Читать книгу "Совокупность лжи - Дэвид Игнатиус"

— А взрыв в Инкирлике? — спросил Феррис, пытаясь понять, насколько много известно Сулейману.

— Очень хорошо. Имитация диверсии. И то, что все решили, что его устроил хаджи Омар, чтобы ты скрыл свои следы. Очень хорошо. Нам потребовалось несколько дней, чтобы разобраться во всем этом.

Глаза Сулеймана сузились, превратившись в щелочки, а на губах заиграла тонкая, двусмысленная улыбка.

— В том смысле, что я думаю, что мы разобрались. Но мы ведь это выясним, да? Ты друг, Фариз. Ты часть уммы, Дар аль-Ислам. Ты нам поможешь.

Феррис откинулся на спинку стула Теперь стали видны новые фрагменты головоломки. Кто-то отправлял послания Садики, для передачи по сети «Аль-Каеды», после каждой его встречи с Феррисом. Они создали видимость того, что Феррис использовал Садики в качестве тайного связного между ним и «Аль-Каедой». В своем роде так оно и было, но кто-то вывернул это наизнанку. Теперь очевидно, что «Аль-Каеда» не похищала Омара Садики, как считал Феррис. Это сделал тот, кто дергает за ниточки всей этой истории. Но если Садики не похищали, зачем же похитили Алису? Феррис все еще не мог понять этого. Все, что он знал, — это то, что Алиса теперь на свободе. Он сфокусировался на этом. Это единственное, что имеет для него реальную ценность.

— Спасибо, что отпустили Алису Мелвилл. — Слова сами вырвались изо рта Ферриса. Это был единственный невыдуманный элемент головоломки, тот, в котором он не сомневался. — Она не мусульманка, но я очень люблю ее.

Сулейман внезапно дернул головой, словно животное, услышавшее опасный звук.

— Извиняюсь. Что ты сказал? Какая Алиса?

— Я благодарю вас, вот и все. За то, что вы отпустили Алису Мелвилл, в Хаме, у водяных мельниц. Я очень благодарен. Вот и все.

Сулейман вытянул руки ладонями вперед, показывая полнейшую невинность:

— Но, Фариз, мы не отпускали эту женщину, Алису. Как мы могли бы сделать это, если, для начала, мы не похищали ее? На самом деле я даже не знаю о ней. Алиса? Боюсь, ты все-таки пытаешься хитрить со мной.

— О боже, — едва слышно прошептал Феррис.

Он все понял. Все стало очевидным. Есть лишь один человек, который знает достаточно о сверхсекретной операции ЦРУ, достаточно, чтобы подкидывать заманчивые кусочки этой информации Сулейману. Единственный человек, который знает об Омаре Садики достаточно, чтобы сменить программу действий. Поменять полярность, так, чтобы Садики выглядел для других человеком, выполняющим совершенно другое секретное задание. Единственный человек, который знает об Алисе Мелвилл достаточно, чтобы инсценировать ее похищение, чтобы выманить Ферриса. И этот человек — Эд Хофман. Он подвесил Ферриса на крючок, как сверкающую приманку, блестящую, отражающуюся в этом зеркальном лабиринте. Феррис почувствовал ненависть к Хофману, такую, какой не испытывал за всю свою жизнь.

— Ты чем-то смущен, Фариз. Хочу спросить чем? — сказал Сулейман.

Он тоже имел время подумать, за те мгновения тишины, в течение которых видение общей картины изменилось в сознании обоих мужчин. Он подвинул свой стул к Феррису и положил ему руку на горло. Не сдавливая, но давая понять, что имеет полную власть над ним.

— Посмотри мне в глаза, — сказал сириец. — Посмотри и скажи, что все, тобой сказанное, — правда. Вот мой детектор лжи. Положить тебе руку на горло и посмотреть в глаза. Говори.

