Читать книгу "Нет имени тебе... - Елена Радецкая"

Как давно я не рисовала!

Нарвала целый сноп люпинов, нежные левкои, колючие ветки шиповника с белыми цветками, свалила все это на крыльцо и пошла за маленькими цветочками дикой фиалки и землянички, которую видела у забора. Заставила и комнату и веранду, посуды здесь в избытке. Нарисовала кастрюлю с люпинами. Но как-то скучно рисовать одной зеленухой. В аптечке был йод – палитра обогатилась. Нарисовала кувшин с левкоями, фарфоровую супницу с ветками шиповника, рюмку с фиалками и вид из окна – яблони, а на заднем плане сортир с притулившимся к нему кустом бузины. И все, кончились и зеленка и йод.

Снова моталась по саду, сидела в траве, разглядывая нежно-ворсистые листочки крапивы и листочки лебеды, будто тальком с изнанки припудренные. Мне хорошо одной, я люблю одиночество, никто мне не нужен. Только ночевать боюсь одна. Темноты боюсь, шорохов, стуков. Не могу объяснить конкретно, чего именно. Глупо сказать, что привидений, но чего-то типа такого, необъяснимо ужасного. Это у меня с детства, я уже тогда догадывалась, что можно умереть от страха. Дома был старинный, еще моей прабабушки, а может, и прапрабабушкин ночник – слоник из зеленого, цвета нефрита, матового стекла. Я его разбила, а мать склеила, потому что я его очень любила. Каждую ночь его вспоминаю. Я и в городе-то боялась, если одна спала в комнате, а на даче… Тут ва-аще… Все поскрипывает, постукивает, поохивает, повздохивает. Еще меня пугают далекие вопли, смех – в белые ночи, в особенности в выходные, люди гуляют до утра. Сильно вздрагиваю от резких неожиданных звуков. В общем, я не сплю без бухла, и с бухлом-то не очень. Нехорошее время где-то с двух до четырех ночи. Его нужно перетерпеть, а потом можно спать.

На предстоящую ночь у меня было полбутылки водки. Перед тем две ночи я ночевала с флюсом, а еще раньше – с Блаженным Августином. С ним мы хорошо сидели чуть не до утра.

Ярик обещал какую-то охрененную книгу и привез. Аврелий Августин. Он же – Блаженный Августин. «Исповедь» называется. Сказать, что я удивилась, открыв ее, ничего не сказать. Я офонарела. Какие-то молитвы. Читать невозможно. Но главный вопрос: зачем Ярик принес эту книгу? Может, он верующий, сектант какой-нибудь, и хочет меня обратить? Или решил проверить, не дура ли я? И проверять не надо – дура! Но признаваться в этом я не собираюсь. Он ждет от меня реакции? А как на Блаженного Августина реагировать?

Попробовала читать. Полная хрень. Изучила предисловие, стало еще яснее: бесполезняк!

Этот мужик жил в четвертом веке, был епископом и написал чертову тучу сочинений – более 40 томов. И с тех пор все балдели над тем, что он написал, так в предисловии сказано: внес неоценимый вклад! И Гете балдел, и Лев Толстой, а Петрарка, тот вообще не расставался с этой книгой, так и таскал ее всюду за собой, куда бы ни ехал. В общем, все балдели, одна я ничего не поняла.

На другой день собралась с силами и попробовала вникнуть. Сначала Августин не был христианином, а потом стал, и тогда роздал все свое имущество бедным, только домик оставил, в котором жил, женщин на порог не пускал и сочинения свои клепал. Если «Исповедь» – лучшее сочинение, могу представить, каковы те, что похуже. В книге никаких событий. Кается мужик в том, что было и чего не было. Ребенком чужую яблоню обтряс – кается, с бабой когда-то спал – кается. Потом-то, став христианином, ничего такого он уже не делал, жил монашеской жизнью, а каялся за прошлое. В предисловии сказано: глас совести на предельной высоте!

Невозможно, чтобы это была любимая книга Ярика!

