Читать книгу "Темная лощина - Джон Коннолли"

— Он так разозлился, когда узнал, что я сделала... — Ли плакала, и, когда она заговорила вновь, голос ее дрожал. — Он сказал: если ты вмешиваешься, то страдают люди. Их убивают. Пожалуйста, Берд, пожалуйста, не дай чему-нибудь случиться с ней. Пожалуйста!

— Не дам, Ли. Созвонимся. До свидания.

Я повесил трубку и провел ладонями по лицу и волосам, дав им упасть свободными прядями мне на лоб... Уолтер по-своему был прав. В прошлом я вмешивался — и люди страдали. Но страдали главным образом потому, что другие люди предпочитали не вмешиваться. Можно иногда направить людей в ту или иную сторону, однако наиболее важные шаги они совершают лишь по собственной инициативе.

Уолтер всегда придерживался определенных принципов. Но он никогда не оказывался в таких обстоятельствах, когда эти принципы сводились на нет, когда требовалось защитить тех, кого любишь, или отомстить за них, если тебя навсегда разлучили с ними. А теперь он находился рядом с Темной Лощиной, и положение, которое и так представлялось трудным и запутанным, с его приездом, могло еще усугубиться... Вот так я и сидел какое-то время, закрыв лицо ладонями. Потом разделся и встал под душ, опустив голову и расправив плечи, чтобы дать воде, подобно пальцам массажиста, потрудиться над моими усталыми, натруженными мышцами.

Телефон зазвонил, когда я вытирался. Эйнджел сообщал, что они ждут меня, чтобы отправиться поужинать вместе. Я был не голоден, и беспокойство об Эллен путало мои мысли, но я согласился пойти с ними. Когда мы подошли к ресторану, на двери висела табличка, оповещавшая, что заведение уже закрыто. В баре «Роудсайд» проводилось какое-то благотворительное мероприятие; там должен был выступить оркестр высшей школы. Все и вся собирались отправиться туда. Мои приятели обменялись огорченными взглядами.

— Мы должны идти помогать оркестру, в то время как просто хотим есть? — возмутился Луис. — Какие дятлы живут в этом городе? Кому мы должны заплатить, если хотим пива? Ассоциации учителей и родителей? — он внимательнее изучил табличку.

— Эй, да тут кантри и вестерн бэнд «Ларри Фалчер и Гэмблерз». В конце концов, может, этот город и не совсем протух.

— Бог мой, только не это! — откликнулся Эйнджел. — Хватит твоей бесноватой музыки. Почему нельзя послушать соул? Подобно любому, кто разделяет твои этнические убеждения, ты знаешь Куртиса Мэйфилда, ну, может, немного Уилсона Пикета. Они твои ребята, парень, а не «Лоувин Бразерс» и Кати Маттеа. Между прочим, не так давно люди использовали это чертово кантри в качестве музыкального фона, когда вешали твоих родственников.

— Эйнджел, — спокойно отреагировал Луис, — никто больше не вешает ничьих братьев под записи Джонни Кэша.

Ничего другого не оставалось, как отправиться в «Роудсайд». Мы вернулись в мотель и взяли ключи от моей машины. Когда я вышел из своего номера, выяснилось, что Луис успел добавить к своему костюму черную ковбойскую шляпу, украшенную лентой с серебряными солнцами. Эйнджел схватился за голову и буквально взвыл от негодования.

— У тебя там и все остальное тоже от «Виллидж Пипл»?! — поинтересовался я с безобидной улыбкой. — Знаешь, ты и Чарли Прайд, вы вместе, пожалуй, самые рьяные адепты всей этой черной кантри-и-вестерн рутины. Видели бы тебя твои братья так разодетым, они бы тебе высказали...

