Читать книгу "Знак алхимика. Загадка Исаака Ньютона - Филип Керр"

– И в самом деле аминь, – пробормотал Ньютон. Некоторое время он боролся с волнением, а потом сказал: – Когда я шел сюда, сержант, то не думал, что мои глаза так широко раскроются. Всю свою жизнь я пытался узреть свет Бога, и мне казалось, что никто не в силах понять его истины лучше, чем я. Наверное, так и должно было произойти: именно такой человек, как вы, открыл мне новые горизонты. Ведь Бог, лучше всех знающий возможности человека, прячет свои тайны от мудрых и рассудительных, открывая их детям. Мудрецов нашего мира слишком часто вдохновляет собственное воображение, переполняют замыслы.

– Прочитайте книгу, – настаивал сержант, – и вы узнаете больше.

В следующий понедельник мы отправились в Уайтхолл, чтобы просить их светлостей сохранить жизнь сержанту Роэну, однако они не были расположены к милосердию, несмотря на красноречие Ньютона, и в назначенный день Роэна и Валлери казнили – наверное, они это заслужили, – и толпа глумилась над ними по всему пути к Тайберну. Ни я, ни Ньютон не пришли на казнь, но мистер Алингхэм, плотник Тауэра, посетивший это зрелище, рассказал, что палач был сильно пьян и повязал петлю священнику, сопровождавшему несчастных; это наверняка позабавило двух еретиков-протестантов.

Никто не умирал в окружении толпы, настолько исполненной ненависти, ведь все считали, что именно эти двое участвовали в заговоре против короля, предсказанном Нострадамусом в памфлете, полученном нами от Титуса Отса. Когда Роэна и Валлери наконец казнили, их головы ко всеобщему удовлетворению выставили на шестах с северной стороны Вестминстер-Холла.

Утро казни Ньютон провел с утерянными евангелиями, которые он отыскал в библиотеке Тауэра, следуя инструкциям сержанта Роэна. Я подумал, что книга тамплиеров находится в прекрасном состоянии для такой древней вещи, и у меня даже появились сомнения, не подделка ли это, ведь множество реликвий часто оказывались фальшивыми. Старинная рукопись была переплетена в кожу с красивым тиснением – созвездием Ориона, которое живо напомнило мне крест, показанный мистером Пеписом, – и состояла из латинского текста, украшенного цветными рисунками.

Когда я спросил у Ньютона, оправдали ли еретические евангелия его ожидания, он сказал:

– Личность самого Христа, а также суть ранних еврейских сект и вечного конфликта между светом и тьмой становится более понятной. Не вызывает сомнений, что нам запрещается поклоняться двум Богам, но разрешено чтить единого Бога и единого Господа: единый Бог создал наш мир, а единый Господь искупил грехи наши своей кровью. Нам не следует молиться двум Богам, но мы можем обращаться к единому Богу именем Господа нашего, Иисуса Христа, так что мы не нарушаем первую заповедь. Христос не был ни сыном Бога, ни обычным человеком, но воплощением всемогущего Бога. Он был ангелом Господним, явившимся Аврааму, Иакову и Моисею, он правил Израилем во времена Судей. Таким образом, становится ясно, что самый важный аспект Христа – это пророчества, а вовсе не его отношения с Богом; и что к истинному почитанию Ноя больше ничего не может быть добавлено.– Он улыбнулся и после небольшой паузы добавил: – Короче говоря, у меня создается впечатление, что философия перестает быть такой злонамеренной, как раньше.

И с тех пор он старался избегать разговоров о евангелиях тамплиеров, так что я вовсе перестал о них упоминать.

Книга тамплиеров по-прежнему находится в часовне. Быть может, она даст ответы тем людям, которые их ищут. Могу лишь добавить, что сам я так их и не нашел, по той простой причине, что никогда не читал книгу. Что могут дать мне вторая Библия или второй Коран? Только лишь то, что первые ошибочны. Воззрения всех сект противоречат друг другу, вот почему они регулярно отстаивают их с оружием в руках.

Все религии, созданные людьми, ошибочны, поскольку им кажется, что они понимают деяния Бога. Не знаю, как они могут на это рассчитывать, если не в силах понять друг друга. Как может человек осознать промысел Божий, если ему недоступен разум женщины?

После описываемых событий Ньютон редко упоминал о мисс Бартон; и меня не приглашали к нему в дом, когда она находилась там. Мы с Ньютоном больше не говорили о ней. Впрочем, из этого вовсе не следовало, что слова мистера Отса не имели определенных оснований.

Трудно сказать, когда именно мисс Бартон стала публично известной любовницей лорда Галифакса, первого лорда казначейства. Но не вызывает сомнений, что в начале нового века племянница Ньютона, которая теперь называла себя миссис Бартон, и лорд Галифакс открыто жили вместе в его доме, расположенном в Буши-Парке, несмотря на то что его жена еще была жива. Именно лорд Галифакс сделал Ньютона директором Монетного двора после смерти Нила. Когда же в 1705 году Ньютон получил рыцарский титул от королевы Анны в один день вместе с братом лорда Галифакса, то это была награда не за научные достижения или за успешную службу на Монетном дворе, а за политическую поддержку лорда Галифакса в парламенте, поскольку в 1701 году Ньютон стал членом парламента и поддерживал лорда Галифакса в палате общин. Естественно, я не мог забыть слова Титуса Отса о том, что именно хорошенькая племянница, а не открытие производной и тяготения помогли Ньютону сделать карьеру и что Ньютон променял ее добродетель на собственные привилегии.

Также не вызывает сомнений, что лорд Галифакс, умерший от воспаления легких в 1715 году, оставил миссис Бартон завещание, которое вместе с домом оценивалось в двадцать с лишним тысяч фунтов. Впрочем, могущественные родственники лорда Галифакса опротестовали завещание, и дом, а также большая часть денег остались в семье Монтегю. Только после этого миссис Бартон вышла замуж за мистера Кондуитта.

С тех пор прошло тридцать лет.

Ньютон умер в глубокой старости. Он был истинным мудрецом. Ньютон восхищался Ноем. Ной наверняка взял бы его в свой ковчег.

Меня пригласили на похороны Ньютона, и, несмотря на болезнь, я был полон решимости в них участвовать, поскольку всегда восхищался этим замечательным человеком, как и все, кто имел честь быть знакомым с его изумительным разумом.

В тот день в аббатстве я видел множество мудрых людей, которые пришли проводить Ньютона в последний путь. Присутствовали все до единого члены Королевского общества. И когда колокол Вестминстера начал бить в честь Ньютона – девять раз за то, что он был человеком, а затем восемьдесят пять раз за каждый прожитый им год, – миссис Кондуитт (раньше она звалась мисс Бартон) представляла каждого из присутствующих одновременно с новым ударом колокола, а слуга раздавал веточки розмарина – отчасти для памяти, а отчасти для того, чтобы отбить запах смерти, который, несмотря на все усилия бальзамировщиков, становился слишком заметным.

Увидев меня, миссис Кондуитт слегка покраснела, но сохранила спокойствие.

– Полковник Эллис, я удивлена, что вы решились войти в церковь, – вот и все слова, с которыми она ко мне обратилась.

Вновь увидеть миссис Кондуитт на похоронах Ньютона и услышать от нее такие слова было больно для меня. Она осталась такой же красивой, как и прежде, и даже в трауре произвела на меня сильное впечатление. Черное очень ей шло, подчеркивая ее достоинства, – так золотая оправа прекрасно оттеняет слоновую кость или черный янтарь.