— Я говорю правду, — ответил Феррис. Он попытался полностью заглушить эмоции, и у него это почти получилось. Но веки его глаз слегка задрожали. Он не моргнул, но едва не сделал это. Старался слишком сильно, и Сулейман понял, что что-то не так.

— Думаю, ты лжешь, Фариз. В тебе есть что-то ненастоящее. Совсем немного? Или все? Я не знаю, и мне это не нравится. Но, знаешь, хорошо, что я здесь, с тобой. Скоро я узнаю, где скрывается ложь. Да простит меня Аллах, но ты больше не мой гость. Я изгоняю тебя из своего сердца.

— Кто же я тогда?

— Ты мой пленник.

Сулейман выкрикнул имя, и в комнату вбежал египтянин, вместе с другим человеком, лицо которого было закрыто черной лыжной маской. Сулейман сказал им по-арабски, что пришло время допросить человека из ЦРУ. Когда они всё узнают, надо будет снять видео для «Аль-Джазиры». Потом он встал, наклонился к Феррису, плюнул ему в лицо и вышел из комнаты.

Они посадили Ферриса на деревянный стул, положив поверх подлокотников большую неструганую доску, в которой были просверлены отверстия. Они примотали руки и ноги Ферриса к стулу толстым сантехническим скотчем и металлической проволокой, а потом положили его ладони на доску и привязали пальцы, по отдельности, так, что каждый стал целью. Когда они закончили, египтянин положил на доску между ладонями Ферриса большой металлический молоток.

— Добро пожаловать в Гуантанамо, — сказал он.

Они ушли, оставив Ферриса минут на двадцать. Судя по разговору в соседней комнате, они вышли поесть. Феррис почувствовал, как пальцы начинают пульсировать в ожидании боли. Воспользовался бы он сейчас ядом, будь он у него? Предстоящее страдание бессмысленно. Он пришел сюда, чтобы умереть, думая, что этим спасает Алису. Но ее не требовалось спасать, поскольку она не была в плену у «Аль-Каеды». Этим утром кто-то отдал его жизнь ни за что. Феррис вспомнил сцену из романа Андре Моруа, который он читал, когда учился в колледже. Двое французских партизан, убежденные коммунисты, должны были подвергнуться пыткам, и один из них, в порыве самоотверженного героизма, отдал спрятанную у него таблетку с ядом другому, более слабому. Он дал ее ему в руки, а тот уронил ее, и таблетка укатилась в щель в полу, не сослужив службу ни одному из них. Для Ферриса эта сцена всегда была воплощением бессмысленности смерти. До сегодняшнего дня.

Сулейман вошел в комнату вместе с египтянином и человеком в черной маске. Он сел на стул напротив Ферриса, а двое других стали по обе стороны от него. Сулейман надел перчатки, чтобы руки не скользили по молотку и их не забрызгало кровью.

— Мы не слишком умелы в этом, — сказал Сулейман, взяв в руку молоток и покачивая им. — У нас было не так много пленников, чтобы накопить опыт, но мы учимся у вас. Вы нас учите. Почему, пытая нас, американцы не понимают, что когда-нибудь мы будем точно так же пытать их? Должно быть, вы очень глупы. Нарушая правила войны, вы не ждете, что столкнетесь с тем же самым в полном объеме. Может, у вас не хватает воображения. Думаю, что да. Вы не можете представить себе, что вам что-то могут сделать, поэтому с легкостью делаете это по отношению к другим.

Он высоко поднял молоток и с силой стукнул по доске, рядом с правой рукой Ферриса. Феррис закричал, несмотря на то что молоток не коснулся его. Стоявшие по бокам расхохотались, но Сулейман промолчал.

— Тренировочный удар, — сказал он чуть погодя. — Вот так мы и поступим. У тебя десять пальцев. Я задам тебе десять вопросов, потом еще десять. Каждый раз, как ты солжешь, я буду ломать тебе по одному пальцу. Когда мы закончим с пальцами, мы перейдем к ногам, глазам, языку и зубам. Если от множества ударов молоток сломается, мы принесем другой.