— Братья помогали создавать нашу великую страну, а вся эта «кантри-и-вестерн рутина», как ты ее называешь, оставалась главной музыкальной темой целых поколений тружеников. Разве все чернокожие не были воодушевлены? И Поль Робсон, сам знаешь. И потом, мне просто нравится эта шляпа, — и он небрежным жестом слегка заломил ее поля.

— Очень надеюсь, что вы оба не будете особенно высовываться, пока мы здесь. Иначе придется вам действовать совсем наоборот, — подытожил я, когда мы забрались в «мустанг».

Луис нарочито громко вздохнул.

— Берд, отсюда до Торонто я — единственный чернокожий. Даже если я подхвачу витилиго[5]по дороге от мотеля до пристанища оркестра высшей школы, я все равно буду высовываться. Поэтому заткнись и поезжай.

— Ага, Берд, езжай, — с заднего сиденья подал голос Эйнджел. — А не то Кливен Литтл приведет свой отряд на твою задницу. Каупоуксы с Аттитьюдом, может быть, или Враг Прерий...

— Эйнджел заткнись!

«Роудсайд» оказался большим и старым зданием, расположенным у самого леса. Здание было длинным, с окнами и украшениями только по фасаду, с башенкой над входом, которая возвышалась, как церковная колокольня. На стоянке припарковалось множество машин, а еще больше набилось между деревьями вокруг. «Роудсайд» находился на западной окраине городка; за ним тянулся уже настоящий густой лес.

Мы отдали входную плату.

— Пять долларов! — Эйнджел даже присвистнул. — Это что, воровской притон?

Он пошел впереди нас и направился непосредственно в бар: длинное сводчатое помещение, где было почти так же темно, как на улице. На стенах горели не особенно яркие лампочки, и бар был освещен настолько, чтобы посетители могли видеть этикетки на бутылках, но не прейскурант. «Роудсайд» внутри казался намного больше, чем снаружи, а свет мерк сразу за пределами бара и сцены в центре танцевальной площадки. От дверей до сцены на возвышении, находившемся в дальнем конце помещения, я бы насчитал, наверно, футов триста. От сцены лучами до затемненных стен расходились ряды столов. У стен было так темно, что виднелись только бледные луны лиц, да и то, когда их обладатели поворачивались в сторону освещенной части зала. Двигаясь вдоль стен, люди напоминали смутные тени, обретая сходство с призраками.

— Это бар Стива Уандера, — сказал Эйнджел. — А меню, вероятно, написано по системе Брайля.

— Здесь довольно темно, — согласился я. — Уронишь четвертак, и, пока найдешь, он будет стоить меньше десяти центов.

— Ага, прямо рейганомика в миниатюре, — выдал Эйнджел.

— Не говори плохо о Рейгане, — посоветовал Луис. — У меня добрые воспоминания о Роне.

— Должно быть, более приятные, чем у самого Рона, — ухмыльнулся Эйнджел.

Луис пробирался к свободному столику у правой стены, рядом с дверью запасного выхода; каждая из таких дверей находилась посередине одной из стен «Роудсайда». Вероятно, имелась, по крайней мере, одна дверь в торце, за сценой. Сейчас эту сцену занимали те, кто назвался Ларри Фалчером и «Гамблерс». Луис уже притоптывал ногами и тряс головой в такт музыке.

Честно говоря, Ларри Фалчер и его оркестр производили неплохое впечатление. Их было шестеро: Фалчер, и ребята, игравшие на мандолине, гитаре и банджо. Вначале они сыграли «Возвращение Бонапарта» и пару песен Боба Уиллса: «Смирись с этим» и «Прикид техасского ковбоя». Затем перешли к «Картер Фэмили», исполнили «Вобаш — Пушечное Ядро» и «Блюз взволнованного человека». Потом «Ты познаешь» из репертуара «Лоуин Бразерс». А вслед за этим выдали чистенькую интерпретацию «Одна штука тогда» Джонни Кэша. Подбор вещей разномастный, но играли они хорошо и с явным энтузиазмом.