Читать книгу "Черная метка - Патрисия Корнуэлл"

Я была потрясена так, что не могла произнести ни слова.

– Мой муж шеф-повар в ресторане "Ле Дом". Он почти не бывает дома по вечерам, но Богу было угодно, чтобы несколько недель назад он заболел именно в тот день, когда эта тварь подошла к моим дверям. Шел дождь. Оборотень сказал, что попал в аварию и ему нужно позвонить в полицию. Естественно, первым желанием было помочь. Я хотела убедиться, что он не ранен. Я очень беспокоилась о нем. Это было мое слабое место, – продолжала она. – Думаю, у врачей комплекс спасителя. Мы можем браться за проблемы независимо от их сложности – на это он и рассчитывал, втягивая меня в свою игру. В нем не было абсолютно ничего подозрительного, поэтому он знал, что я впущу его. Я так и сделала. Но Поль, услышав голоса, поинтересовался, кто пришел. Оборотень убежал. Я не успела его разглядеть. Света на крыльце не было, потому что он выкрутил лампочку. Я обнаружила это позже.

– Вы вызвали полицию?

– Только детектива, которому доверяю.

– Почему?

– Нужно быть осторожной.

– Откуда вы знаете, что это был убийца?

Она отхлебнула кофе. Он уже остыл, и она долила в чашки горячего.

– Я чувствовала это. Я помню запах мокрого зверя, но сейчас мне кажется, я могла это придумать. Я ощущала зло и вожделение в его глазах. А он старался спрятать свое лицо, я видела только блеск глаз в падающем свете открытой двери.

– Запах мокрого зверя? – спросила я.

– Не такой, как у человеческого тела. Запах грязи, как у собаки, которую нужно помыть. Вот все, что я помню. Но это случилось так быстро – я не совсем уверена в произошедшем. На следующий день я получила от него записку. Она здесь. Сейчас покажу ее вам.

Она поднялась, отомкнула ящик металлического шкафа, в котором документы лежали настолько плотно, что она с трудом вытянула один из них. Он не был подписан, а внутри в прозрачном целлофановом пакете для улик лежал оборванный лист бумаги с коричневыми пятнами крови.

"Pas la police. Ca va, сa va. Pas de probleme, tout va bien. Le Loup-Garou", – прочитала она. – Это означает: "Не нужно полиции. Все нормально. Все в порядке. Не будет проблем. Все будет хорошо. Оборотень".

Я уставилась на знакомые прописные буквы. Они были написаны механическим, почти детским, почерком.

– Бумага похожа на рваный пакет из магазина, – сказала она. – Я не могу доказать, что это от него, но кто, кроме него, мог послать эту записку? Не знаю, чья это кровь, потому что не могу сделать анализы; о записке знает только мой муж.

– Почему именно вы? – спросила я. – Почему он пришел за вами?

– Могу лишь предположить: он видел меня на месте преступления. Поэтому я уверена, он следит за нами. Когда Оборотень убивает, он где-то рядом в темноте, наблюдает, чем мы занимаемся. Он очень умен и сообразителен. Не сомневаюсь, он точно знает, что происходит, когда его жертвы попадают ко мне.

Я посмотрела записку на свет, выискивая возможные невидимые следы, оставленные какой-нибудь поверхностью, на которой писалось послание. Но ничего не нашла.

– Когда я прочла записку, для меня стало очевидно, что в нашей системе царит коррупция, хотя я не сомневалась в этом и раньше, – говорила доктор Стван. – Оборотень знал: если я покажу записку в полиции, сдам ее в лабораторию, это ни к чему не приведет. Этой запиской он предупреждал меня не предпринимать никаких шагов. И пусть это звучит очень странно, но я думаю, он мне также сообщал, что больше не будет пытаться убить меня.

– Я бы не стала делать таких поспешных выводов.

– Как будто ему нужен друг. Одинокий зверь всегда нуждается в друге. Полагаю, в своих фантазиях он думает обо мне, так как я видела его и осталась жива. Но кто может знать, что делается в голове такого человека?

Она встала и открыла ящик в другом канцелярском шкафу. Вынула обыкновенную коробку из-под обуви, развязала тесьму и сняла крышку. Внутри лежали восемь маленьких вентилируемых картонных коробочек и столько же небольших плотных коричневых конвертов, на каждом из которых стоял номер и дата.

– К сожалению, не удалось сделать слепок следа от укуса, – посетовала она. – Для этого мне следовало бы вызвать стоматолога, чего мне никогда бы не разрешили. Но я взяла мазок – может, он поможет. А может, нет.

– В случае с убийством Ким Люонг он пытался уничтожить следы укусов, – сообщила я. – Мы не можем сделать слепок. Даже фотографии не помогут.

– Не удивляюсь. Он понимает, что сейчас его никто не защитит. Он, как говорится, играет на чужом поле. А я уверена, будет несложно установить Оборотня по расположению зубов. У него очень необычные острые и редкие зубы. Как у зверя.

У меня появились странные ощущения.

– Я собрала образцы волос со всех тел, – говорила она. – Напоминают шерсть кошки. Похоже, он разводит ангорских кошек или что-нибудь в этом роде.

Я подалась вперед.

– Кошачьи? – спросила я. – Вы их сохранили?

Из ящика стола она достала пинцет, отклеила скотч с клапана конверта и вынула из него несколько волосков. Они были такие мягкие, что колыхались, когда она опустила их на лист бумаги.

– Все одинаковые, видите? Девять-десять сантиметров длиной, светлые. Очень тонкие, по-детски тонкие.

– Доктор Стван, это не кошачья шерсть. Это волосы человека. Их нашли на одежде неопознанного мужчины, обнаруженного в грузовом контейнере. Они были и на теле Ким Люонг.

Ее глаза удивленно расширились.

– Когда вы предоставляли улики в первом случае, то включили в них эти волосы? – спросила я.

– Да.

– И из лаборатории не поступило ни одного отчета?

– Насколько я знаю, там даже не анализировали то, что я отправила.

– Держу пари, они провели исследования, – заметила я. – Готова спорить, им точно известно, что это волосы взрослого человека. И они прекрасно знают, что означают следы укусов, и возможно, даже взяли пробу на ДНК.

– В таком случае мы тоже должны получить образец ДНК из тех мазков, что я дала вам, – произнесла она, все больше волнуясь.

Для меня это было безразлично. Все остальное больше не имело значения.

– Конечно, по волосам многого не узнаешь, – сбивчиво заговорила она, переходя на другую тему. – Тонкие, непигментированные. Они просто будут похожи друг на друга, не так ли?..

Я не слушала. Думала о Каспаре Хаузере. Он провел первые шестнадцать лет в темнице, потому что принц Карл Баденский не хотел иметь конкурентов, претендующих на трон.

– ...полагаю, без волосяных луковиц проба на ДНК невозможна... – продолжала доктор Стван.

В шестнадцать лет его нашли у ворот с приколотой запиской. Он был бледен, как пещерная рыба, безмолвен, как животное. Блаженный. Он даже не мог самостоятельно написать своего имени.