Читать книгу "Мировой заговор против России - Олег Козинкин"

В этом плане можно согласиться с выводом исследователя К. Романенко («Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров», М., 2007 г.): «Расстрелять Тухачевского надо было не в 1937, а еще в 1930 году или, по крайней мере, упрятать в сумасшедший дом», — меньше вреда было бы.

Ведь сигналы на Тухачевского как на неблагонадежного товарища поступали еще и во времена Дзержинского в 1930 году. Но Сталин, невзирая на доносы, никогда не лишал человека возможности проявить себя на благо Родины. И наверное, зря.

И то, что Т.К. Жуков, как начальник Генштаба, в точности повторил все гениальные фантазии Тухачевского, говорит еще и о том, насколько сам Жуков в душе преклонялся перед великим механизатором. Ведь это Жуков удумал создать к 9-ми имеющимся мехкорпусам, которые сами не имели толком своей тысячи танков, еще 20 мехкорпусов, которые в итоге к началу война были практически без танков в большинстве своем. Которые имели задачи как полноценные, но которые в принципе воевать не могли. Но это преклонение не было слабостью только одного Георгия Константиновича. Похоже, что этим болели и другие наши генералы. Многие были в друзьях у Тухачевского и его подельников.

Только арестовано по делу маршалов было около 4 000 офицеров и расстреляно около 200 генералов за участие в попытке военного переворота из полутора тысяч всех расстрелянных в те годы. И большинство из старших офицеров очень сильно сомневалось в виновности казненных и посаженных.

Дурная стратегия встречных лобовых сражений от Тухачевского с возвращением в Генштаб Б.М. Шапошникова была похоронена, но сторонники и поклонники расстрелянного маршала в РККА остались. И хотя в сентябре-октябре 1940 года был утвержден разработанный Шапошниковым «План отражения агрессии», предусматривающий активную (прежде всего!) оборону против наступающих моторизованных клиньев немцев, у подавляющей массы генералов преобладало непреодолимое желание схлестнуться с супостатом чуть не лоб в лоб в открытом поле. А так как русский солдат самый стойкий в бою, то и победа будет за нами! Тем более, после того как начальник Генштаба Шапошников был снят по состоянию здоровья в сентябре 1940 года, у всего генералитета НКО и ГШ стала преобладать «активная наступательная доктрина».

В своей книге «Упущенный шанс Сталина» историк М. Мельтюхов приводит слова тогдашних идеологов ВКП(б) и армии, текст проектов Директив Главного управления политической пропаганды РККА (ГУ 1111) от июня 1941 года, так и не утвержденных ЦК ВКП(б), «подтверждающих» его версию о том, что СССР (Сталин) вели наступательную внешнюю политику и собирались напасть превентивно на Германию летом 1941 года, но не успели. Как говорится, каждый волен видеть то, что ему больше нравится.

Но в тексте проекта Директивы ГУИН, приведенном Мельтюховым, говорится: «Опыт военных действий показал, что оборонительная стратегия против превосходящих моторизированных частей никакого успеха не давала и оканчивалась поражением. Следовательно против Германии нужно применить наступательную стратегию, подкрепленную мощной техникой» .

Встречное немедленное лобовое контрнаступление на врага, культивировавшееся еще со времен Тухачевского, вызывало восторг не только у Жукова, но и в политуправлениях. Это было сутью военных воззрений большинства генералов РККА, учеников Тухачевского, а не выдумкой только Жукова и Тимошенко. И наши генералы так и собирались воевать в случае нападения Германии, смелым ударом, как на поле Куликовом.

Замполиты РККА считали, что против мехчастей немцев нельзя обороняться, а надо «применить наступательную стратегию». А немцы усилили свои части противотанковой артиллерией, и наши танковые удары тупо сжигались во встречных наступлениях. У нас что — Генштаб не знал структуру вермахта и то, что немцы против танковых ударов усиливают свои ПТО?! Знали однозначно. Но наши генералы собирались воевать по опыту Первой мировой и локальных войн. Ведь так и воевали в Первую мировую и в Гражданскую унтера-кавалеристы, и они, перенося свои «знания» на будущую войну, не желали учиться на примере Европы после 1939 г.

И хотя Сталин постоянно указывал своим генералам, что опыт тех войн нельзя тупо применять в современной войне, пока они себе сами лбы не порасшибали и солдат не положили, генералы поверить не могли, что выпускник семинарии без диплома оказался умнее выпускников кавалерийских курсов РККА.

В тексте этой так и не утвержденной Директивы ГУН откровенно заявлялось: «Неверно было бы, однако, расценивать нашу мирную политику как вечную и неизменную. Это — временная политика, которая вызывалась необходимостью накопить достаточные силы против капиталистического окружения. Теперь мы такие силы накопили и вступили в новый, наступательный период внешней политики СССР, который возлагает на нас большие и ответственные обязанности… Не исключена возможность, что СССР будет вынужден, в силу сложившейся обстановки, взять на себя инициативу наступательных военных действий… »

Правда, потом в тексте идет смягчение воинственного задора: «В современной, исключительно напряженной международной обстановке, СССР должен быть готов ко всяким неожиданностям и случайностям и держать порох сухим против каждого империалистического государства, несмотря на наличие пактов и договоров с этим государством». Надо быть готовыми к нападению и смело всех победить.

И хотелось бы причины трагедии лета 1941 года, разгрома и гибели РККА списать на некоторое недомыслие и недопонимание генералитетом правил ведения современной войны — хотели, как лучше, а получилось не очень.

Улик, говорящих о том, что, кроме вечной российской безалаберности (полководческой наивности командиров и прочих объективных факторов), было и предательство, причем так много, что впору говорить о саботаже и заговоре в среде красных командиров.

Другое дело, что доказать факт саботажа, как и работу агентуры влияния практически невозможно. Если были факты явного предательства среди командиров, таких быстро ставили к стенке. Но доказать явный предательский умысел на уровне высшего командного состава почти нереально.

Поэтому Сталин и не перестрелял толпы генералов ни в 1941 году, ни после. Кого смогли раскрутить за конкретные грешки, иногда не связанные напрямую с преступной деятельностью в организации разгрома РККА, того посадили и к стенке поставили. Но основная масса полководцев, на чьей совести солдатские жизни, бессмысленные потери и чуть не погибшая страна, стали героями, потом мемуарами себе рейтинги повышали и славу зарабатывали. Но с «победителями» Сталин попытался разобраться после войны, когда в 1948 году затеяли под видом опроса командиров расследование причин погрома июня 1941 года. И опрос этот начали как раз после того, как Жуков попал в опалу очередную — в феврале 48-го его отправили в Уральский округ.

Такое впечатление, что в среде генералитета перед войной было, как минимум, две группировки. Одни были сторонниками Ворошилова, Буденного и Шапошникова, сменившего в свое время «великого полководца» Тухачевского на посту начальника Штаба РККА (Генштаба) и показавшего разницу между выпускником Академии Генерального штаба еще Российской Империи и дилетантом-выскочкой, прославившимся в походе на Варшаву и в подавлении крестьянских бунтов. Эти командиры были сторонниками Сталина.