Читать книгу "Минус - Роман Сенчин"

Машинка, машинка… Я морщу лоб, вспоминая, при чем здесь машинка, зачем она вспомнилась. Заодно сую в свободное пространство сумок свои книги, пакет со сменными трусами, носками, туалетные принадлежности. На глаза попадается папка Кирилла. Толстая папка… Взвешиваю сумки в руках, представляю свой путь от общежития до метро (троллейбуса уже вряд ли дождешься), затем — от метро до квартиры Сереги… Да и, с другой стороны… Еду я, везу свои тексты… А если немцам понравится этот кирилловский «Полет на сорванной башне» и они решат публиковать его, то, логически (а ведь вроде уже наметили купить права на одну мою объемистую повесть), вычеркнут меня из своих планов… Что в этом случае, Кирилл со мной, можно подумать, гонораром поделится?

Закуриваю следующую сигарету. В голове горячая каша — этот треклятый сосед, Берлин, сказочный, но такой близкий, пишущая машинка, засевшая в мозг, тест, на который надо ответить, и еще теперь вот эта дилемма — брать роман Кирилла или не брать… Как там в народной мудрости? Благими делами дорога в ад выстлана. Как-то так. К тому же литература — дело жестокое…

Скажу, что отдал… Пусть сам о себе заботится… Прячу папку в нижнюю тумбочку. Потом придумаю, куда ее деть, чтоб он не обнаружил случайно (иногда снисходит ведь до общаги — заезжает в гости, женатик). Получает пятьсот долларов в месяц плюс всякие премиальные — чего ему еще надо-то?.. Машинка, машинка…

Открываю шкаф, снимаю с верхней полки машинку. И сразу же вспоминаю. Блин, там же деньги! В ней я держу свои деньги… Осторожно поставил на стол, откинул панель. Вот сюда, между картриджем и днищем, всунут конверт… Вытягиваю, держу в руке, будто первый раз вижу. Машинально оглядываюсь на дверь. Она не заперта.

Подбегаю, кручу замок вправо. Один щелчок, второй. Стало спокойней… Приседаю перед кроватью и раскладываю на голубом покрывале бумажные прямоугольнички из конверта.

Сперва, ровной парадной шеренгой, неброские, но такие надежные, приятно-шершавые (точно Саша Фомин подметил) доллары. С каждого мне сдержанно, зато искренне, надежно как-то, улыбается длинноволосый президент Франклин.

Их много, таких прямоугольничков, и во всех их четырех углах — цифра 100. Эти прямоугольнички я заработал своим литературным трудом. Тем, что сидел за столом над бумагами, когда миллионы людей смотрели всякие интересные штуки по телику, тем, что сердился на жену, когда она не вовремя пыталась обратить внимание на себя или намекала, что нужно бы подумать насчет журчащего день и ночь, как родник в скалах, унитаза. Тем, что скорее спешил в норку, когда так хорошо посидеть на скамейке, медленно попивая пивко, любуясь проходящими мимо девчонками. Тем, что торчу теперь здесь, в этой общаге, и боюсь выбраться из аскетизма — снять квартиру, ходить по вечерам в клубы, найти подругу (а будет квартира, верю, найдется быстренько и подруга). Тем, что голова моя все время забита проблемами: что написать? как написать? как написать, чтоб понравилось редакторам и дало пищу критикам?.. Но взять и бросить писать, и чем я заработаю такие вот деньги? Я же ничего как следует не умею. Дворником идти, или на машиниста метро обучиться (в каждом вагоне висят объявления: приглашаются мужчины до тридцати пяти лет), или в милиционеры устроиться?..

Вслед за долларами вытягиваю шеренгу рублей. Небесно-голубые, сливающиеся с покрывалом тысячные, яркие бордовые пятисотки… К рублям я чувствую меньшее уважение — тратятся как-то быстро, легко; не хватает мне уже в них такой процедуры, что сопутствует трате долларов, — обменного пункта, точнее — поисков такого пункта, где курс на пять-десять копеек выше, чем в соседних. Да, рубли просто достал из кармана и выкинул на ерунду.

