Читать книгу "Литература как социальный институт: Сборник работ - Борис Владимирович Дубин"

выработки идейных позиций, идеологической деятельности – социальных механизмов, удерживающих, развивающих и передающих соответствующие идеи, почти не создается (точнее, это дело идет бесконечно медленнее и труднее, следы его на печатной поверхности куда бледнее). Иначе говоря, сфера социального строительства (экономического, политического и др.) пока контролируется куда успешнее, чем общественное мнение. Доступ к позициям власти заблокирован жестче, нежели путь к средствам информации. Это, в частности, и есть противостояние инициативных групп и командной системы господства. Во-вторых, под усиленным контролем по-прежнему, как это было и в истории страны, находятся процессы создания и оформления автономных общественных образований – социальных и культурных институтов, групп, движений, течений. Это указывает на многодесятилетнюю деформацию структуры общества, ведущую и к существенной трансформации культурного наследия, процессов и механизмов его хранения, интерпретации, передачи, усвоения. Одно из выражений этой социальной аномалии – вытеснение обществоведческой проблематики в массовую периодику, хранение которой по существующим культурным нормам не предусматривается (кроме самых рафинированных или, напротив, периферийных групп). Переход же газетной и журнальной формы в книжную (скажем, сборники популярных произведений, актуальной публицистики и т. п.) жестко контролируется силами административной системы, работают плотные социальные «фильтры». Иначе говоря, гасятся потенции разнообразия наличных сил и традиций – сужается спектр групп, это разнообразие производящих и культивирующих саму идею разнообразия. Приглушение этих процессов дифференциации в социальном и культурном плане сказывается и в отсутствии (или, по крайней мере, слабой развернутости) сегодня полемики по обсуждаемым вопросам. В печать если и проникает в считаном числе случаев, то в основном полемика противоположных лагерей – скажем, «Советской России» и «Московских новостей», собственно же «внутреннего» оппонирования почти не видно, оно вытеснено в аудитории устного общения. Иначе говоря, центр тяжести идущей работы перенесен на консолидацию и как бы демонстрирование принадлежности к единомыслящим. Обострение, продумывание, оттачивание позиций, немыслимое вне публичного обсуждения, отходит на второй план. А ведь именно оно является источником и выражением идейной, а в конечном счете и социальной динамики, механизмом выдвижения новых сил, их оформления и активизации. Пока, пожалуй, просматривается лишь единственная траектория движения, важность которой, разумеется, трудно переоценить, – это всеобщая, хотя и разными темпами идущая радикализация взглядов и высказываний. Видимо, это одна из характеристик нынешнего этапа развития переходной ситуации.

Что же стоит за этой динамикой приведенных данных по тиражам и подписке? Если говорить в нескольких словах, идет размежевание интересов и сфер влияния охранительно-контролирующих ведомств и различных культурных групп, с одной стороны, и дифференциация позиций и мировоззренческих оснований внутри самих этих групп, с другой. Опора ведомства – по-прежнему исключительно они сами (вся инерция сложившегося социально-политического порядка) плюс те читатели, те контингенты, которые безнадежно от них зависят. Резкий рост переживают фактически только лишь издания, объединенные интересом к современности во всей ее сложности, противоречивости и динамизме (поэтому близкую к журналам-лидерам, но наиболее плавную траекторию роста имеют молодежные издания). Напротив, отчетно-циркулярная и установочная периодика ведомств по культуре, искусству, науке все в том же состоянии склероза: их тиражи не растут, подавляющая часть распространяется через учрежденческую подписку. В них почти нет ни новых проблем, ни свежих имен, отсутствуют фактически и архивные публикации – по крайней мере, из своих профессиональных архивов.

Руководство книгоиздательской отраслью и ее подразделениями, вся система управления книжным делом, построенная на жестком распределении лимитированных ресурсов, к взлету журнальной активности и активизации подписчиков и читателей оказалась совершенно не готова. Вторые номера журналов за 1988 г. вышли с большими задержками (поиски бумаги и типографии, увеличившийся объем работы по упаковке, складированию и доставке). За это время, в январе текущего года, было принято решение о приостановке свободной подписки на наиболее популярные журналы – «Дружбу народов», «Новый мир», «Москву» (чей тираж вырос фактически лишь со второго номера, когда начал публиковаться Карамзин): по распоряжению Центрального Комитета, а вслед за ним – приказу по Союзпечати подписка на эти издания была прекращена без извещения общественности, чисто волевым порядком.

