Читать книгу "Разбойник и леди Анна - Джин Уэстин"

Анна застонала:

– Ты говоришь о благопристойности! Что случилось с моим отважным разбойником?

Его рука скользнула под ее корсаж на спину, и была она как раскаленное железо, которым клеймят скот, но его лицо было обращено к присутствующим с самым невинным видом.

– Можешь быть уверена, жена, что твой Джентльмен Джонни проявит себя и нынче ночью, и завтра, и…

– И это несмотря на то, что викарий напутствовал нас не предаваться сладострастию в браке?

– Именно поэтому, – сказал Джон.

В этот момент их окружила толпа, жаждущая поздравить новобрачных, в том числе фермеры и арендаторы, спешившие выразить свое почтение новым господам. Некоторые из них помнили Джона еще мальчиком. В огромном зале на козлах был сервирован свадебный стол, и были там осетр в укропном соусе, и тушеный заяц в горшке, и блюдо редиса, и горячие кексы с тмином, маслом и медом, и свадебный бенберийский пирог с начинкой из красной смородины за невесту и жениха, пока наконец с обычными фривольными шутками не проводили их в брачную постель.

Джосая, растолкав всех, просунул голову между занавесками их постели.

– Не удивляйтесь, дорогие друзья, если уже зачали младенца. Клянусь именем короля, это благодаря моей чудотворной мази.

Его парик, так полностью и не принявший прежнего облика после шторма в канале, клонился на один бок, и вместе с ним клонилась и его голова.

– Если она способна сделать старуху снова молодой и удалить оспины, то вполне может нарастить новый член. Думаю, мое искусство целителя сделает меня знаменитым.

Джон и Анна рассмеялись.

– Джосая, король частенько дурачится, но он не дурак, – сказала Анна.

Джосая тряхнул головой:

– Вы правы, миледи, но король – человек. Половина врачей в Лондоне пользует мужчин, чтобы их члены становились длиннее или сильнее, а другая половина пользует дам, чтобы увеличить их груди или сделать их плодовитыми. Кто хочет верить, поверит. Вера творит чудеса, как утверждают церковники.

Доктор ухмыльнулся и исчез, задернув за собой занавески и закрыв дверь.

Глава 26

Прекрасная молочница

Анна тихонько раздвинула занавеси на кровати о четырех столбах навстречу прохладному утреннему воздуху. Где-то между грубошерстными простынями затерялась пара белых перчаток, символизирующих чистоту новобрачной, которые дала ей Бет. Они были отброшены в сторону и почти позабыты за ненадобностью.

Анна, обнаженная, села на край огромной кровати, скрестив ноги, и смотрела на Джона, спавшего в хозяйской спальне Беруэлл-Холла. Этот плут улыбался во сне.

– Неужели так будет всегда? – спросила она едва слышно. Вопрос этот был искушением судьбы, но именно его задает новобрачная, потому что рядом с ней спит тот, кто останется возле нее всю оставшуюся жизнь.

Джон, притворявшийся спящим, приоткрыл один глаз.

– Всегда – очень долго, – сказал он, все еще улыбаясь. – Но по крайней мере до тех пор, пока ты не состаришься и не будешь едва ковылять.

Глаза его искрились смехом, руки он заложил за голову, как в комнате Нелл Гвин, и его темные глаза искушали, требуя, чтобы она любила его.

Анна с восторгом и гордостью смотрела на Джона, не в силах оторвать рук от его скульптурного тела. Он был самым красивым мужчиной из всех, кого ей когда-либо доводилось видеть. Ей было жаль юных девушек, которых насильно выдали замуж за богатых стариков. Почему даже в нынешний просвещенный век старшие члены семей продолжали считать, что без титула и богатства не может быть счастливого брака?

Анна погрузила пальцы в тугие завитки темных волос на груди Джона.

– Я как раз размышляла о том, какой ты замечательный, муж, – сказала Анна, перекатывая на языке это новое слово и ощущая на вкус его сладость.

– Вполне приемлемое размышление для жены Джона Гилберта, – сказал он, садясь в постели и притворяясь вялым и ленивым. Он потянулся к ней, усадил ее верхом на колени лицом к себе так, что ее обнаженные соски коснулись его груди, что вызвало у нее стон удовольствия и предвкушения, как это уже однажды было в комнате Нелл Гвин.

– Что мне думать о новобрачной, – сказал он, целуя ее в ямку на шее, – напрочь лишенной девической скромности?

– Что тебе повезло, – сказала Анна.

– Разве? – поддразнил он ее. – Ты берешь вольного джентльмена удачи, превращаешь в сельского сквайра, привязанного к земле, и при этом заявляешь, что ему повезло. Так может думать только леди Анна Гилберт, хозяйка Беруэлл-Холла.

– Но все в этих краях рассказывают историю о том, как ты променял ремесло разбойника на любовь к леди-пиратке.

Джон вздохнул:

– Это верно. Возможно, придется искать что-нибудь интересное в другой области. Но где? Вот в чем вопрос.

Анна подняла голову, подставляя его поцелуям шею, потом дотянулась до его губ, тотчас же открывшихся, и снова началась их любовная игра. Очень скоро ласки его языка заставили ее оседлать его крепкое мужское естество, восставшее и отвердевшее без помощи целебной мази Джосаи. Руки Джона крепко удерживали ее за ягодицы и притягивали к себе до тех пор, пока даже легкий летний ветерок не смог бы проникнуть между ними. И когда он заполнил ее всю, они покачивались вместе, не разжимая объятий, а занавеси постели приплясывали в такт их движениям.

– Полегче, Джон, умоляю, – попросила она, в то же время томимая жаждой быть расплавленной и смытой волнами охватившего ее желания.

Джон со стоном пытался ласкать ее груди, двигавшиеся мимо его губ, едва их касаясь, и это продолжалось до тех пор, пока соски ее не превратились в твердые бутоны. Вскоре любое его движение приводило Анну в трепет, и от этого все его чувства были сосредоточены в одной точке его тела, в его мужской плоти.

Джон не мог больше сдерживаться и излил в эту женщину, самую прекрасную на свете, всю свою любовь и мужскую силу. Излил их в свою жену. В ту, что носила его ребенка. Во многих отношениях она была самой раздражающей из известных ему особ женского пола, и все же с ней и только с ней одной он впервые в жизни познал умиротворение. Это было необъяснимо. Так же необъяснимо, как рай и ад.

Вконец истомленные, они лежали рядом до середины утра и поднялись с постели, лишь когда долг лорда и леди Беруэлл-Холла повелел им заняться делами.

Когда Анна и Джон вошли в зал, на них обрушились шутки и поддразнивания, как всегда на всех новобрачных, и он принимал все это с юмором и гордостью, а она с притворной скромностью. Они провели этот день, объезжая верхом поля и приветствуя фермеров, обрадованных тем, что взимаемая с них высокая арендная плата будет снижена, и каждый выражал свою радость ввиду того, что не стало лорда Уэверби. По слухам, его голова красовалась на пике над Лондонским мостом.