Читать книгу "Любовь, опять любовь - Дорис Лессинг"

Глянув на картину, Сара поняла, что не смогла даже приблизиться к пониманию его натуры, что их дружба была лишь иллюзией. Молодая женщина с вызывающей улыбкой. Белое платье модного в ту пору покроя, розовый шарф. На коленях соломенная шляпа. Женщина сидит под деревом на стуле. В духе Гейнсборо. Кто-то написал этот портрет по заказу Стивена с небольшого фото, пожелтевшего и поблекшего. На фото Жюли сидит на камне, тоже под деревом. На ней белая ночная рубашонка и белая нижняя юбка в оборочках. Руки и шея голые; Жюли босиком. Темные волосы распущены, частично прикрывают лицо. Она предлагает себя каждому, кто возьмет в руки этот снимок, предлагает себя позой, улыбкой, взглядом темных страстных глаз. Снимок ретуширован, подкрашен, хотя краски выцвели. Дерево за камнем сохранило в кроне следы зелени, у скалы красноватый бок. Ретушер знал тамошние скалы не понаслышке. На шее Жюли красное ожерелье, маленькие красные шарики… нет, не ожерелье… ленточка. Почему? Совершенно не вяжется с обликом модели, режет глаз. Как это происходило? Возможно, человек, запечатлевший ее на фото… — Поль? Реми? — сказал: «Смотри, вот оно, одно из этих новых приспособлений для фотографирования. Ты с любопытством смотришь на этот ящик. Небось, думаешь, какой-то новый музыкальный инструмент?»

А Жюли в этот момент сидела на кровати, раздеваясь или уже раздевшись, и застеснялась: «Нет-нет, только не голой!» Он предложил выйти наружу: «Я все время вспоминаю тебя в твоем лесу». Она повязала на шею красную ленточку с коробки шоколада. Шоколад могла подарить какая-нибудь из учениц… Или мастер-печатник. Или же Поль — Реми? — купил шоколад в лавке печатника. Что она говорила, обвязываясь этой ленточкой? Или что говорил Реми (Поль)? «Погоди, вот ленточка… Ты будешь с ней совсем как…» Нет, это не в характере Реми. Может быть, ретушер пририсовал и ленточку? Проявляли и печатали это соблазнительное изображение, разумеется, не в Бель-Ривьере, скорее в Марселе или Авиньоне. Если бы кто-нибудь в Бель-Ривьере такое увидел… Если же исследовать фото подробно и внимательно, с увеличительным стеклом, как это проделала Сара, включив настольную лампу, усевшись поудобнее… То все равно не разберешь, была ли ленточка на шее Жюли, либо ее пририсовали позже. Может быть, ее добавила сама Жюли. Такое представить себе легче, чем молодую красотку, сидящую на скале с красной ленточкой на шее, означающей нечто постороннее. Куклу, зарытую в лесу на Мартинике с красной ленточкой на шее, символом гильотинного ножа. Ленточка явно означала что-то нездоровое.

Сара впилась в снимок, как будто он содержал в себе разгадку какой-то многозначительной тайны. Стивен, должно быть, тоже подолгу разглядывал его. Где он взял это фото? Вероятней всего, выкрал в музее. А теперь его украла Сара. Она прикрепила фото Жюли рядом с репродукцией Сезанна, рядом с нахальным Арлекином и его серьезным спутником, напялившим клоунский наряд, чтобы сопровождать друга на карнавал. А портрет модной красавицы засунула в ящик.

Еще одно письмо от Эндрю.

Дорогая Сара Дурхам!

События не стоят на месте: с тех пор, как я Вам в последний раз писал, я уже попал в женихи.

И сказала мне сестрица: надобно тебе жениться.

И я ей ответил: ХХХХХ!..…….. ььььь!..?????

А она на это: скоро ты повзрослеешь?

А я ей: чего ради?