С точки зрения организаторов книгораспространения (руководства соответствующих издательств, отделов распространения и планово-финансовых отделов в них), этот шаг был вполне логичным, с нашей же точки зрения – напоминает фактический отказ кооперативным издательствам после радушных разговоров об их скором открытии. Издательские расходы (дополнительная закупка бумаги, незапланированная нагрузка на полиграфию, исчерпание лимитов почты и т. д.) растут, хлопоты работников отделов обслуживания увеличиваются, экономической же отдачи издательство от всего этого не видит: больше зарабатываешь, больше с тебя снимут в Госбюджет. До того же, что выигрывает читатель (т. е. все мы с вами, культура страны, ее общественная жизнь), издательству дела нет, нет таких механизмов, чтобы связывали его с жизнью общества – если не считать обществом отделы министерств. Больше того, новая ситуация резко обострила отношения между издательствами, Союзпечатью и полиграфией (она, кстати, вообще готова забрать журналы себе, минуя издательства и получая весь доход).

Какой же доход? Договор между коллективом редакции журнала, издательства и полиграфией, но какой? Только на выделенные по твердым лимитам ресурсы – на половину нынешних тиражей: скажем, полмиллиона для «Нового мира», 400 тысяч для «Дружбы народов». Повысить редакциям плату за популярность журнала, отчисляя им, например, процент от прибыли, как бригаде, работающей по подряду? Как бы не так – за что, собственно? За публикации, которые читатели рвут на части? Так ведь у них авторы есть, им и плата. Редакционные же работники – на содержании у государства, зато на твердом – зарплата, гарантирующая какой-никакой уровень, но уж для всех. Кроме того, популярные произведения можно ведь и «вынуть» из журнала – скажем, не давать «Доктору Живаго» миллион с лишним журнального тиража, а пустить половину через журнал, а пятьдесят тысяч параллельно с ним сразу книгой (реальными правами первопубликатора журнал не обладает). То, что при этом разрушается журнал – т. е. система социальной коммуникации между группами, и издательство планирует себе дефицит, резервирует его как ресурс собственной власти, то, что деформируется порядок отбора и передачи культуры, формирование наследия и т. д., – во внимание, естественно, не берется. Запросы общества для командиров распределительного механизма – риторика, штамп для выступления с трибуны собраний. Желания менять положение дел – никакого, если только это не гарантирует руководству с еще большей жесткостью его командные позиции – через систему госзаказа, социальных нормативов, тематических и отраслевых программ (в которых фактически сводятся пункты издательских планов с твердыми объемами и тиражами, которые читателям предлагается одобрить).

Более того: эта стратегия рассматривается как защита авторов и спасение культуры от грозящей со стороны потребителя «коммерциализации». Руководители отрасли, находящейся в ее нынешнем состоянии (о котором они же говорят, что «существенных изменений в нем не произошло и положение даже еще хуже»), опять выдвигают сегодня в качестве основной задачи «жесткую необходимость повышать культуру народа». При этом в успехах нынешних журналов ведомство нимало не заинтересовано: закрепить и расширить их возможности и положение, права их редакций никак не планируется. Об экономической независимости нечего и говорить.

Однако нельзя сказать, чтобы журналы-лидеры не могли окупать себя и приносить прибыль. Вот данные лишь по двум из них (для сравнения приводим цифры по журналу «Иностранная литература», безостановочно теряющему своих читателей).

Таблица 12

А вот структура расходов двух журналов-лидеров за 1987 г.

Таблица 13

Однако издательству эти доходы не нужны. Даже более того – от них только лишнее беспокойство: вступают в противоречие динамика читательских предпочтений (колебание журнальной подписки, а соответственно успех или неуспех работы редакции) и статика внутрииздательских взаимоотношений (и принципы работы отрасли в целом, начала директивно-распределительного планирования и обеспечения). Говоря короче, одна из редакций издательства (коллектив того или иного журнала) отчетливо выделяется своей работой – да еще не