но, Хамфри, что побудило тебя вчера сказать эти слова? – изумленно взирала на него девушка.

– Не помню, чтобы я вообще вчера говорил, – стремился уйти от опасной темы он.

– Нет, говорил, и, если забыл, могу повторить тебе, – не так-то легко было сбить с толку Клару. – Ты сказал: «Есть надежда, что брат мой сумеет покинуть живым этот дом, в который имел несчастье войти».

– Ну, может, и так, но это были скорее мысли вслух, – не мог уже отпереться Хамфри.

– Но почему у тебя возникли такие мысли? К какому еще несчастью Эдвард вошел в этот дом? Отвечай! Я хочу это знать. Пейшонс потом долго плакала. Зачем ты это сказал? Ведь раньше совсем по-другому думал.

– Да, дорогая Клара. Я раньше действительно думал совсем по-другому, но теперь кое-что изменилось. Только давай-ка оставим это. Все равно объяснить я тебе не могу.

Клара умолкла, но лишь на мгновение, чтобы тут же затронуть не менее щекотливую область.

– Пейшонс сказала, что твои сестры уехали. Ей это сообщил отец. Это правда?

– Да, уехали, – подтвердил Хамфри.

– Но почему? Зачем? Кто теперь будет ухаживать за всеми вашими зверями и птицами? Кто приготовит тебе еду, Хамфри? Как ты без них со всем этим справишься? И отчего тебе даже в голову не пришло сообщить нам с Пейшонс об их отъезде? Мы так хотели бы с ними проститься!

Хамфри был раздражен, измотан тревогой за брата, расспросы Клары загнали его в тупик, он решил ответить ей так, чтобы она обиделась и отстала.

– Моя дорогая, хочу напомнить тебе, вы с Пейшонс – дочери джентльменов, и обе принадлежите к высокому кругу, а сестры мои, как ты знаешь, всего лишь жители леса. У брата и у меня дела с родословной обстоят точно так же. Негоже, чтобы мистрис Пейшонс и ты водили дружбу с такими, как мы. Особенно после того, как мистрис Пейшонс стала богатой наследницей. Отец ее получил во владение одно из самых завидных поместий Англии, и она теперь станет его счастливой хозяйкой. Не пристало помещице Арнвуда водиться с внуками егеря. А так как в Лондоне у нас есть друзья, мы попросили их взять под опеку наших сестер. Нам показалось, это будет для них лучшим выходом. Даже если со мной и Эдвардом что-то случится, они останутся не одни. После того же, как их там обучат, они пойдут в камеристки к вельможным дамам. Тебе, прелестная Клара, разве не кажется, что из них выйдут прекрасные камеристки?

Девушка уже захлебывалась от рыданий.

– Ты очень недобрый, Хамфри! И не имел никакого права отправлять в такой ужас сестер! А кроме того, я тебе не верю!

И, развернувшись, она убежала в дом.

Глава XXVI

Вас, дорогие мои читатели, наверное, потрясло, сколь недобро и грубо наш благородный и рассудительный Хамфри позволил себе обойтись с бедной Кларой? Но не судите его слишком строго. Он всего лишь хотел охранить свои с братом тайны от жителей этого дома. И так как его еще не оставила до конца тревога о нем, а факт, что хранитель присвоил себе их двухсотлетнюю фамильную собственность, поверг его душу и разум в смятение столь же сильное, как и запальчиво-импульсивного Эдварда, легко понять его чувства. Эдвард лишился одновременно и Арнвуда, и надежды на Пейшонс. Хамфри же был потрясен предательством тех, кого почитал за друзей и союзников, и соответственно изменившимся обстоятельствам, а точнее, тому, как он их себе представлял, поторопился избавиться от компании несомненно подосланной к нему Клары, вскоре после чего вернулся в комнату брата.

Эдвард уже проснулся и обсуждал что-то с Освальдом Патриджем. Хамфри к ним подошел. Больной, крепко сжав его руку, с волнением произнес:

– Скоро, надеюсь, я уже буду в силах покинуть их дом. Только бы избежать вопросов хранителя. Он ведь наверняка захочет моих объяснений и насчет отъезда сестер, и по всем другим поводам. Я не желаю ни отвечать ему, ни нанести ему оскорбление. Нет, я совсем не виню его в том, что он получил мою собственность, но и в близких с ним отношениях после этого не могу оставаться. Особенно если к тому же учесть, как отнеслась ко мне Пейшонс. Так что очень тебя прошу, не покидай моей комнаты до того, как тебя сменит Освальд. Тогда ни хранителю, ни кому-то другому при всем желании не удастся застигнуть меня одного. Мы как раз говорили об этом с Освальдом перед твоим возвращением.

– Не беспокойся, Эдвард, именно так мы с ним и поступим, – заверил Хамфри. – Тем более я и сам считаю, что это правильный выход из положения. Кстати, на меня сейчас так насела с расспросами Клара, что я смог отпугнуть ее только грубостью.

Вскоре явился врач, который нашел состояние пациента настолько улучшившимся, что уверенно объявил его вне опасности, добавив к этому, что дальнейшая его помощь совершенно не требуется. Впрочем, Эдвард и сам уже чувствовал: еще несколько дней, и он вполне наберется сил для отъезда. Освальд по его просьбе наведался к ним домой проверить, насколько справляется Пабло со столь многочисленными обязанностями, и привез весть, что тот очень горд свалившейся на него ответственностью, но все-таки ждет с нетерпением Хамфри обратно, так как ему без него одиноко. Хамфри все время, пока отсутствовал Освальд, провел в комнате брата. Хранитель и впрямь то и дело к нему заглядывал, явно намереваясь поговорить с ним наедине, однако вынужден был каждый раз удаляться ни с чем. На его участливые расспросы о самочувствии Эдвард отвечал, что еще очень слаб, преследуя цель, которая вскоре станет ясна.

Днями Эдвард лежал в постели, по ночам же, когда никто, кроме брата, не видел его, старался усиленно двигаться по комнате и четверо суток спустя совершенно окреп для отъезда. Обставлено все было втайне, однако не следует думать, что чувства хранителя для него ничего не значили. Он оставил ему письмо с благодарностью за огромные доброту, сочувствие и поддержку и объяснением своего отъезда – сколь внезапно возникшими, столь и крайними обстоятельствами, говорить о которых он не в силах, боясь причинить боль как одной, так и другой стороне. Именно потому он счел самым разумным покинуть их дом не прощаясь, чтобы отправиться за границу и там обрести свое место, а может быть, и удачу на воинском поприще, ему же, мистеру Хидерстоуну, равно как и его замечательной дочери Пейшонс, желает всяческого процветания и, разумеется, всегда станет о них вспоминать с теплотой и признательностью. Послание было оставлено Освальду Патриджу, и братья покинули дом, пока в нем все еще спали.