Последними покидают конверт смешные, не похожие на деньги евро. Серенькие пятерочки, розовато-оранжевые десятки, голубовато-синие двадцатки. С правой стороны этих прямоугольничков блестящая нитка фольги, она переливается, дразнит — тянет ее отцарапать… Евро я наменял на днях специально для поездки. Хоть и обещали там заплатить, всем обеспечить, но без карманных денег спускаться по трапу самолета тоже как-то не очень уютно. Пусть будут на всякий случай. Для ощущения независимости.

Евро положил в загранпаспорт, а остальное вернул в конверт. Конверт же, после продолжительных размышлений, засунул в принтер. Там есть подходящий закуток.

Сварив пельменей, поев, засел за тест. Лень вывихивать и без того перегруженные мозги на заковыристых вопросах, но ведь обещал. Отступать некуда.

Та-ак… Закуриваю. По правую руку — чашка с кофе, пепельница. Будильник равномерно, как всегда, отщелкивает секунды. Но мне не жалко их — с каждым щелчком все ближе отъезд, самолет (может, и «Боинг»), самолет, на котором не летал почти четырнадцать лет, а там — совсем другой мир, что, надеюсь, верю, даст запал дальше работать, писать, а главное (все-таки) изменить свою жизнь. Финансы позволяют, еще бы силы найти…

Одиннадцать скрепленных степлером листов бумаги. Триста семьдесят восемь вопросов. И если просто прочитывать их и ставить плюс или минус, то дело это, наверно, посильное. Но ведь придется думать, сомневаться, чесать затылок, таращиться на обои.

«1. Вам понравилась бы работа медсестры (медбрата)?» Однозначно «минус».

«2. Вы никогда не выходили из себя настолько, чтобы это Вас беспокоило?» Бывало, бывает. Как-то мы купили с женой стиральную машинку с очередного моего гонорара. Современную, которая все стирает, вплоть до обуви, отжимает почти до сухости. Дорогая машинка… И через неделю, наблюдая, как жена пихает в нее белье, уверенно жмет на какие-то кнопки и еще вдобавок учительским тоном объясняет мне, я почувствовал обиду, раскаянье, что потратил двенадцать тысяч рублей, и ляпнул что-то обидное. Она ответила. Стали ругаться. Я подошел к машинке и опрокинул ее. Собрал вещи, ушел. Потом анализировал, из-за чего все случилось. Вроде бы из-за ничего… «Плюс».

«3. В детстве Вы играли в „классы“?» «Минус».

«4. Вас не беспокоит желание стать красивее?» Хм… Хотелось бы, ясно, быть высоким, подтянутым, для всех симпатичным. С девушками уметь знакомиться. «Плюс».

«5. Вы все чувствуете острее, чем большинство людей?» Если уж я писатель, то странно было бы с этим не согласиться. По крайней мере — я на это надеюсь. «Плюс».

«6. Вам случалось падать в обморок?» Нет, не случалось. Даже сознание никогда не терял. А хочется ощутить, что это такое, когда пустота, когда ты не здесь. Или это не пустота?.. «Минус».

«7. Обычно перед сном Вам в голову лезут мысли, которые мешают Вам спать?» Это уж да, это да. Каждую ночь, если нормально не выпью. Самые страшные минуты теперь. Жирный «плюс».

«8. Вы не осуждаете человека, который не прочь воспользоваться в своих интересах ошибками другого?» Вообще-то надо бы поставить «минус» — в смысле, что осуждаю. Но я не осуждаю. Да и есть такой афоризм, даже закон: «Успех одного — ошибка другого». Быть добреньким и благородным, это не для нашего времени, а в других временах я не жил. «Плюс».

«9. Часто Вы чувствуете, как будто вокруг все нереально?» Да нет. Случаются то неприятности, то приятности, но всё это не выходит за рамки реального. «Минус».