Читать книгу "Самодержавие и либерализм: эпоха Николая I и Луи-Филиппа Орлеанского - Наталия Таньшина"

Итак, заседание палат – утренний спектакль, светские салоны – спектакль дневной или вечерний. Очень активно наши соотечественники посещали салоны, где хозяйками были русские дамы. А. Тургенев очень рекомендовал Вяземскому посетить салон Свечиной. Но тот, отмечая, что Свечина умна, писал, что его к ней «не тянет». Зато очень тянуло его в другой салон – княгини Ливен. Именно в салоне Ливен Вяземский имел возможность пообщаться с Гизо, книгами которого зачитывался в юности. В конце 1820 г. он с большим вниманием читал работу Гизо «О правительстве Франции со времен Реставрации до нынешнего министерства», которая выдержала в Париже за один год три издания[804]. Он попытался перевести отрывки из книги Гизо на русский язык, предполагая напечатать их в «Сыне Отечества», послав работу А. Тургеневу для публикации. Однако перевод в печати так и не появился[805]. Именно княгиню Ливен и графиню Аппоньи, супругу австрийского посла, Вяземский особо выделял из всех парижских светских дам: только от них он «удостоился знаков приветливости и внимательности…» От прочих же видел «только учтивость банальную»[806].

Вообще Вяземский из парижских салонов выделял именно русские: «Замечательно, что три русские дамы, каждая в своем роде, играют здесь первейшие роли: Свечина по духовному отделению, к. Ливен по политическому, Мейендорф[807] по артистическому и элегантному. Причислите к ним Завадовскую (Заводовская Е.М., урожденная Влодек), которая, разумеется, первенствует здесь в пластическом мире, ибо красотою далеко превосходит всех прочих… и скажите невольно: знай наших!»[808]

Из салонов, где хозяйками были парижанки, обязательным местом для посещения был салон знаменитой мадам Рекамье, когда-то одной из самых красивых женщин Франции, славившейся своим умением соединять в гостиной своего салона людей различных политических пристрастий; к ней стремились все, мечтающие о славе и признании. Там же можно было увидеть Шатобриана, Альфреда Мюссе, Бальзака, Проспера Мериме. В салон Рекамье Вяземского ввел А.И. Тургенев, бывший там завсегдатаем[809]. Все русские, посещавшие мадам Рекамье, называли ее не иначе, как «старушкой», хотя постарела она очень достойно и красиво. Вот что писал о мадам Рекамье Вяземский: «Милая, приветливая старушка. Встретил там Шатобриана и Балланша… разговор был довольно посредственный, point de mots à citer. Вероятно, мое чужое лицо помешало»[810].

В целом парижские салоны Вяземскому не понравились. В них, по его словам, «мало приветливости». «Все так сыты до пресыщения, до удушия, что нужно разве много времени, или особенный случай, чтобы залакомить собою. Общества все очень многолюдны и народ все кочующий из одного салона в другой: это беспрерывная ярмонка»[811].

А вот Палата депутатов была местом, куда наши соотечественники жаждали попасть, ведь это тоже светское и модное место. Россиян это, правда, возмущало. Строев писал: «Легкомысленные парижане превратили и палату депутатов в театр, и ходят туда как в спектакль, любоваться любимыми своими политическими актерами, смотрят на их парламентские поединки и потом рассуждают хладнокровно о трагедиях государственных, как будто дело идет о каком-нибудь водевильчике или балете. Чудный народ!»[812]

Конечно, для русских людей, не имевших подобного опыта представительного правления, Палата депутатов являлась крайне интересным местом. Строев писал: «Для всех путешественников, приезжающих в первый раз в Париж, палаты пэров и депутатов – самое любопытное явление. Тут, перед собранием любопытных, внимательных слушателей, представители Франции рассуждают об ее нуждах, потребностях, финансах, законах. Беспрерывная стычка партий, борьба ораторов… падение одних и возвышение других – все это так ново, так занимательно, так поучительно!»[813]

В Палату попасть мог любой желающий, но предварительно нужно было отстоять очередь, особенно когда должны были выступать прославленные ораторы. Как писал Погодин, «думал было сходить в Палату депутатов, но собрание, говорят, незанимательное»[814]. А вот когда намечалось заседание «занимательное», наши соотечественники послушно стояли в очереди, если им не доставался заветный пригласительный билет. Для них визит в Палату депутатов (палата пэров не была столь интересным местом) являлся настоящей авантюрой. Вот как описывал свое посещение парламента Погодин: «Князь Г. обещал достать билеты в Палату депутатов. Билетов не получили, пошли занимать очередь в Палату. Охотников было уже много, стоявших в ряд перед рогаткою, у крыльца, – гораздо больше 33-х, числа, которое имеет право занимать места в трибунах, или ложах для публики»[815]. В результате место в очереди Погодину пришлось купить: «Есть промышленники, которые живут местами; они приходят сюда с рассвета, становятся первые к рогатке, и потом за деньги продают их позднейшим гостям»[816].

Церемонию допуска в Палату живописно описал князь Вяземский: «Толпа стоит у входа в палату и ждет; в известный час двери отворяются, и желающие входят по очереди, один за другим, точно как в театр. Как скоро все места заняты, двери затворяются, и любопытные, не попавшие в очередь, остаются на улице и отлагают на завтра намерение послушать Беррье или Тьера».

И вот счастливый момент, оказались внутри: «Надо было видеть, как впущенные поскакали по лестнице, через три ступеньки на четвертую, по портику, через сени и наконец на узкую лесенку, ведущую к публичным трибунам. Я опомнился только, когда уже сидел на месте, подле колонн. Пот катился с меня градом», – вспоминал Погодин[817].

А дальше начинается действо: «В ложах сидят тихо, скромно, чинно; не смеют изъявлять ни гнева, ни удовольствия, ни печали, ни радости. За малейший шум президент прикажет очистить ложи и всех без изъятия выгонят вон»[818].