Читать книгу "Соразмерный образ мой - Одри Ниффенеггер"

— Ах, как романтично. Можно будет тебя снимать для рекламы ноутбуков.

— Как там твоя диссертация продвигается? — спросил Джеймс.

— Малой скоростью. В последнее время мне было не до нее.

— Разве у тебя нет конкретного срока? Я думал, ученый совет уже забеспокоился, — сказал Джеймс.

— Сложность в том, что чем глубже я исследую тему, тем больше разбухает текст. Иногда мне кажется, что диссертация будет размером с Хайгейтское кладбище: могила за могилой, год за годом, каждая травинка, каждый папоротник…

— Но, Роберт, в этом нет необходимости! — с нажимом воскликнула Джессика; он даже удивился. — Нужно описать события и показать их значимость — тебе не надо полностью воссоздавать на бумаге все, что ты узнал. Ты же историк — история неизбежно выбирает одно и отбрасывает другое.

— Так и делаю. Но сбору материала не видно конца — не могу заставить себя подвести черту.

Поджав губы, Джессика отвела взгляд.

— Мы можем как-то посодействовать? Сколько страниц у тебя написано? — спросил Джеймс.

Роберт замешкался с ответом:

— Тысяча четыреста тридцать две.

— Это же здорово — осталось всего ничего: отсечь лишнее, — рассудил Джеймс.

— Не получится, — возразил Роберт. — Я только-только подошел к Первой мировой войне.

— Вот как, — произнес Джеймс.

Роберт покосился на Джессику. Она разглядывала сад, чтобы не наговорить лишнего.

— Кладбище — это средоточие многих историй, — стал объяснять им Роберт, — а не какой-то одной. Нужно учитывать социальные, религиозные и санитарно-гигиенические факторы. Биографии людей, похороненных здесь… расцвет и закат «Лондонского кладбищенского управления». Тут и вандализм, и создание «Общества друзей Хайгейтского кладбища», и огромная работа, проделанная им с момента основания. Все нужно свести воедино. А потом еще эти сверхъестественные явления, о которых люди…

— Вот уж эту чепуху точно не следует упоминать! — Расправив плечи, Джессика повернулась к нему лицом.

— Как реальный факт — нет, но это часть современных исторических представлений…

— С душком.

— …причем лишь малая часть. Но все эти безумства ускорили создание «Общества друзей». И я не хочу выкидывать события лишь потому, что нам они не нравятся.

Джессика вздохнула.

— Как известно, «история пишется победителями». А в битве за Хайгейтское кладбище «Друзья» победили. Так что у нас есть право сказать свое слово в нашей истории.

Роберт не угадал источник; ему показалось, это цитата из Мишеля Фуко.[107]Он задумался над словами Джессики, но Джеймс пришел на помощь:

— Уинстон Черчилль.

— Да, точно, — откликнулся Роберт.

«Но я-то марксист», — подумал он. Однако спорить не стал, потому что Джессика всегда нелицеприятно отзывалась о Карле Марксе (во всяком случае, о его присутствии на Хайгейтском кладбище). Роберт был не уверен, что сейчас сумеет отстоять современные тенденции в академическом марксизме. Вместо этого он резко сменил тему:

— Я раздумывал о сути памяти. О воспоминаниях…

Бейтсы переглянулись, но промолчали. Роберт и сам точно не знал, что собирался сказать.

— Мы, к примеру, начали компьютеризацию, — наконец проговорил он. — Расчищаем старые надписи. А Джордж у себя в мастерской вырезает имена на новых и новых плитах…

— И что? — не понял Джеймс.

— Ради чего? — спросил Роберт.

— Ради членов семей, — ответила Джессика. — Мертвым все равно.

— И ради историков, — добавил с улыбкой Джеймс.

— А вдруг мертвым не все равно? — продолжал Роберт. — Вдруг они еще там или где-то поблизости?..

— Ну… — Джессика посмотрела на него. «С ним что-то не так. Он близок к помешательству». — Роберт, у тебя все в порядке? Не хочу показаться назойливой, но мне за тебя неспокойно.

Роберт уставился на свои колени.

— А как дела у близняшек, все хорошо? — поинтересовался Джеймс. — Ты скажи, если мы суем нос не в свое дело, но нам показалось, ты слегка запутался…

Подняв глаза, Роберт увидел, что Бейтсы пристально смотрят на него и хмурятся.

— Близнецы на грани разрыва. Если я правильно понимаю, Валентина хочет отделиться от Джулии, а Джулия требует, чтобы Валентина прекратила все отношения со мной. Но главное не в этом.

Что-то у него внутри противилось этим признаниям; он боялся осуждения и знал, что ему не поверят. «Если я ни с кем не поделюсь, у меня просто башка треснет. Может, они и поймут, даже если не поверят». На террасе было тихо. Только вдали слышалось карканье вороны. Потом и оно стихло; теперь все трое сидели в безмолвии и чего-то ждали.

— Я пришел к выводу, что и после смерти что-то есть, — начал Роберт. — Думаю, некоторые скитаются тут рядом… или вроде как застряли… — Он перевел дыхание. — Я разговаривал с Элспет. Она у себя в квартире и не может уйти.

— Ах, Роберт…

В голосе Джессики зазвучала неподдельная печаль. Он знал, что тревожит ее не Элспет, а он сам — оттого, что ему изменяет рассудок.

— Близнецы тоже с ней говорят, — обмолвился Роберт.

— Хм, — начал Джеймс. — А как по-твоему, с нами она бы согласилась побеседовать? Как вы с ней общаетесь?

— Она с нашей помощью водит карандашом. Когда устаем, используем планшетку. Элспет очень холодная, так что мы долго не выдерживаем.

— А вы ее видите?

— Валентина видит. А Джулия и я — нет, не знаю почему. — («Я бы все отдал, чтобы увидеть ее».)

Джессика сказала:

— Похоже, на тебя это не слишком благотворно влияет. — Судя по всему, она хотела выразить много больше.

— Да. Это так.

— Может, стоит тебя отправить в отпуск, — продолжила она. — Смена обстановки пойдет тебе на пользу. И витамины. Пожалуй, кладбище — это не совсем то, что тебе сейчас нужно.

— Еще виски? — предложил Джеймс.

— Да, спасибо.

Впоследствии Роберт подумал, что все они выпили лишнего. Он протянул стакан. Джеймс плеснул туда немного воды и щедрую порцию виски.

— Но Элспет на кладбище нет, — сказал Роберт. — Я никогда не встречал тут никого, кроме лис, туристов и подсобных рабочих.