Читать книгу "Веселая поганка - Людмила Милевская"

«На что надеется этот притворщик и негодяй? — изумилась я. —Предатель, он еще и к Богу обращается. А Бог? Куда он-то смотрит? Среди Егочистых преданных вершится такое зло, творится такое падение, а он бездействует!Обладай я возможностями Всевышнего, я бы этого Гургенова, не дожидаясь егоследующей жизни, уже в этой превратила бы в козла. Даже хуже.»

У меня возникло естественное желание покинуть свое укрытие ис воплями «где мой сын?» наброситься на падшего Гургенова с кулаками, гранатойи пистолетом. К большому сожалению своему, желание это я вынуждена былаподавить. Сказался духовный рост.

«Нельзя уподобляться этому нехорошему человеку, — подумалая. — Такое поведение может повредить моему духовному росту. Сейчас встану,поправлю прическу (жаль нет зеркала), с достоинством приближусь к трону,приставлю к виску Гургенова пистолет и выскажу все, что думаю. Пускай попробуетпосле этого не вернуть мне моего Саньку!»

И тут я поняла, что совсем к этому разговору не готова. Чтоя скажу ему? В голове были мысли, но какие-то вялые. Подлость Гургенова на фонемоих мыслей выглядела гораздо убедительней. А мои мысли — сплошные сентенции натему добра и зла. Их затерли задолго до моего рождения. Такими сентенцияминикого не проймешь. Гораздо лучше получилось бы, если бы я просто набилаГургенову морду, только, боюсь, он со мной не согласится. Хорошо бы его пристрелить,но тогда уж точно разговора у нас не получится.

Я разозлилась. Да что же это такое? Неужели же не найду, чтосказать негодяю этому? Распишу ему все как было, с самого начала — выведу егона чистую воду, пускай знает, что Соньку Мархалеву не проведешь.

Первым делом заставлю вспомнить, как послали его святыелюди, санньяси чистые. Как послали они его в нашу землю созревшие души моихсоотечественников спасать. Да еще денег ему со всего свету собрали, чтобы онхрам построил, чтобы созревшие души к истине приучал, а он что? Он, негодяй, отсвоих преданных сгинул и на эти денежки преступный бизнес тут, у нас в России,раскрутил.

Похлеще моей Тамарки размахнулся. И что удумал! Лжепророкапод себя подгреб, Рыжую Бороду на святые денежки содержит! Тьфу!

А как прознал, что забеспокоился о нем его ученик ШрилаМукунда, чистый санньяси, мой наивный монах — как забеспокоился да приехать вРоссию собрался, чтобы его, мерзавца, искать, так сразу в защиту. Послал«братанов» своих, чтобы утопили они его, монаха чистого, учителя Великогомоего…

Боже, как от мыслей этих меня пробрало! За малым незастрелила подлеца и вдогонку не подорвала гранатой. Ах, он негодяй! Ах онГургенов! Шрилу Мукунду, такого человека хорошего на погибель обрек и послеэтого еще Богу молится?! Будто станет Бог его слушать!

Я воздела глаза к потолку и прошептала:

— Господи, это ты еще не все про него знаешь. Еще и не тотебе открою, уж покарай его, окаянного.

Полная решимости я уже встала с диванчика, собираясьброситься к Гургенову и уличить его, и пристыдить, и спросить с него за то, чтоон так гнусно обошелся с моим монахом: и топил его, и «братанами» затравливал…Пусть ответит за все мерзавец! И пусть вернет моего Саньку!

Едва я сделала шаг, в одной руке сжимая пистолет, а в другойгранату, как раздались голоса, и в комнату влетел он, мой учитель ШрилаМукунда.

Я снова рухнула на диванчик. Я была потрясена. ВоистинуГосподь все открывает ему, моему монаху. Как узнал он то, что лишь случайнопоняла я? Я же ни слова ему не сказала. И как нашел он Гургенова? И как попалсюда? Ну, уж раз попал, вот сейчас он ему правду-то врежет!

