Читать книгу "Поступь империи - Иван Кузмичев"

-Дом готов, ужин подан,– не выпрямляясь, сказал мне староста.

-Хорошо, проводи меня.

Саженей за двадцать от нас расположился небольшой домик с резными ставнями, окрашенными в непонятный цвет. Хотя в темноте все цвета не ясные.

-Вот,– указал рукой мужик, кланяясь.

-Пойдем со мной за стол,– сказал я старосте.– Как звать тебя?

-Федотом.

-Так вот Федот, пойдем, посидим за столом, ты мне о жизни своей расскажешь. Может жалобы, какие есть, на барина своего?

-Да какие жалобы, Ваше Высочество? Все хорошо у нас, деревенька наша на отшибе. Людей почитай только два раза в год видим, когда перед пахотой, да после сбора урожая. А так одни и живем. А барин у нас хороший, почитай только когда напьется, если на охоте будет, заезжает, какую-нибудь бабенку прижмет, так это нормально,– ответил мне Федот, проходя со мной в сени.

-Что ж, ты мне много чего еще рассказать можешь, Федот…

Вот где оказался кладезь интересующей меня информации. Ни в городе, ни в ближайших к нему деревеньках, где оказывается, дела у крестьян были по сравнению со своими собратьями просто замечательными, а вот в такой неприметной, закрытой от взора людей деревеньке.

За чарочкой, и хорошенькой закуской мы разговорились довольно быстро, вот только я больше слушал, нежели говорил. Хотя даже сейчас, сидя за одним столом, староста был прижимист и много не договаривал, часто заискивающе смотрел мне в глаза…

Но послушать было о чем. В своем времени многие верили книжной макулатуре выпускаемой столь большим тиражом, что только диво давались. А говорилось в ней о том, что мужик в России был туповат, трусоват и все в этом духе. Ан нет выкусите!! Да староста был немного сконфужен и немногословен, однако сказать о нем, что он дурак нельзя ни в коем случае, в его глазах светился практичный крестьянский ум, всегда старающийся воспользоваться малейшей возможностью обогатиться.

Однако я прекрасно понимаю, что скинуть ярмо полу жизни Руси не под силу одному человеку. Да я и не стремился к этому, я хочу одного, чтобы Россия жила! Жила, а не существовала, не могущая встать с колен, постоянно униженно кланяясь, Западу. Нет, никогда! В моей России не будет этого!

А если для этого надо будет захватить Европу? Что ж, мы сможем сами поставить на колени всяких французов и англичан, смотрящих на русского человека с брезгливостью и отвращением!

Мысли постепенно терялись и путались, дело дошло до того, что я увидел приближающийся стол и потерял сознание, очнувшись с дикой головной болью и шишкой на лбу. Вот и погуляли.

Уже уезжая из деревеньки, я напомнил старосте, чтобы он после посевных работ приехал в Рязань, к Илье Безымянному, ведавшему Дворовым приказом, инстанцией отвечающей за отбор и «просев» нужных для меня людей. Кто это такой он узнает в центре города на рынке, в будке гласности, из которой раз в неделю объявляли последние новости и указы.

Казалось бы, подумаешь, староста, но нет, зацепил меня все-таки этот мужичок чем-то.

**** Конец марта 1709 года от Р.Х. Воронеж.

Палаты Петра Алексеевича Романова.

-Проходи сын, у меня разговор есть к тебе!– пригласил меня к себе отец, стоя над каким-то столом с чертежами.

Не заставляя себя долго ждать, подошел к столу и встал рядом с государем, внимательно посмотрев на расстеленную карту. Оказывается чертеж, заинтересовавший Петра, был границей России с Речью Посполитой и частью Австрийской империи. Посередине стола, прямо на куске полной бумаге стоял пустующий подсвечник, в данный момент, исполняющий роль держателя.

-Знаешь, Алешка, в чем беда Руси?– немного постояв над картой, спросил меня Петр.

-В чем, батюшка?

-В том, что не хочет Она вылезать из своей трясины, увязла и живет, так как Ей нравиться, а людишки и рады стараться!

-Так как же, государь? Ведь с твоей помощью наша Русь-матушка уже не так дремуча, как было раньше,– удивился я, прекрасно понимая, что часть «новшеств» государя не только не принесли пользы, но и загубили те хорошие начала своего батюшки, которые были начаты до воцарения Петра.

-Да, часть своих задумок я уже воплотил в жизнь, но их так много, что мне моей жизни не хватит,– сказал царь, отрываясь от изучения карты.

Посмотрев на меня, он прошел к стоящему напротив входной двери большой комоду, достал оттуда свернутый в трубочку свиток, запечатанный алой печатью с непонятным оттиском.

-Ты не спрашиваешь, что это, хорошо, коли ты не такой любопытный, но все же я хотел бы, чтобы ты ознакомился с этой грамотой,– сказал государь, передавая документ в мои руки.

«Мда, а ведь чего-то подобного я ожидал…– пронеслась мыслишка в моей голове, после повторного изучения свитка».

Не буду дословно говорить, что было в том документе. Просто скажу, что это был своеобразный приказ отца сыну. В чем же была суть данного «приказа»? А в том, что я должен в начале июня отправиться в поездку, по тем странам, которые сам выберу, в качестве помощника посла государства Российского, с ограниченными полномочиями второго лица государства. Проще говоря, я должен был ехать смотреть на Запад, точнее Европу, попутно обязывался пройти «курс молодого дипломата» у одного из лучших дипломатов Русского царства Алексея Толстого.

-Батюшка, позвольте спросить вас?– оторвался я от повторного чтения документа.

-Да, сын?

-А что значит, ограниченные возможности?

-Я подумал, что давать полноту власти тебе еще, рановато, молод ты, тебе многому надо научиться, поэтому ты будешь в подчинении у Алешки, но кое-какие вопросы будете решать вместе. Проще говоря, в таком вопросе, как заключение союзов, коли, такой возникнет, у вас будут равные права, и заключать союз вы сможете только при условии вашего общего согласия,– ответил мне Петр.

-Но отец, а как же тогда быть с приказом выдвигаться к началу мая к Могилеву моим витязям и трех полков? Я ведь должен их вести…

-У тебя, сын, как мне кажется, уже есть командир твоих витязей, так что думаю, он справиться, да и не будет он один. Как никак в подчинение к князю Шереметьеву пойдет, так что не волнуйся. Собирайся в дорогу, а полки «Русских витязей», Рязанские вместе с Пятым и Седьмым от инфантерии пойдут под командованием боярина Третьяка,– оборвал меня отец, наблюдая за моей реакцией.

-Как вам будет, угодно, государь,– ответил я, прекрасно понимая, что больше ничего не в силах сделать, пока не в силах.

-Вот и хорошо, а то тут мне всякие непонятные вещи начали про тебя наговаривать. Но я вижу, что все это глупости, так что продолжай заниматься своими новшествами, только не в ущерб губернии,– спокойно заметил государь.

-Но ведь налоги всегда исправно поступают, отец! Какой ущерб то?– изумился я замечанию царя.