Меня не оставляло беспокойство, что я скажу по поводу прочитанного. Что, блин, тут можно сказать?! Ярик в универе философию изучает, а мне сии богословские труды на фиг сдались?

Белые ночи подвели, солнце еще высоко стояло, а шел уже девятый час. Я узнала об этом возле «Березки». Шла, думала об этой книге, и тут – бац! – замок на дверях. Немного поболталась вокруг, увидела старика бомжеватого вида, малость пьяненького, и меня осенило спросить, где можно купить спиртное. Интуиция не обманула, во-первых, старик оказался очень даже информированным, во-вторых, без добрых людей, отравляющих других добрых людей бормотухой, мир ни в одной из своих точек не обходится. В общем, старик привел меня в какую-то клоаку. Из богатого ассортимента выбрала самое безобидное – водку, остальное было откровенной отравой.

На обратном пути я думала о том, что надо бы бросить пить. Я же могу целый день не пить? Значит, могу и два дня, и три. Надо только волю напрячь. Я же не алкоголичка! В любой момент брошу, просто этот момент еще не наступил. Захочу и брошу. Но не сегодня и не завтра, потому что иначе мне ночь не пережить. Наверное, если бы у меня бывало похмелье, давно бы бросила.

Я оттягивала момент, когда останусь с рюмкой наедине. Лучше бы попозже, чтоб потом сразу заснуть. Из закуски у меня, как у вороны, был кусочек сыра. Печенье сладкое. Устроилась на веранде: закрыла дверь на крюк, поставила перед собой хлебницу, прислонила к ней открытого наугад Аврелия Августина и налила рюмку.

– Ваше здоровье! – сказала ему. – Только как вас называть? Падре? Отец? Батюшка?

Возможно, Блаженный Августин и не самая плохая компания, но у меня с ним не было общих точек пересечения. Тем более я знала о его отрицательном отношении к женщинам, что меня не могло настроить в его пользу.

«О, истина, свет моего сердца, пусть не говорит со мной темнота моя! Я скатился в нее, и меня обволокло тьмой, но и там я так любил Тебя! Скитался и вспомнил Тебя», – прочла я.

Вот и меня обволокло. Только мне и вспомнить некого, и любить некого. Подозреваю, я вообще лишена этого дара.

Налила еще рюмку.

«Да не в себе найду жизнь свою: я плохо жил с собой, смертью был я себе, в Тебе оживаю. Говори со мной, наставляй меня. Я поверил книгам Твоим, но слова их – великая тайна».

Я тоже плохо жила, я не умею жить ни с собой, ни с кем другим, я плохо о себе думаю, я дрянь и гадина. И поговорить не с кем, кроме тебя. А может, ты в такой же заднице, как и я, если беседуешь с тем, кого не понимаешь? Интересно, он тебе отвечает?

«Зову Тебя, Боже мой, «милосердие мое»; Ты создал меня и забывшего тебя не забыл. Зову тебя в душу мою…»

Этот Августин мне, честное слово, даже нравился. Он, без сомнения, был очень искренним мужиком и не стеснялся выражать свои чувства. А еще он отчаянно страдал, пусть даже из-за каких-то смешных, на мой взгляд, причин. Я исполнилась сочувствием. Способность к виртуальному общению нас сближала, хотел он того или нет.

Взялась читать сначала, но там практически одно и то же: просит и кается, кается и просит, а иногда все это похоже на письма к страстно любимой женщине отчаянного безумца, у которого сердце горит. В любви он жаждет раствориться и даже расплавиться. Просто атас!

«Кто даст мне отдохнуть в Тебе? Кто даст, чтобы вошел Ты в сердце мое и опьянил его так, чтобы забыл я все зло свое и обнял единое благо свое, Тебя?..»

«Голос твой – радость моя; голос твой дороже всех наслаждений. Дай, что я люблю: ведь я люблю. И любить Ты дал мне. Не оставляй даров Твоих, не презри жаждущую былинку Твою…»