Читать книгу "Стоять насмерть! - Андрей Дышев"

– Что – внутри?

– Внутри есть охранка?

– На ночь все цеха опечатываются, ставится сигнализация, и все двери корпуса запираются на замки. Но проблема не в замках. Вы не успеете даже шага сделать по производственной зоне, как станете покойником.

– Вы опять говорите слишком громко.

– А вы говорите слишком наивные вещи.

– Послушайте, Гурьев, – сказал я, приблизившись к химику едва ли не вплотную. – При всем своем врожденном оптимизме я могу дать не больше одного шанса из десяти, что мы сумеем выбраться отсюда живыми. Я отлично понимаю, какому риску мы подвергаемся. Но другого выхода нет ни у меня, ни у вас. Вы проработаете здесь еще месяц, два, ну пусть полгода. Но все это рано или поздно кончится. Ваши хозяева переведут последний доллар на зарубежные счета, после чего устроят вам всем – химикам и охранке – красивую и быструю смерть, а комплекс взорвут, подожгут и сровняют его с землей. Вы это понимаете?

По глазам Гурьева, в которых отражалась круглоликая луна, мне стало ясно, что он не совсем верил в то, что я ему говорил. Я сплюнул, подавляя в себе желание выругаться, подошел к пожарному щиту, снял с него традиционно красный ломик.

– Безумец, – прошептал Гурьев.

– Если вы струсили, – сказал я, заталкивая ломик под замок, – то еще не поздно вернуться. Осторожно пройдете по дорожке до ямы, затем… – Я потянул ломик на себя. Замок скрипнул, но выдержал первую атаку. – Затем доползете до забора. Подождете, пока охранник встанет к вам спиной, и перелезете на свою родную территорию. Только не забудьте вернуть мне пистолет.

Я затолкал ломик поглубже, надавил на него всем телом. Ушко замка лопнуло с коротким щелчком.

– Вы хотите меня унизить? – спросил Гурьев, поднимая замок с асфальта и кидая его в траву.

– А вам не кажется, что сейчас не время выяснять отношения? – грубо ответил я. – Сейчас надо только принимать решения и выполнять их… Возьмите ломик и суньте его себе за пояс.

– Зачем он нам нужен?

– Я не уверен, что это последняя дверь, которую нам придется сегодня взламывать.

Мы вдвоем взялись за дверь, которая оказалась достаточно тяжелой и двигалась на ржавых петлях с большим трудом, открыли ее ровно настолько, чтобы можно было протиснуться в образовавшуюся щель. Я отошел на полшага, давая понять Гурьеву, что жду от него последнего решения. Из черной щели тянуло приятным запахом свежих древесных опилок, скошенной травы.

Гурьев помедлил, усмехнулся и первым вошел в проем. Я шагнул в темноту следом и, насколько мог плотно, закрыл за собой дверь и стал шарить рукой по стене.

– Вы что ищете? – спросил химик.

– Рубильник.

– Не сходите с ума, Кирилл! Какой может быть свет? Сюда тотчас примчится дежурная рота и превратит этот бокс вместе с нами в дуршлаг.

– Я осмотрел его снаружи. Здесь нет окон. А без света мы здесь до утра будем тыкаться по всем углам, как слепые котята.

– Ну ладно, ладно! – нервно оборвал меня Гурьев. – Поступайте как знаете. Вы же считаете себя очень умным, вы же борец, куда мне против вас.

– Анатолий Александрович, не могу поверить, что вы оказались таким ворчуном! – сказал я, нащупав пластмассовую коробку рубильника, и надавил пальцем на цилиндрическую кнопку. – Первое впечатление было несколько иным…

Господи, а разговоров-то было сколько! В дальнем углу цеха загорелась одна-единственная тусклая лампочка, и ее света с трудом хватило на то, чтобы рассмотреть все помещение. Наполовину оно было пустым, на пыльном бетонном полу, словно гигантские черви, извивались следы от колес грузовиков, по сторонам, у наклоненных стен, лежали мешки, замасленные канистры, ржавые мосты, покрышки, радиаторы и прочие детали – похоже, что этот бокс использовался также в качестве авторемонтной мастерской. В дальней части стоял агрегат, чем-то напоминающий типографский станок. Основной частью его был внушительных размеров котел, висящий в двух метрах над полом, днище котла плавно переходило в медную трубу и терялось среди деталей и опор агрегата.

Я подошел к этой странной мельнице, встал на подножку, провел ладонью по внутренней поверхности котла.

– Трава! – сказал я, сдувая опилки. Под полусферическим потолком звонко отозвалось эхо.

– Было бы странно, если бы вы нашли здесь муку, – ответил Гурьев, косясь на агрегат. – И что вы намерены делать дальше?

Я подпрыгнул, ухватился руками за край котла, подтянулся и влез в него. Гурьев, поджав тонкие губы, наблюдал за мной.

– Не думаю, что администрация очень обрадуется, когда найдет в наркотическом порошке ваши кости и волосы, – мрачно пошутил он.

Устройство машины было настолько элементарным, что на изучение ее я потратил не больше трех минут. Котел, вращаясь по оси, отсеивал крупные элементы от мелких и поочередно подставлял их под ножи, которые проводили грубую рубку. До этих ножей, очень напоминающих гильотину, я добрался по внутренней части трубы. В рабочем состоянии ножи опускались попеременно, чередуясь друг с другом. Сейчас они застыли в том положении, когда один нож был опущен вниз и наглухо перекрывал дальнейший путь сырья, а второй был поднят вверх максимально. Я постучал по гигантскому лезвию ногой и полез обратно. Когда моя голова показалась над срезом котла, Гурьев недовольно чмокнул губами.

– И ради того, чтобы полазить по этой машине, вы и затеяли всю эту рискованную ночную прогулку?

Я перевернулся через край и спрыгнул на пол.

– Вы нигде здесь не заметили пусковой кнопки?

– Что?! Пусковой кнопки? Вы хотите запустить машину?

– Вы догадливы.

– Кирилл, может, будет достаточно на словах объяснить вам процесс выработки героина, и мы не будем запускать конвейерную линию?

Я рассмеялся, похлопал химика по плечу.

– Ну-ну, Гурьев! Не упражняйтесь в остроумии. Я тронут тем, что вы так печетесь о моей осведомленности в области производства наркоты. Но запускать машину я буду с другой целью… Осмотрите корпус справа, а я – слева.

– Хорошо, хорошо, я осмотрю корпус справа. Я сделаю все, о чем вы меня попросите, – проворчал Гурьев и пошел между стеной и агрегатом. – А чего тут, собственно, осматривать? Вот она, ваша кнопка.

Весь фокус заключался в том, чтобы врубить машину на долю секунды, прогнать четверть фазы, в которой первый нож приподнимется, а второй только начнет опускаться.

– Тсс! – засвистел Гурьев и показал мне кулак. Я замер и прислушался.

– Что вы все время цыкаете? – спросил я после паузы. – Нервы не выдерживают?

– Вы хорошо закрыли входную дверь?

– На ключ.

– Я не о той. Дверь в бокс!

– Извините, но мне никак не удалось навесить снаружи замок. Дверь руку защемляет.