Я остановилась, желая понаблюдать, как мой Мукундаразделается с этим Гургеновым. Вряд ли он станет Гургенова бить, но уж выскажетему все наверняка. Не так, конечно, как я, убедительно, но по-своему. Всебольше притчами будет его воспитывать, да про гуны напомнит, да майю приплетет.Это тоже доканывает неплохо, на себе испытала.

В общем, я ожидала полного разгрома Гургенова. Каково жебыло мое изумление, когда монах мой, этот санньяси, этот святой человек, этотпрекрасный и чистый мой Великий учитель Шрила Мукунда упал на колени передмерзавцем Гургеновым и, опустив свою красивую голову к его ногам, произнес:

— Ачарья, сердце мое преисполненно радостью и блаженством —я нашел тебя.

И Гургенов ему отвечал:

— Я тоже рад, что ты нашел меня, мой добрый Мукунда. Тыдостойно прошел этот путь. Ты познал те истины, которые должен был познать, исделал это в кратчайшие сроки. На пути совершенствования ты сумел разрушитьдеяния и помыслы нечестивых, осуществить миссию на которую только ты и былспособен. Ты меня не разочаровал, а я трудился не зря.

— Не зря, мой учитель! — воскликнул Шрила Мукунда, вставая сколен, делая почтительный поклон и присаживаясь на последней ступенькевозвышения. — Ты дал мне бесценный урок, за который я бесконечно благодарентебе. Когда я первый раз оказался в холодной воде, то сразу вспомнил тебя,учитель.

— И что подумал ты?

— Подумал, что ты был прав, когда предостерегал меня иговорил, что я привязываюсь к своему телу и злоупотребляю мистическимипрактиками. Ты даже рассердил меня своими подозрениями, я был в апогеедуховного продвижения — так казалось мне тогда. Лишь попав в ледяную воду,задумался я над твоими словами, а когда ты послал мне эту ужасную женщину…

Я оцепенела. «Это он обо мне что ли? Нет, ну какая же он всеже свинья, этот Шрила Мукунда! Вот сейчас ему покажу!» Я привстала с диванчика.

— …и я вытащил ее из воды, — продолжил монах, — и увидел каккрасива она, и почувствовал какой сильный исходит от нее магнетизм, сколько вней очарования…

Я мгновенно растаяла и вновь опустилась на диванчик: «Такэто он обо мне… Ну ладно, пускай продолжает, не буду мешать хорошему человеку.Однако, есть все же во мне магнетизм, соблазнила-таки я монаха, а ведь нехотела же. Дурак мой Женька, что на другую меня променял. Жаль, монаху нельзяжениться, славно бы мы с ним зажили. А как это помогло бы моему духовномуросту! Боюсь, сильно помешало бы росту его…»

— … и тогда возник у меня вопрос, — словно услышав моимысли, продолжил монах, — смогу ли я сделать то, что обязан сделать: раздеть еедонага и согреть своим телом. «Если не сделать этого, — подумал я, — беднаяженщина погибнет от переохлаждения, а если я сделаю это, то совершу падение.» Итут же новая мысль обожгла меня. Опять я вспомнил тебя, мой учитель.

— И это понял ты? — улыбаясь спросил Маха прабху.

— Да. Прав был ты, учитель, когда обращал внимание наслишком частое мое общение с матаджи Индрой. Как я внутренне раздражался, чтосомневаешься ты в отрешенности моей. «Ачарья Маха прабху заблуждается, — думаля, — матаджи Индра красива, но я вижу в ней лишь красоту души — преданнойслужанки Господа — и общаюсь с ней лишь по необходимым деламблаготворительности. Я владею своими чувствами, чувства подчиняются мне иникогда не выйдут из-под моего контроля, что бы ачарья Маха прабху ни говорил.»Теперь понимаю: я был самонадеянным глупцом.