В общем, поговорили. И я предложил руку и сердце Хелен. Вашей соотечественнице. Она уверена, что американцы чрезмерно надутая публика, шуток не понимают и веселиться не умеют. Хелен трудится конюхом на ранчо неподалеку. На это ранчо приезжают из города туристы, закосить и закусить, а потом скачки на лошадках да в двуспальных кроватках. Хелен опытным взглядом определила, что я добрый жеребец. Она говорит, что это относится также и к работе. Почему, мол, американцы всегда на работе? Я ей отвечаю, что такова трудовая мораль, рабочая этика. Короче, обломилось, и предложил я тот же самый реквизит Белле. Она такая же, как и я, родная в доску, техасская, душа в душу. Они с сестрой сразу принялись все обсуждать. Где жить, в доме или в квартире? Таксон, Даллас, Сан-Антонио? Естественные роды или кесарево сечение? Сколько раз? Сколько фильмов в год мне положено? Сниматься и смотреть. Как должен измениться мой моральный облик? Каков мой стереотип? Так, обсудив все главные вопросы, они скоро придут и к решению вопроса о счастье, а там и до радости совместного бытия доберутся. Радость… Что за радость? Откуда и зачем?

В общем, пусть побеседуют.

Я подхватил свой стереотип, облик, имидж и прочее — и слинял.

А здесь так одиноко!!!

Эндрю.

Пишите мне до востребования, Кордова, Аргентина.

Сара написала в аргентинскую Кордову, рассчитывая завязать переписку средней оживленности, но пока письмо добиралось, Эндрю успел уже перебраться в Перу. Ее письмо догнало его там, но его ответ, страстное любовное послание, в котором Эндрю несколько раз назвал Сару Бетти (покойная мачеха?), прибыло, когда она уехала в Стокгольм на тамошнюю премьеру «Жюли Вэрон». Когда она вскрыла письмо, проблемы, связанные с ответом на него, показались ей непреодолимыми. Куда отправлять ответ? Как подписываться? С любовью, Бетти?

К концу года положение вещей в «Зеленой птице» несколько изменилось. Совещания проходили теперь не наверху, в конторе, а в репетиционном зале, достаточно большом, чтобы вместить всех желающих. В театре появилось много талантливой молодежи, некоторые потихоньку спрашивали: «А это кто?» — указывая на Мэри Форд. «Кажется, одна из ветеранов-основателей», — не столь уверенно отвечали им.

Соня заправляла всем в театре, успевала повсюду, наслаждаясь собственной разумностью и энергичностью и без устали демонстрируя свои достоинства всем желающим и нежелающим. Ее резкий громкий голос и яркий волосяной покров — ныне в стиле «афро» в знак солидарности с невыносимыми страданиями чернокожего населения — метались по театру со скоростью молнии. Вирджиния, известная как «тень» Сони, каким-то чудом успевала за нею. Никто из четверки основателей в театре слишком часто не появлялся. К Рою вернулась жена — с условием, что он уделит «достаточное внимание» их браку, каковое условие включало и проведение выходных и праздничных дней с семьей. Она снова забеременела. Рой подумывал о переходе в другой театр. Он меланхолически отмечал, что жить с одной воинствующей феминисткой и работать с другой — никакого здоровья не хватит. Мэри за счет работы уделяла больше времени матери, которая в результате усиленного ухода почувствовала себя лучше. Если бы дочь могла сидеть с нею все время, то дряхлая дама получила бы существенную отсрочку неизбежного конца. Такого Мэри позволить себе не могла, но по возможности брала работу домой. Она с благословения Сони, прочитавшей роман и нашедшей его полезным для восстановления попранных прав женской части населения, адаптировала для сцены «Эгоиста» Мередита. Сара много разъезжала по делам «Жюли Вэрон», а еще больше — «Счастливой монетки», которую вне Британии упростили в «Жюли». Эта «Жюли» уже с успехом шла в дюжине европейских городов. Рыночный спрос на приятных во всех отношениях, но задавленных средой, обреченных на гибель мужским произволом дам явно превышал предложение, и «Жюли» победно шествовала по Европе, примеряясь к прыжку через океан. «Жюли Вэрон» тоже пользовалась определенным спросом, однако лишь у более разборчивой и, следовательно, менее многочисленной публики. В общем, «Жюли», подобно «Мисс Сайгон», стала последней в длинном ряду благодатных мучениц, и люди, слышавшие об обоих спектаклях, полагали иной раз, что речь идет о двух разных Жюли, приехавших во Францию с далекой Мартиники попытать счастья. Может быть, сестры?