Читать книгу "Сокровища Валькирии. Птичий путь - Сергей Алексеев"

– Так надо, ему виднее. Поэтому у нас уроки, а у него – миссия государя.

– Мне встретилась Дара Зазноба… Знаешь такую? Имя когда-то носила – Инга.

Афанасьев смутился, но сделал вид, что наслаждается воздухом.

– Ингу знаю… Как же, такое не забывается. Это я ей такое имечко дал – Зазноба…

– Она сказала – Мамонт.

– Ну, мы вместе тогда…

– Зазноба призналась, что отец погиб. Кощеи убили, задушили струной.

– Информация гнилая, непроверенная! – излишне напористо заговорил лжестратиг, тем самым выдавая себя. – Ух, Инга!.. Тоже, возомнила! За язык тянули ее?

– Я тянул, – вздохнул Сколот. – Вынудил сказать.

– Чем, интересно, вынудил? – с намеком спросил Иван Сергеевич, желая облегчить разговор. – Гляди у меня! Знаешь, чем заканчиваются такие похождения?

– Скажи, что знаешь!

– Да толком ничего! У китайцев тоже напрямую не спросишь. Им передали тело, якобы из их делегации, по паспорту. Европейской наружности… Но ты знаешь, для них мы все на одно лицо. Впрочем, как и они для нас… К тому же лицо, обезображенное смертью от удушья.

– Как он попал в делегацию?

– Исполнял урок, был Страгой Востока. Ну и советником генерального секретаря компартии. Стратиг отправил на усиление. Вот он и усилил Поднебесную… Китайцев могли убедить за определенные уступки. Знаю, как это делается – не захотели ссориться с кощеями. Ну, или уже не нуждались в советнике после экономического чуда. А генетической экспертизы не было…

– Почему?

– Говорят, не нашли сравнительного материала. По паспорту он был то ли канадцем, то ли шведом. Он их много поменял, так не знаю. Схоронили с восточными почестями, но по индийскому обычаю. То есть кремировали, и как-то очень уж торопливо.

– Он в Швейцарии один был?

– Понял, о чем ты, – встрепенулся Афанасьев. – В том-то и дело, с Дарой. У него Дара была, очаровательная особа с вишневыми глазами. Ты видел у женщин вишневые глаза?

– Я ее знаю…

– Знаешь? Откуда?

– Была с отцом, когда он забрал меня сюда, в музей Забытых Вещей. На испанку похожа, Надежда Петровна звали.

– И она пропала… Вот это как раз и не дает мне покоя. Ладно, кощеи исхитрились и заманили Мамонта в ловушку. Однажды они проделали это даже с Вещим Зелвой, который все наперед знал… Но взять такую опытную Дару? Не верю… Дары, они же как воздух, как ртуть. Ее схватишь, а она между пальцев. Вроде бы всё, прижал, в кулаке держишь – а глядь, в руке одна пустая шкурка… Эх, если бы ты знал, Леха, какие это змеи! Надежда Петровна и дает мне надежду. Или они сейчас вместе, или Дара его ищет, может, идет по следу, потому до сих пор не объявилась. Если Мамонт жив – она не отступится, все равно найдет и выручит. Даже мертвого не бросила бы, не позволила кремировать. Все равно бы привезла, на руках принесла в соляную усыпальницу. И вот пока его Дара не объявилась, остается надежда… Даже если объявится и подтвердит гибель Мамонта, все равно не поверю!

Его что-то беспокоило, хотя вокруг не было ни души, да и Валга уже давно держала над музеем обережный круг. Иван Сергеевич то озирался, то останавливался и слушал, приподняв палец.

– И есть еще одна надежда, мамонтенок, – вдруг проговорил он. – Его могла увести Валькирия. Могла увести и обоих – его и Дару…

– Куда? – непроизвольно вырвалось у Сколота.

– В свои подземные чертоги.

– Если Валькирия увела, значит, он на Урале?

– Скорее всего, там…

– Ты искать не пробовал, дядь Вань?

Афанасьев встряхнулся, вспомнил, зачем вышел на прогулку, и стал усиленно дышать, будто бы наслаждаясь ароматом ночного парка.

– Если увела, не найдешь. Так что, Леха, не дури, не дергайся. Придет срок – все узнаешь…

– А где Стратиг на самом деле?

– Как где? В Китае, делится опытом.

– По производству солариса?

– По организации музейного дела… Страги Востока до сих пор нет. Я просился, тоже хотел по следам Мамонта. И Восток знаю хорошо, их подлые нравы… Мне не доверил – испортишь отношения, говорит. А я и в самом деле думал: пошлет, я их живо стравлю с Западом. И пусть хлещут друг друга… Это не от большого ума – месть во мне говорит. Я же понимаю, Восток нам сейчас надо холить и лелеять. Равновесие полюсов…

– Ты хорошо выучил роль Стратига, – похвалил Сколот. – Слово в слово… По-моему, вы оба – артисты. Только играете на чужой сцене.

Иван Сергеевич встрепенулся, хотел ответить так же резко, но вдруг задышал увлеченно, принюхиваясь к контрастным запахам цветущей липы и терпкого дуба.

– Эх, Мамонтенок… – проговорил с тоской. – Знаешь, я построил дом на распутье, целый замок возвел. Думал, буду принимать странников – «тарелочников», снежных человеков… это люди, которые йети в горах ищут. Ну и просто туристов, кого в горы тянет, к чистым речкам, к кострам в тайге… Сначала они и впрямь приходили, но вижу – всё меньше, и меньше. Потом и вовсе перестали. Так, единицы появляются, да и те уже какие-то другие, словно пожеванные, замороченные. Как бы и на тарелку поглядеть охота, и супу бы из нее похлебать… Спрашиваю – где странники? Они говорят – все деньги зарабатывают, новое увлечение… Представляешь, люди перестали искать на земле сакральные места, смотреть в небо, ждать пришельцев с других планет. Перестали верить в чудо и радоваться маленьким радостям. У нас в России исчезли романтики. Вымерли, как мамонты! Оледенение чувств, стылый разум…

Он обиженно засопел и поежился, словно от холода. Потом огляделся, придвинулся к Сколоту и заговорил полушепотом:

– Слышал бы ты, о чем мы сегодня толковали с президентом… За содействием к Стратигу пришел! Говорит, мы вычислили, что вы принадлежите к некой влиятельной третьей силе, существующей в России. Дескать, сам-то я не верю, что такая сила есть, но мне советники настоятельно рекомендовали с вами встретиться – вдруг поможете заполучить новые революционные технологии, топливо. Мол, станем его производить, торговать, на земле наступит вечный мир. На любые условия согласны, только поспособствуйте. Н у, я ему про странников рассказал, про «тарелочников» и про пчел. Знаешь, эти насекомые твари, оказывается, берут не только нектар. Думаю – почему взятка нет? Летают все лето, работают без устали, а в улей заглянешь – едва себе на зиму наносили. В чем дело, думаю? Цветы цветут… А они информацию из воздуха получают, и хоть эволюции не подвержены, но на веяния моды живо откликаются. Мед на трассу таскают и там продают. Проезжим. Иные так и зимние запасы снесли. Сидят на обочине и торгуют. Сами, представляешь?..

– Кто торгует? – переспросил Сколот.

– Да пчелы!

– Это как?..

– Вот, никто представить не может. Я тоже… Пчелы, они же райские твари. Им положено нектар собирать. Ну, еще истину искать, считать звезды, ворон на заборе, летающие тарелки. Нельзя им интегрироваться в общество потребления и торговать. Что станет, если цветы не опылять?