Читать книгу "Русич. Последняя битва - Андрей Посняков"

– После молиться будешь! – жестко отозвался Иван. – Пока же – клянись. Вот на этом мече клянись, самой страшной клятвой… Что будешь отныне служить мне, не Феофану!

– Батюшка! Да я… Да я…

Савва уткнулся лицом в траву и разрыдался.

– Ну вот. – Раничев сплюнул. – Если мне еще чего-то не хватало для полного счастья, так это тебя успокаивать. Кончай реветь, обратно пора!

Над самой головой послышался тяжелый самолетный гул.

– Наверное, наши. На Берлин полетели, – ухмыльнулся Иван. – Эй, вставай, чудо! Надевай кольцо… Хотя нет, лучше давай руку… Ва мелиск…

Пронзительный женский крик вдруг прорезал тишину ночи. Крик ужаса, боли и безысходности!

– Постой-ка! – насторожился Иван. Кричали явно в доме, на втором этаже. Вон и форточка распахнута… – Похоже, нам рано пока уходить. А ну-ка…

Взбежав по крыльцу, Раничев, стараясь не шуметь, отворил дверь и вошел, оказавшись в небольшом холле с камином и уютными креслами. На второй этаж вела узкая дубовая лестница с резными перилами.

Обернувшись к Савве – тот уже перестал рыдать, собрался, – Иван приложил палец к губам: тсс.

Осторожно поднявшись по лестнице, Раничев сразу же услышал новый женский крик и грубые голоса мужчин. Опираясь на меч, заглянул в приоткрытую дверь, едва не споткнувшись о валявшееся у лестницы тело подростка. Судя по шортам и коричневой, заляпанной кровью рубашке, это был второй близнец.

В комнате, привязанная к креслу веревкой, сидела очень красивая молодая женщина – темноволосая, с голубыми глазами. Белая блузка ее была разорвана почти до пояса, лифчик разрезан, так что полностью обнажилась грудь. Какой-то гнусномордый гад в рубашке с закатанными рукавами, что-то сказав, ткнул горящей сигаретой прямо в сосок женщине. И снова крик!

Ах, вон у вас тут что происходит?!

Раничев поудобнее перехватил меч…

И вбежал, ворвался в комнату неудержимым вихрем…

Раз! – с противным хлюпаньем острие меча впилось гнусномордому в грудь. Тот, охнув, осел, обливаясь кровью.

Два! – второй – да-да, был и второй, в черной эсэсовской форме, его Иван краем глаза углядел в зеркало… второй проворно выхватил из кобуры пистолет. Но Раничев оказался проворней… Всего лишь один взмах… И отделенная от тела голова эсэсовца, смешно подпрыгивая, покатилась под кровать.

– Мадам! – Отбросив меч, Иван галантно поцеловал женщине руку. – Наверное, вам лучше поскорей отсюда смотаться.

С коротким стоном несчастная потеряла сознание.

– Герр рыцарь…

Близнец был привязан ко второму, точно такому же креслу. Но, похоже, пока не пострадал, если не считать разбитой губы и расплывавшегося синяка под левым глазом. Боже! А ведь похож…

Иван кивнул на женщину:

– Мать? Муттер?

– Мать…

– Савва, поди-ка сюда, а то я тут ни хрена не пойму… – Раничев быстро освободил парня от пут, и тот бросился к матери.

– Да развяжу я… Ты лучше воды принеси. Савва, переведи.

Приказчик быстро затараторил по-немецки. Потом подошел к Ивану:

– Тот, второй отрок жив. Уже очухался. Я положил его на кровать.

– Молодец…

Женщина пришла в себя, заморгала глазами… Тут как раз подоспел и подросток с водой. Иван перехватил стакан, подал:

– Прошу!

– Благодарю вас…

Взгляд женщины упал на обезглавленное тело…

– Савва, скажи, пусть спустится вниз.

– Да-да, конечно… Но сначала, разрешите, я все-таки оденусь.

Молча кивнув, Иван велел Савве привести вниз ребят и, неожиданно для себя, обрадовался, увидев всю компанию в холле.

– Ну вот. Теперь и поговорить можно. Разъяснить кое-что. Только – предупреждаю – быстро! Договоримся так – я спрашиваю, вы отвечаете. Потом, если возникнет такая необходимость, – наоборот. Савва, переводи!

– Не надо, я знаю русский. Когда-то специально учила. Но скрывала.

– Вот как?

– Да, мой отец… и бабушка… русские. Моя бабушка – графиня Изольда Кучум-Карагеева!

– Изольда Кучум-Карагеева?! – Раничев помотал головой. – Ну и ну! Ладно, перейдем к вопросам. Итак, кто эти люди? – Он кивнул вверх.

– Гестапо, – закусив губу, отозвалась женщина. Несмотря на бледность и явственно заметный испуг, она была чудо как хороша в шелковом голубом платье.

– Кстати, вас как зовут, фрау?

– Марта Майер. Можно просто – Марта.

– Отлично, Марта. Что же получается, сотрудники тайной полиции вот так, ни с того ни с сего, ворвались в добропорядочный дом?

– Покушение, – кратко отозвалась Марта.

– Ах, покушение? – Раничев понятливо кивнул. – Так-так… Ясненько – двадцатое июля сорок четвертого года – заговор аристократов против Адольфа Гитлера. Фон Штауффенберг, фон Тротт и прочие, уж не помню сейчас, кто. Фон Бисмарк, кажется. Довольно известная страница в истории, если не сказать – заезженная. А вы-то каким боком с ним связались? Вроде не генералы…

– Барон Отто фон Райхенберг, друг… друг нашей семьи, участвовал в заговоре. По крайней мере, так сказали они… Ворвались, вначале просто угрожали, потом… Потом вы сами видели… Господи, они ж придут снова! Не эти… так другие. Что же нам делать?! Что будет со мной, с детьми? Концлагерь?

– Боюсь, концлагерем не отделаетесь. Вам бы надо бежать, Марта. Да-да, бежать. Хотя б в ту же Швецию. В порт заходят шведские корабли?

– Сколько угодно. Но их тщательно проверяют.

– Сейчас в порту есть шведское судно?

– Да, и не одно. Вот хоть «Густав-Адольф» – огромный грузовой корабль, привез никель. Его капитан, говорят, хороший знакомый Геринга.

– Да, Геринга многие в Швеции знают. Вот что! Вам нужно немедленно пробраться на этот корабль!

– Но это же просто невозможно! Кто нас туда пустит? Это же не пассажирский пакетбот.

– А если будут рекомендательные письма к капитану? И он сам лично проведет вас на борт? Насколько я знаю, графиня Изольда была весьма состоятельной дамой, и с большими возможностями.

– О чем вы? Она ведь давно умерла.

– Слушайте меня внимательно, Марта. Вы помните ее адрес?

– Да… Вернее, нет… Я ведь была у нее всего один раз… Но до мельчайших подробностей помню…

– Рассказывайте! И как можно более подробно…

– Можно по-немецки? – неожиданно улыбнулась Марта. – Пусть и дети послушают, я ведь им никогда… вообще никому… Это произошло в двадцать пятом году, прямо перед Рождеством…

Раничев внимательно слушал, впитывая каждое слово. То, что Савва не мог перевести, Марта говорила по-русски… Иван словно бы погружался в чужую жизнь, воочию представляя себе маленькую, никому не нужную сироту, шикарный автомобиль, особняк, широкую мраморную лестницу, устланную красивым красным ковром…