Читать книгу "Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости - Валерий Белоусов"

И сейчас «штукас», перелетевшие из-под Бреста, торили дорогу немецкому «проходческому щиту», 3-й танковой группе Гота, который тяжким боевым топором проломил сопротивление советских войск и сейчас нацеливался на Минск. Впрочем, и проламывать Готу на первых порах было особо нечего…

Территориальный стрелковый корпус, сформированный из соединений бывшей литовской армии, встретив немецкие войска, попросту РАЗБЕЖАЛСЯ. При этом отважные «тормозкаускасы» в обоснование своих действий приводили массу объективных причин, включая даже социологические:

— Поттэря столь мнооогих юнношей нанессет глубооккий врэд дэмограффичческомму сосставву нашшего нарооода…

И ведь, правда, нанесет! Так что общечеловеки любезно предоставляли бороться с фашизмом грязным недочеловекам. Сами же общечеловеки, избавившись от гнета кровавосталинской тирании, принялись заниматься тем, за что при указанной выше власти немедленно получили бы пулю в свои высокие лбы. А именно — жечь, грабить и убивать. Главным образом — советских людей. Евреев, русских, поляков…

Более десяти тысяч человек было просто забито насмерть железными прутами в первые два дня войны — число убранных трупов скрупулезно подсчитали местные органы власти, оплачивавшие общечеловекам уборку улиц от… мусора! Таков уж у общечеловеков национальный обычай. Убить, а потом еще на этом заработать.

Впрочем, доставалось и «своим»… сводились старые счеты, под шумок вырезались целые семьи. Например, один общечеловек по фамилии Импулявичюс, пользуясь замятней, хладнокровно убил тестя, тещу, жену и двух своих малолетних детишек… а потом хладнокровно поступил в полицейский батальон.[112]

Ударив в стык между Западным и Северо-Западным фронтом, 3-я танковая группа двумя колоннами, между которыми наступала 9-я немецкая армия Штрауса, к середине 23 июня прошла Каунас… Именно прошла!

Немецкие зольдатен называли позже этот период Der Blumenkrieg. «Цветочная война!» Именно так.

«Литовцы кричали нам „Свеикс гийос!“ и протягивали нам полевые цветы. Перед домами стояли культурные столики с кувшинами с молоком, в фарфоровых чашечках дымилось кофе, на тарелках с голубой каемочкой красовались яйца, ТОНКО нарезанный белый хлеб, в мисках с водой плавали МАЛЕНЬКИЕ кусочки сливочного масла… И мы, немецкие солдаты, учились говорить на их свинячьем языке: — Свеикс гийос, Марьяна!»

Эккенхард Маурер. «Ледяной ад. Как я выжил в советском плену»

Донесение командующего войсками 3-й армии Западного фронта, поступило в штаб фронта около 7 утра

«22–00 23.06.41

Деремся без транспорта горючего недостаточным вооружением. Только у Николаева не хватает 3500 винтовок необходим срочно подвоз средствами фронта. При оставлении Гродно уцелевшие от авиации противника мосты и склады подорваны»

Кузнецов, Бирюков, Кондратьев, СБД № 35

Вы, дорогие коллеги и читатели, что-нибудь понимаете? Война идет второй день. И только в одной, надо полагать, дивизии не хватает примерно трети винтовок.

Винтовка образца 1891/30 (индекс ГАУ 56-В-222), которая основывалась на драгунской версии, не является эксклюзивным раритетом. Она была выпущена миллионными количествами.

Почему у Николаева не хватает винтовок? На складах лежат? Вспомнилось место из воспоминаний некоего оккупанта, который хвалился тем, что захватили столько большевистских винтовок, что ими топили печку, как дровами, всю зиму…

Или бросили? Винтовка Мосина со штыком и патронами весит 4 кг 190 граммов. Нормальный мужчина, солдат, спокойно унесет на плече штук пять, а ежели винтовки в телегу положить, то одна лошадиная сила увезет стрелковое вооружение целой роты.

И как это БРОСИЛИ? Оружие выдается каждому, лично, под расписку… Где ты, где ты, особый отдел….

Короче, справа от Белостока — было худо. Очень. С большой буквы Худо.

24 июня 1941 года. 07 часов 00 минут.

Минск. Здание ЦК КП (б) Беларуси

— Представляешь, Лаврентий, решил этот… мать его, Пантелеймон Кондратьич… в Гомель махнуть! — Ворошилов просто кипел от гнева. — А? Каков фрукт? Вместе со всем ЦК… для обеспечения безопасной работы! Я ему шас махну! Я ему так махну!!! Зажрались, сволочи! Размордели? Я вам шас устрою безопасность! Бросить фронт, бросить столицу советской Беларуси…

Ворошилов с трудом перевел дыхание. Берия внимательно его слушал, бесстрастно посверкивая стеклышками пенсне. А маршал, отдышавшись, пошел на «второй круг».

— Это что ж такое, а? Да мы в Царицыне с бронепоезда не слезали! Я сам, помню, вместе с Кобой 107-мм полевую пушку на белоказаков наводил! И сейчас наведу, не постесняюсь! Умоетесь кровью, враги народные! Где моя Почетная Революционная шашка? Держи дверь, Лаврик, чтоб ни одна контра не сбежала! Поррублю гадов!!!

При этих словах члены ЦК дружно ломанулись из зала заседания. Вернее, попытались ломануться. У дверей их встретил Лаврентий Палыч.

— Тихо, тихо, спокойно, товарищи… сейчас разберемся… — ласково увещевал он рвущихся подальше от разошедшегося маршала людей. — Вот вы, товарищ, куда так торопитесь? Заседание-то еще не закончено! Куда, товарищ? Ах, к прокурору? Так вот он, Прокурор республики, тоже куда-то торопится… А ну, быстро отвали! Что прешь, как на буфет? Климент Ефремович, прекратите уже честь, ум и совесть нашей эпохи запугивать! Спокойно, спокойно… товарищи! Товарищ маршал шутит… да опустите вы наконец свою шашку, товарищ Ворошилов, очень вас прошу!!

Шашка со свистом опустилась и с размаху развалила надвое календарь и пресс-папье на столе у товарища Пономаренко… по залу закружились листы бумаги. Ворошилов, не по-хорошему сверкая на членов ЦК своим огненным орлиным взором, медленно убрал шашку в ножны.

Побледневший Первый секретарь занял свое рабочее место.

— Продолжаем заседание, товарищи! — поправив пенсне, успокаивающим голосом сказал Берия. — Похоже, вопрос о переносе места расположения руководящих органов решился сам собой, я прав? — и возражений от присутствующих не последовало![113]

Притихшие члены ЦК республики только молча переглядывались между собой. Поднять глаза на маршала никто не решался.

— Тогда вопрос номер два: о создании дивизии народного ополчения! — продолжил Берия. — Докладывайте, товарищ Мазуров. Послушаем внимательно, товарищи, опыт комсомольцев Бреста достоин того, чтобы распространить его на всю республику…

24 июня 1941 года. 07 часов 07 минут.

Пружанский район, село Шерешево

«Сын за отца не отвечает!» — ответил как-то товарищ Сталин на письмо комсомольца, которого хотели из-за отца-«вредителя» из Союза Молодежи «вычистить»…