Читать книгу "1982, Жанин - Аласдар Грэй"

Когда я вернулся в клуб, то не обнаружил там привычного оживления. Я взял кофе и подсел к Родди, Роури и писателю, которые были неестественно молчаливы.

– А где наши девушки? – спросил я.

– Хелен уехала домой к родителям. А Диана, скорее всего, по-прежнему в полицейском участке, хотя едва ли это имеет смысл, – ответил Родди.

– Хелен уехала? Диана в полиции? Какого черта?

Все трое уставились на меня, как будто я спросил, в какой стране мы сейчас находимся.

– Ты что, не знаешь, что Брайана арестовали? – спросил Родди.

Я тут же сообразил:

– Неужели эти картины все-таки оказались ценными?

– Ага, они, оказывается, стоят тысячи фунтов. Но дело не только в этом.

Где-то в районе полудня в клуб явилась полиция. Возможно, причиной тому была газета, которая негативно отзывалась о клубе, а полиции все-таки платят деньги за борьбу с негативными явлениями.

Они опросили работников, осмотрели помещения и не нашли ничего криминального (что не удивительно, ведь ничего криминального не было). Потом они попросили документы на деятельность клуба, чтобы отвезти их на проверку экспертам. Это займет два-три дня, сказали они. Практичный радикал заметил, что без этих документов он не сможет открыть клуб вечером, а поскольку клуб работает только во время фестиваля, то закрытие даже на пару дней грозит ему банкротством, к тому же он не сможет рассчитаться с работниками. Полицейские сказали, что им очень жаль, но, если документы в порядке, он непременно получит их назад через пару дней. В те времена еще не было дешевой копировальной техники. Практичный радикал попросил разрешения поехать вместе с полицейскими в участок, чтобы, если экспертов не окажется на месте, он мог скопировать необходимые бумаги. Полицейские не возражали, и радикал отправился в участок вместе с Брайаном, который тоже был заинтересован в том, чтобы клуб работал. Вскоре после их ухода явился один из хозяев клуба со своим адвокатом – они тоже были заинтригованы газетной статьей. Прежде всего их удивило, что клуб задействовал площадь втрое большую по сравнению с арендованной, но настоящей неприятностью оказались испорченные портреты, которые, как и предполагал художник, принадлежали кисти Рэйберна. Хозяин с адвокатом пожелали видеть людей, которые были инициаторами всех этих безобразий. Вместо того чтобы сразу направить их в полицейский участок, все принялись уверять их, что понятия не имеют, где эти люди, но что они наверняка вернутся к вечеру и свяжутся с хозяином при первой же возможности. Хозяин и его адвокат удалились в скверном расположении духа. Диана бросилась в полицию, чтобы обсудить все с Брайаном, но там выяснилось, что и Брайана, и радикала заперли в камерах за оскорбление полицейских, сопротивление при аресте и сознательную порчу общественной собственности. Ей даже не дали с ними поговорить, поскольку она не была адвокатом и поскольку оба в тот момент получали медицинскую помощь в связи с повреждениями, полученными при совершении ими второго и третьего преступлений. С этими новостями Диана вернулась в клуб, после чего Хелен сказала, что с нее довольно, что она не может больше выносить этот бардак – она отправляется к родителям, и пусть ребята ей звонят, но только если повод будет действительно серьезным.

Остальные были очень взволнованы, однако когда Брайан вернулся и рассказал все по порядку, мы поняли, что ничего необычного не произошло. В участке их усадили за небольшой столик в углу шумного офиса. Под диктовку радикала Брайан принялся печатать, однако спустя час они прекратили работу. Они прикинули, что если даже будут без перерывов работать до самого открытия клуба, то все равно успеют скопировать меньше половины документов, так что смысла в этой работе нет. Они объяснили это дежурному сержанту за стойкой и попросили разрешения взять документы поздно вечером, когда эксперты уже уйдут с работы. Сержант сказал, что у него нет полномочий, чтобы позволить им это, и вообще сейчас в участке нет чинов, которые имеют такие полномочия. Услышав это, Брайан и радикал стали говорить быстрее и громче. Они повторяли то же самое, но уже с некоторой иронией, даже сарказмом и угрозами передать дело в высшие инстанции. Брайан заявил, что власть полиции не может быть выше закона, под защитой которого находится свобода шотландских граждан. Оба были возмущены несправедливостью, полагая, что раз они не сделали ничего предосудительного, то могут чувствовать себя в полной безопасности. Это была ошибка. Они энергично жестикулировали перед лицом сержанта, и в результате он обвинил их в оскорблении личности. По пути в камеры они шли не то быстрее, не то медленнее своего конвоя, в общем, кончилось тем, что они грохнулись и помяли край мусорной корзины. Никаких серьезных повреждений они не получили, просто царапины, которые достаточно было обработать, например, йодом. Словом, цепь событий, приведшая их в камеры, была невероятно банальна.

Тем вечером мы повесили над входом табличку, сообщавшую, что по непредвиденным обстоятельствам клуб закрывается, а об открытии будет сообщено дополнительно. Потом мы забаррикадировали двери и расселись внутри, слушая, как возмущенные посетители колотят в дверь, требуя вернуть им деньги за купленные билеты. Я чувствовал страшное разочарование, смешанное с необоримым желанием предпринять что-нибудь правильное и практичное.

Отчасти это разочарование имело сексуальный характер. Хелен завела меня, но не удовлетворила, и сейчас я с неудовольствием думал о том, что вскоре предстоит заняться любовью с Дэнни. Вокруг меня мрачно напивались хмурые люди, от которых не приходилось больше ждать острот или благодушия. Я объявил оставшимся членам нашей труппы:

– Я расскажу вам, что я собираюсь сделать завтра. Мне заплатили за работу, а вам, наверное, нет. Так?

Им не заплатили. Тогда я продолжил:

– Так. Если завтра к обеду Брайан и Хелен не вернутся, я разберу наш зал для выступлений и верну материалы компаниям, которые нам его одолжили. Я также расплачусь за аренду микроавтобуса, так что Родди и Роури смогут вернуть осветительное оборудование в Глазго.

– К чему такая спешка? – буркнул кто-то после паузы.

– Никакой спешки, – ответил я. – Я просто не люблю расточительство. В условиях, когда репутация наша подмочена, мы на примете у полиции, на нас точит зуб хозяин и его адвокат, на нac сердиты посетители, сломана часть оборудования й ранен режиссер, наше шоу больше не имеет никаких шансов. Оставаться здесь – означает попусту тратить время, деньги и силы. Полиция продержит у себя документы еще по меньшей мере два дня, так что, даже если клуб откроется опять, даже если отпустят Брайана и вернется Хелен, у нас останется всего лишь одно выступление и народу на нем будет меньше, чем актеров, можно не сомневаться. Давайте не будем скатываться до такого уровня.

Диана сказала:

– Джок, ты же не режиссер, ты всего лишь электрик. Не все настолько однозначно хреново, как ты думаешь. Мы не должны ничего предпринимать, пока не выпустят Брайана.

ОДИННАДЦАТАЯ НОЧЬ

На следующий день к трем часам Брайан не появился. Я не собирался больше ждать и позвонил в фирму, где мы одолжили материал для подмостков. Там нашелся какой-то человек, который согласился забрать все в течение часа. Он даже был готов помочь демонтировать сцену.