Читать книгу "Город Мечтающих Книг - Вальтер Моэрс"

— Почему ты оставляешь его в живых?

— Не знаю. Может, потому что Смайк требовал, чтобы я его убил. Я подумал, если Смайк так его боится, то он, возможно, еще пригодится мне. Когда-нибудь.

— Ронг-Конг Кома отрубил голову Канифолию Дождесвету.

Гомунколосс вскочил, и от этого резкого движения я сжался.

— Кома убил Дождесвета? — Его голос загремел в тронном зале так громко, что живые книги отпрянули и расползлись по углам.

— Нет. Он отрубил ему голову, когда Канифолий был уже мертв. Канифолий сам себя убил. Просто перестал дышать.

— Он такое сумел? — спросил, садясь снова, Гомунколосс.

— Да, это было самое поразительное, что я когда-либо видел.

Некоторое время Гомунколосс мрачно размышлял.

— Что случилось? Как Ронг-Конг Кома оказался в Кожаном гроте?

— Понятия не имею. Он напал на грот с отрядом других охотников. Часть книжнецов они перебили, остальных прогнали. Боюсь, Кожаный грот теперь в их власти.

— Это плохо, — забеспокоился Гомунколосс. — Кожаный грот был последним бастионом разума в катакомбах. Книжнецы отлично о нем заботились.

— Знаю. Ты же меня к ним привел. А почему собственно?

— Я давно уже за ними наблюдаю. Они единственный народ катакомб, который не наживается на книгах. Я думал, у них ты будешь в безопасности. Странно, что охотники сумели его найти. Но рано или поздно это было неизбежно.

— А как ты вообще про меня узнал? — поинтересовался я.

Гомунколосс рассмеялся.

— И ты еще спрашиваешь? С тех пор как тебя сюда затащили, ты ведешь себя как слон в посудной лавке. Я случайно оказался в верхних туннелях, когда ты угодил в топорную ловушку Гульденбарта и обрушил полэтажа лабиринта. Грохот, наверное, был слышен даже в Книгороде.

Я понурился.

— Потом ты провалился на свалку Книгорода и разбудил всех ее обитателей, включая исполинского червя. Я наблюдал за тобой с того момента, как ты выбрался со свалки. Когда тебя поймал сфинхххх, я думал, тут тебе и конец. Но тебя спас Хоггно.

— Сам бы ты этого не сделал?

— Скорее всего, нет. Тогда ты еще был не настолько интересен.

— А почему ты это сделал, когда Хоггно собирался меня убить?

— Я подслушал ваш разговор и внезапно решил, что в тебе, возможно, есть кое-что ценное.

— И что же?

— Это что? Допрос?

— Извини.

— Снова ты привлек мое внимание, когда я гулял в окрестностях Тенероха. Помнишь свой дикий крик на дороге ржавых гномов? Уж его-то точно слышали все в катакомбах. Тогда я понял, что ты снова попал в беду.

Мне было очень стыдно. Из его слов следовало, что с первой же минуты в подземельях я вел себя как распоследний идиот.

— Можно кое о чем тебя спросить?

Я кивнул.

— Что, собственно, привело тебя в Книгород?

Поискав по карманам рукопись, я положил ее на стол. Честно говоря, мне хотелось придержать ее до более подходящего момента.

— Вот что, — сказал я.

— Так я и думал, — пробормотал хозяин замка.

— Ты знал, что я ношу ее при себе.

— Я тебя обыскал. Пока ты спал, незадолго до того, как ты наткнулся на книжнецов.

— Да, помню. Ты мне снился.

— Не удивительно, — усмехнулся Гомунколосс. — Так близко я к тебе раньше еще не подходил. Уж, конечно, ты меня учуял.

— Это правда ты написал? — спросил я. — Тогда ты величайший писатель всех времен.

— Нет, — покачал головой хозяин замка. — Это написал тот, кем я был когда-то.

— Я ушел из Драконгора, чтобы найти того, кто умеет так писать.

— Прискорбно, друг мой, — сказал Гомунколосс. — Ты проделал такой длинный и опасный путь и в конце его узнал, что тот, кого ты ищешь, уже давно мертв.

С этими словами он поднялся и вышел из зала. Живые книги собрались у моих ног и выжидательно запищали. Со вздохом бросив им остатки корней из миски, я стал, смакуя, допивать драгоценное вино. Я упустил возможность рассказать Гомунколоссу о моем замечательном плане — просто не хватило духа.

Пьяная образина

На следующий день я проснулся в отчаянном похмелье. Неземная музыка, двигающиеся стены и мельтешащие повсюду живые книги понемногу начинали действовать мне на нервы. Я хотел лишь убраться из этого заколдованного замка, подальше от сумасшедшего фантома, который и рассудок-то скорее всего оставил в своей прошлой жизни. Но и я хорош, тоже, видимо, голову сдал в гардероб при входе в замок! Надо же, я ведь стал проникаться симпатией к чудовищу из бумаги, к кровожадному убийце, к треклятому призраку. Я даже начал привыкать к блуждающим стенам, рыдающим теням и живым книгам! Давно пора дать деру.

На сей раз я не стал бездумно бродить по залам, а целеустремленно принялся искать выход. Пытался запомнить характерные признаки помещений, число столов и стульев, размеры каминов, высоту дверей и лепнину на потолках. И потому целый день скитался без надежды на успех и под вечер, измученный, снова прибрел в тронный зал, где за ужином меня ждал Гомунколосс.

Помимо миски и кувшина, сегодня на столе лежали стопки книг, рядом стояла свеча, которая лучше обычного освещала бумажную маску. На сей раз никакого вина, ведь, как можно было судить по двум бутылкам у его ног, хозяин замка уже крепко выпил.

— Ты припозднился, — сказал он, едва ворочая языком. Он был пьян и в мрачном, вероятно, даже опасном настроении.

— Я кое-что искал.

— Знаю. Но не нашел. — Он нехорошо рассмеялся.

— Да уж, очень смешно, — откликнулся я и принялся есть надоевшие коренья подземного мира.

Потянулась долгая тишина, нарушаемая лишь возней и шелестом живых книг у наших ног. Прервал ее Гомунколосс, спросив:

— Ты веришь, что существует литература, которая вечна?

Тут раздумывать нечего.

— Да, конечно, — ответил я, не переставая жевать.

— Да, конечно! — передразнил Гомунколосс и поглядел на меня угрюмо. — А я в это не верю, — рявкнул он и потянулся за книгой на столе.

— Это, по-твоему, вечность?

Он подбросил книгу к потолку. Не успела она взлететь достаточно высоко, как ее страницы распались, рассыпались в клочья и тонкой пылю медленно осели на пол. Только обложка приземлилась в целости, но и она разорвалась от удара при падении. Из сломанного переплета выползло несколько личинок, на которые тут же со всех сторон набросились живые книги.