Читать книгу "Русский сонм. Игры морока - Екатерина Белецкая"

– Обнаглеем напоследок. – Клим оттащил в сторону крышку люка. – Нет, ну а чего, собственно? Если он играет вот так, нечестно да неправедно, то что же нам не поиграть?

– И то верно, – согласился Скрипач. – Ну чего? Полезли?

– Полезли.

– Ит, не приложи меня о колодец, – попросил Тринадцатый из рюкзака.

– Не приложу, – пообещал Ит. – Пристегнулся?

– Я и не отстегивался… Так, все. Вперед.

Ит усмехнулся и полез в люк следом за Скрипачом, который, как выяснилось, уже успел за что-то зацепиться и теперь ругался где-то внизу, потому что зацепиться легко, а вот отцепиться всегда труднее.

* * *

…Жила-была на свете девочка. И выросла эта девочка, и превратилась в хитрую, изворотливую и похотливую тварь. Слишком умную, чтобы быть пойманной вовремя. И жил-был на свете мальчик, который тоже вырос. Вырос и почти осуществил свою давнюю мечту – абсолютную власть над людьми, причем не просто над людьми, а над их душами.

И когда мальчик умер, девочка решила, что дело мальчика должно жить вечно. Она так и написала в одном из писем – когда мальчика уже не было на свете, она еще два года писала ему, умершему, письма – так вот, она написала: «Твое дело будет жить вечно».

Неизвестно, что именно она сделала и какую роль во всем этом сыграл эксперимент, проводимый Официальной службой на Терре-ноль, но она сделала, и эксперимент был, и мальчик, ее младший брат, пришел к ней, восстав из мертвых, и увел за собой, под землю. Какое-то время она приходила туда, куда он привел ее, еще будучи живой, а потом… Никто не знает, что было потом и чье тело на самом деле лежит в могиле, над которой стоит памятник с надписью «Клавдии Мещеряковой-Калериной, идейной вдохновительнице народа, созидательнице и духовному лидеру».

Но что-то было.

И возник Морок.

И единственное, что удерживало его в пределах этого осколка Русского Сонма, – два крестика, его и Клавдии, которые в недобрый для Морока час скрутила проволокой рука старухи. Старухи, которая любила его, которую он презирал за это и которую уничтожил первой – за своеволие и за то, что она, в отличие от Клавдии, сумела остаться собой и сохранить душу. Ему не нужна была любовь непокорной.

И вообще ему не нужны были непокорные. Никакие. И он десятилетиями гасил эти вспыхивающие огоньки, причем чем дальше шло время, тем лучше он различал эти слабые поначалу отблески истинного света в ровной серой мгле, которую создал. В его мире должны быть трудолюбивые покорные самки, сильные самцы, дающие много потомства, и – право, которое он не сумел получить при жизни. Право делать то, что хочется, с тем, с кем хочется.

Религия ему тоже мешала, и он еще при жизни начал спешно переделывать ее под себя – власть позволяла. Святая Марианна – девица, заделавшая от родного брата десять детей, половина из которых была, разумеется, умственно отсталой. Святой Григорий, убивший «во славу божию» собственных родителей, которые были агностиками и не разделяли фанатизм сына. И прочие, прочие, прочие…

Не только Россия, конечно. России ему давно было мало. Америка сдалась сразу, без боя – ну, они там никогда и не были особенно умными, да и сама система позволяла внедряться в нее с необыкновенной легкостью. С Азией пришлось повозиться, но чем дальше, тем сильнее становился Морок, и Азия сдалась, и легла к его ногам, и прониклась страхом и уважением.

Их уже даже не нужно было теперь ссорить – получившееся в итоге тучное стадо быстро забыло, что можно желать чего-то еще, кроме жратвы и размножения.

…В каком-то смысле он, наверное, даже любил людей. Вот этих, которых создал. И даже облегчал им жизнь – Клава, например, терпеть не могла готовить, а это значит, что и другим самкам такое занятие может прийтись не по нраву, так почему бы не учредить все так, что готовить не надо и посуду мыть не нужно? Запросто! Питайся, мое стадо. Удобно и быстро. Или машины – пусть у них будут машины, пусть будут широкие дороги. А вот курить вредно, поэтому пусть они не курят, не портят себе легкие; пусть проживают свои коротенькие жизни здоровыми и счастливыми – согласно тому представлению о счастье, которое он, Морок, им внушил…

Все просто. Если сумеешь увидеть.

* * *

Перед шлюзовыми дверями немного постояли, собираясь с духом. Кир крутанул ручку, и через несколько секунд люк плавно отошел в сторону.

– С поездом точно получится? – Скрипач поежился. – Скит, Фэйт, ответьте. У вас все нормально?

– Нормально, – отозвался Скит. – Подводим к воротам, сейчас будем открывать. Рельсы тут, конечно, на честном слове…

– Ладно, на один раз должно хватить.

Связь они теперь делали, разумеется, через «Ветер» – и это было замечательно, потому что в отсутствие корабля они вынуждены были мучиться с местной техникой, которая, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Ивин, когда они вернули корабль, признался, что пользоваться им они так и не научились – было некогда, они сидели на планете почти все время. Сэфес отвели корабль в межпространственный «карман» да так и оставили – им тоже оказалось некогда, нашлись занятия поважнее.

– …Ну теперь-то вы нам верите? – в который раз спрашивал Ит у Фэйта. – Даже ваши Сэфес и те подтвердили, что мы не лжем!

– Ит, прости, но не верим, – покачал головой тот. – Сэфес… Что – Сэфес? Это они в Сети такие распрекрасные, а в реальности – ничего не соображают, да еще за ними глаз да глаз постоянно нужен. Поэтому – не верим.

– Ну что мне сделать, чтобы ты понял, что это – правда? – горько спросил Ит.

– Не знаю, – пожал плечами Фэйт. – Например, больше не соваться к моей девушке домой. И не рассказывать ей всякие гадости. Она вас боится.

– Твоей девушке?..

– Не делай вид, что ты дурак и не догадался.

– Да о чем ты вообще?.. Ветка – твоя девушка?!

…Вошли в зал. Кир и Скрипач пошли расставлять «ловушки» по периметру, а Фэб с Итом и обоими спирит-хантерами принялись выкладывать на полу круг из артефактов и бумаг. Оба Мотылька сейчас стояли в центре этого круга – крестики держал Тринадцатый.

Этот круг по время разработки операции Ри назвал мишенью, и это слово подходило как нельзя лучше. По сути дела, это действительно была мишень, и Ри, сейчас находящемуся на борту «Ветра», предстояло в эту мишень попасть.

– …А нехилая получится воронка, – заметил Скрипач. – Диаметром метров пятьдесят и глубиной под сотню. Гений, смотри не промажь. И не торопись, нам ведь еще уйти оттуда будет нужно. Дождись сигнала.

– Не волнуйся. Не промажу. – Ри улыбнулся. – Экий ты нервный, рыжий.

– Будешь с вами нервным…

* * *

Сейчас они стояли в круге и слушали, как работают ловушки – впрочем, писк был совсем тихий, едва различимый. Но Морок, разумеется, его услышит и, конечно, решит проверить, кто имел наглость проникнуть в его убежище, да еще и включить неподобающую «музыку».