Читать книгу "Удар милосердия - Наталья Резанова"

Бессейра, поджидавшая их на Соборной площади, не была так деликатна.

– Давай рассказывай, – потребовала она.

По мнению Джареда, вопрос был неуместен по двум причинам. Во-первых, Дагмар не была склонна говорить. А во-вторых, и главных, место для откровений выбрано неподобающее На Соборную площадь выходил фасад Дома Трибунала, и пусть оттуда зрят гораздо дальше, чем простирается обзор из окон, желательно было быстрее отсюда убраться. Правда, Бесс и не пыталась их задержать. Дагмар направила чалого в сторону Свинцовой башни (тоже не радует глаз, но все же лучше Трибунала), а Бесс и Джаред шли рядом.

– Я ничего не сказала правителю о докторе Поссаре, – произнесла Дагмар, глядя в сторону реки.

– Правильно, – одобрила Бесс.

– Потому что, если б я это рассказала, он бы спросил, каким образом я излечилась. А я не хотела называть имя Джареда.

– И это верно. Нечего в наши дела мешать Трибунал.

– Я не думала о Трибунале. Правитель говорил со мной учтиво, расспрашивал о разных вещах. И мне стало страшно.

– Почему?

– Правитель – опасный человек. Мне так кажется.

– Мне он ничего дурного не сделал.

– Потому что ты ему полезна. И можешь быть полезна впредь. И я, возможно, тоже – как орудие против Раднора. А Джаред ему не нужен, и от него можно избавиться.

Джаред не видел причины, по которой Йорг-Норберт решил бы с ним расправиться. Но ему было радостно слушать, что Дагмар способна думать не только о мертвом возлюбленном.

Бесс предпочла промолчать.

– Сейчас я бы хотела побыть одна, – внезапно сказала Дагмар. – Простите меня, я очень обязана вам обоим… но у меня нет сил говорить. Я поеду в гостиницу и подожду вас там.

– Ты заблудишься! – воспротивился Джаред.

– Нет, я знаю город.

– Ты все время сидела в гостинице!

– Я была здесь раньше. И мы все время ходили по городу…с Динишем. – Она легко перекинула ногу через седло и уселась по-мужски. Наездницей Дагмар оставалась неважной, но танцовщицей – превосходной, и прекрасно держала равновесие.

– Только не езди по Королевскому мосту, – предупредила Бесс. – Лучше сделать крюк, чем пробираться сквозь толпу.

– Хорошо, я поеду по Деревянному.

Она пустила Табиба легкой рысью. Джаред, не отрываясь, смотрел ей вслед.

– Трудно тебе приходится, – заметила Бессейра.

– Я сам этого хотел. Но ей еще тяжелее. Я знаю, она все еще думает о Вальграме. Потому так и рвется, чтоб добиться его оправдания. Иначе ей не освободиться от него.

– Тебе виднее. Как будем переправляться – по мосту или наймем лодку?

– Пойдем лучше по Деревянному, – Дагмар они все равно бы не догнали, но для спокойствия души… Словно оправдываясь, он добавил: – Я по Деревянному мосту прошел впервые, как попал в Тримейн…и года с тех пор не будет. И чаще хожу по нему.

– А мне чаще приходилось на лодке переправляться. Ночью мосты перегораживают. У меня и сейчас на Королевском острове лодка припрятана. – После этого сообщения Бесс умолкла, и они прошли путь, не отвлекаясь на разговоры. Лишь когда в самом деле пересекли мост, она сказала:

– Пошли берегом. Я знаю, как дорогу скостить, чтоб между площадью Правосудия и рынком не вилять.

Джаред согласился. Еще по Эрденону он понял, что Бесс умудряется в хитросплетении городских улиц и площадей разобраться гораздо лучше, чем он, пусть пробыла в городе совсем недолго. А в Тримейне она прожила около года.

Они спустились к реке. На том берегу, где было больше господских домов и дворцов, пространство у реки засаживали садами. На этом можно было найти лишь причалы для барок, торговые склады. А возле канала, соединявшего Трим с морем, сгрудились знаменитые на всю столицу притоны и публичные дома. Но не здесь, не в виду Дворца Правосудия. Тут были только лодки, плескавшиеся у причалов, либо вытащенные на песок, да сушились рыбачьи сети.

– Посидим, отдохнем, – предложила Бесс.

Джаред предпочел бы вернуться в гостиницу. Однако почувствовал, что устал. В самом деле, целый день на ногах. А где до встречи болталась Бесс, оставалось только гадать.

Они сели на песок, уже просохший по весне. В дымчато – сером весеннем небе темнели отдаленные очертания башен, впереди – Старого Дворца, справа – Приюта святого Леонарда.

– Ты обращал внимание – куда ни пойдешь в этом городе, обязательно видно какую-нибудь тюрьму?

Джаред задумался.

– И правда. Хотя их всего-то три.

– Четыре. Про темницы Старого Дворца забыл? Там сейчас Раднор сотоварищи. И еще при Дворце Правосудия камеры, и в каждом монастыре, а их в Тримейне немало.

– Что делать? Не бывает городов без тюрем. И в Карнионе так же, ты знаешь. Мы ничего с этим сделать. – И повторил пришедшее ему на ум присловье. – Мы – просто люди.

– Ты уже говорил нечто подобное… Беда в том, что не просто. Уже нет. И каждый раз, когда я об этом забываю, меня бьют по носу.

Это услышанное настолько противоречило тому впечатлению, которое сложилось о ней у Джареда, и тому, что говорил Лабрайд, что Джаред – лекарь в нем – насторожился.

– О чем ты? Кто тебя бил, когда?

– Можно сказать – я сама. А когда… Впервые – мне было лет тринадцать – мне что-то стало тошно от своей жизни… показалась я себе игрушкой в знатном семействе, затосковала по своим настоящим родителям.

– И они тебя не приняли?

– Отчего же? Приняли. Только я не могла с ними жить. Знаешь, я бы им и скотину пасла, и навоз убирала, и стряпала, я ведь не разучилась все это делать, если бы… Мы не были нужны друг другу. Совсем. И через пару недель я вернулась к Лабрайду и Эгрон. А отец с матерью… Я их навещаю иногда. Деньги посылаю. И все. А второй раз было в Эрденоне.

– В Эрденоне? Но ты же была с нами!

– Не все время. Я бы успела проститься с вами, пока свита наследника готовилась к отъезду. Но я прощаться не пошла. Я вообще не собиралась уезжать из Эрденона. Пошла к Кайрелу ап Тангвену и сказала, что хочу остаться с ним. Потому что была уверена, что он тоже этого хочет.

– А он?

– А он сказал, что ему чужие объедки не нужны. Я унижалась перед ним, как никогда в жизни. Оправдывалась… Сказала, что это неправда, что я лишь выдавала себя за любовницу принца, чтоб удобнее было следить за его врагами. Он ответил, что это еще хуже. Шлюху он еще мог бы простить, а шпионку – никогда.

Теперь Джаред уверился, что ошибался в том, что Бессейра и Кайрел не узнали друг друга. Узнали, еще как узнали. Но поскольку жизнь и сон неявно отражают друг друга, великая любовь наяву обернулась ненавистью и презрением. По крайней мере, с одной стороны.