Читать книгу "Самородок в чулке - Борис Бабкин"

– Значит, они там живут? – спросил явно захмелевший Иван.

– Да, – кивнула горничная.

– Успокойтесь, Иван Михайлович, – попросила женщина средних лет. – Вот выпейте таблетку, и вам сразу станет легче.

– Но почему она меня обманула? Я же… – Не договорив, он покачал головой и взял бумажку с адресом. – Я поеду и скажу ей, что я о ней думаю.

– Может, не надо, Иван Михайлович? – попыталась остановить его Зинаида.

– Мы поедем вместе. – Женщина поднялась. – Не волнуйтесь, Зинаида, все будет хорошо.

– Я боюсь, – сказала Марина. – Он придет и убьет нас. Он на вид тихий и спокойный, но когда его что-то разозлит, он просто ужасен.

– Успокойтесь, Марина Сергеевна, – проговорила симпатичная женщина средних лет. – Никто ничего вам не сделает. Разведетесь, и все. А если и появится муж-ревнивец, Отелло московский, – засмеялась она, – Артур Константинович не даст вас в обиду, да и мой муж поможет. Правда, Леня?

– Конечно, – с готовностью согласился полный мужчина.

– Кто вы? – Фролов бессмысленными глазами взглянул на сидевшую рядом женщину, он был явно не в себе.

– Ваш врач, – ответила она. – Разве не помните? Нина Павловна Парамонова.

– А-а-а, – протянул Фролов. – Нет, не помню. А куда мы едем?

– К вашей жене и ее любовнику.

– Да, помню. Гадина! Детей не взяла! А ведь обещала, дрянь!

– Выпейте еще таблетку, легче будет.

Водитель взглянул на них в зеркальце и покачал головой.

– Надо его найти, – сказал Петрович. – Ему сейчас…

– Папа, – перебила его дочь, – он в больнице, и врач его не оставит. Нам звонили и сказали, что Иван Михайлович Фролов в больнице. Завтра мы его навестим.

– Ну ладно. А ты чего такой смурной, едрена корень? – Петрович взглянул на Зубова.

Тот, вздохнув, посмотрел на Вику.

– Что с Виталием? – спросила девушка. Капитан выпил водки.

– Ты, – сказал Петрович, – не тяни кота за хвост. Убит, что ли?

– В тюрьме он, – ответил Зубов. – Точнее, не в тюрьме, а в СИЗО, в изоляторе временного содержания.

– Ивлев, – старший сержант открыл дверь камеры, – с вещами на выход.

– Удачи тебе, землячок! – Коренастый мужчина пожал Виталию руку.

– И вам чтоб дали поменьше. – Виталий вышел из камеры и, повернувшись к стене, сложил руки сзади.

– Да иди уже, – закрыв дверь камеры, усмехнулся сержант.

– Дрянь! – услышали соседи мужской голос. – Что же ты, дрянь, наделала?!

– Ваня! – истошно закричала женщина. – Не надо, Ваняяя!

Послышался звук удара и женский крик.

– Да это же Марина, – испуганно сказала женщина. – Видно, муж ее приехал. Машина…

– Молчи, – остановил ее муж, – а то и нам достанется.

Топор разрубил пытавшейся защититься женщине руку и коснулся ее лба. Она упала. Топор легко вошел ей в шею. Рядом лежал мужчина с разрубленной головой.

– За детей! – хрипел мужчина. – За жизнь мою погубленную!…

– Надо в милицию звонить, – чуть слышно сказала женщина. – Ведь это убийство…

– Да тише ты, – прошипел муж, – его товарищи, если позвоним, нас и кончат.

Обезображенные до неузнаваемости тела мужчины и женщины лежали в лужах крови в железной емкости для замеса раствора. Пошатываясь, Фролов подошел и вылил на трупы бензин из канистры.

– Гори все синим пламенем, – пробормотал он и, прикурив, бросил в бензин сигарету. Вспышка опалила Фролову волосы и брови. Пошатываясь, он вошел в дом.

– Мы ничего не видели, – прошептал муж, – и не слышали, поняла? Если откроешь рот, его дружки поступят с нами так же.

Виталий вышел из здания милиции, поднял голову, шумно вдохнул и побежал к проезжей части. Голосуя, поднял руку.

– Куда, землячок? – Рядом остановилась машина.

– Значит, все рухнуло? – зло проговорил голос в телефонной трубке.

– Получается, что так, – ответила Светлана. – Но он будет наказан и ничем не сможет воспользоваться.

– Да поможет тебе ненависть обманутой женщины. Хотя это слабое утешение. Но жизнь на этом не заканчивается, и мы еще будем купаться в золотой ванне.

– Обязательно, мой милый немец! – засмеялась она.

– Мама! – закричал Виталий. – Мама, – тише проговорил он и, встав на колени, крепко сжал холодеющую руку матери. – Мама, прости меня! – Он ткнулся в бок мертвой матери и заплакал.

Две медсестры молча стояли у двери палаты. Виталий тряхнул головой, встал и, пошатываясь, вышел из палаты. С его плеча сполз халат. Охранники расступились. Он ткнулся в дверь и всхлипнул.

Охранник открыл дверь и выпустил его.

Виталий побрел вперед, но остановился.

– Мама, – прошептал он.

– Видно, мамочку вспомнил!… – хохотнул один из проходивших мимо парней.

Виталий посмотрел им вслед и, прыгнув, ударом ноги в спину сбил одного на асфальт. Ударил второго и упал. Его стали бить ногами. Он поймал одного за щиколотку, повалил его и вцепился в шею.

– Да! – не обращая внимания на удары, кричал он. – Маму вспомнил! Маму!

На парней бросились двое и быстро уложили всех пятерых. Двое успели убежать.

– Виталий! – От остановившейся машины к нему подбежала Вика.

Присев, она приподняла окровавленную голову парня.

– Я люблю тебя, Виталик, – шептала она. – Все будет хорошо…

– Мама умерла, – сказал он.

– Знаю… – Вика заплакала. – Мы были в больнице, а ты пришел сразу после того, как мы уехали. Нам позвонили.

– Не уходи от меня, – всхлипнул Виталий. – У меня теперь никого нет. Я и на дело пошел, чтобы маму вылечить. Машины останавливал, а Герцог и Швед грабили. И убивали. Я маму хотел спасти…

– Вот и ладно все, едрена корень, – громко проговорил стоящий рядом Афанасий Петрович. К Вике и Виталию подошли Зубов и водитель. Это они дрались с парнями. Петрович покосился на капитана, опасаясь, что он слышал слова парня.

– Это мой дедушка, – сказала Вика. – Афанасий Петрович. А это мой будущий папа, – перевела она взгляд на Зубова. – Он инспектор уголовного розыска.

– И поэтому, едрена корень, не вспоминай больше ничего, – шепнул Петрович Виталию.

– Мама умерла… – Виталий вытер рукавом слезы, смешавшиеся с кровью.

– Вот что, парень, – Петрович положил Виталию руку на плечо, – ее не вернешь. Хреново, но все смертны. Страшно, когда родители детей хоронят. А ты молодой, крепкий и должен жить, чтоб мать твоя не зазря жизнь прожила. Девка у тебя есть вон какая, телом и душой чистая, да и сердцем добрая. Теща, понятное дело, не подарок ко дню рождения, но тоже человек хороший. И, как я понимаю, тестем твоим мент станет, – подмигнул он Зубову. – А то ребенок будет Мишин.