Читать книгу "Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс"

Снизу все, что находилось наверху, было для него такой же тайной, как и то, что находилось в глубинах океанских вод. И отсюда, сверху, земля и все тропинки оставались для него такими же загадочными.

Порывы ветра ласкали кроны деревьев, как рука – мех кошки.

«Всю свою жизнь я наблюдал лишь внешнюю сторону вещей и думал, что вижу их целиком. Всю свою жизнь я видел лес, но никогда не думал о том, что в нем происходит в каждый момент времени – каждое существо живет своими заботами, каким бы маленьким оно ни было, каждое дерево и растение стремятся к солнцу».

В голове у него роилось множество новых идей, но ему было не с кем ими поделиться. Как человек, живущий один, узнает, что не сходит с ума? И вновь Морган подумал, что утратил разум – как еще он мог услышать во сне слова умирающей ситхи? Иногда он спрашивал себя: могли ли испытывать похожие чувства его дедушка и бабушка во время Войны Короля Бурь – происходят важные события, а люди слишком незначительны, чтобы понимать такие грандиозные вещи.

Морган надеялся, что, взобравшись на высокий ясень с серой корой, он получит представление о том, где может находиться конец леса, но даже отсюда видел лишь бесконечные кроны деревьев, которые, как ему казалось, уходили во все стороны, до самого конца мира.

Морган знал, что древний лес не может продолжаться бесконечно, но сейчас ему было очень трудно в это поверить. Лес для него стал всем.

Дни шли, и один не слишком отличался от другого, если не считать мелких событий жизни с семьей РиРи. Чикри не были людьми, они не могли излечить от боли одиночества, ставшей постоянной спутницей Моргана, но ему нравилось, что они невероятно веселые и очень разные.

Передняя лапка РиРи полностью зажила, и она снова носилась вверх и вниз по стволам и перепрыгивала с ветки на ветку вместе с другими молодыми чикри, да так резво, что Морган уставал, если просто наблюдал за ними. Он начал узнавать ее постоянных партнеров по играм, и теперь уже не сомневался, что взрослая чикри, которую он назвал Полоска, является матерью РиРи.

Он заметил, что Полоска была самой занятой чикри, она набивала рот разной едой, так, что у нее раздувались щеки, а потом делилась с РиРи и другими молодыми зверушками. Сначала Полоска относилась к Моргану с огромным недоверием и всячески старалась удержать РиРи, когда та к нему приближалась, но маленькая чикри не обращала внимания на предупреждения, и постепенно, очень неохотно, Полоска приняла его. Она даже иногда приносила ему орехи или еще какое-нибудь угощение, словно он был еще одним малышом, который не в состоянии самостоятельно заботиться о себе.

Самцы стаи находились на дальних подступах, исполняя роль часовых, и предупреждали остальных громким пронзительным щебетом и визгом, как только на горизонте появлялась опасность. У Моргана сложилось впечатление, что главной угрозой для родичей РиРи были рыси, хотя кошки с пучками на ушах не умели так же стремительно перемещаться по деревьям, как чикри. Но на земле они двигались быстрее, а размером заметно превосходили маленьких чикри. Однажды Морган и остальные чикри в смятении наблюдали, как рысь загнала в ловушку, а потом убила одного из молодых чикри. Остальные кричали и бросали вниз скорлупки орехов и палочки, но кошка лишь вжимала голову в плечи, готовясь к прыжку. Она атаковала малыша, придавила одной лапой его спину, моментально перегрызла шею, а потом унесла поникшее тело в кусты, равнодушная, точно сборщик налогов, которого Морган однажды видел из окна кареты дедушки, когда тот уносил вещи семьи бедняков.

Лишь позднее Морган сообразил, что он не чикри и во много раз больше рыси, и у него есть меч. Конечно, он находился слишком далеко, чтобы спасти маленького чикри, но мысль о том, что он просто смотрел и ничего не сделал, еще долго вызывала у него стыд.

Морган переместил ножны за спину, чтобы меч не мешал ему лазать по деревьям. Ремень превратился в импровизированную упряжь и натирал спину, но Морган не был готов отказаться от отцовского меча, одной из немногих вещей, связывавших его с прошлой жизнью, и он считал, что если его лишится, то станет настоящим обитателем леса, к чему он и без того был уже близок.

Скучающий, разочарованный и голодный – ему уже изрядно надоели орехи и листья, Морган периодически спускался на землю, чтобы поймать кролика, а потом, как человек, разводил костер и лакомился мясом, пока чикри следили за ним с деревьев. Несмотря на опасения Моргана, смерть и превращение в еду существа, которое не так уж сильно от них отличалось, не вызывало у них тревоги: стая наблюдала за ним широко раскрытыми глазами и нюхала поднимавшийся вверх дым, словно это лишь еще одна странность гигантского чикри, как и в тех случаях, когда он стоял на ветке и мочился или привязывался к стволу перед тем, как улечься спать. Но это было важно для Моргана. Он все еще оставался человеком. Да, он заблудился и лишился друзей, и едва ли оставался принцем – но он еще не стал животным.

Морган сидел на одной из нижних веток, которая находилась на расстоянии не более чем в два его роста от земли, что после множества дней, проведенных на деревьях, уже не казалось существенным. Рядом с ним Полоска ухаживала за непокорным юным чикри с таким энтузиазмом, что Морган начал опасаться: еще немного, и она оторвет бедняге усы. РиРи устроилась на земле, под Морганом и лакомилась грибом, который нашла растущим на бревне, ее маленькие ловкие ручки поворачивали шляпку, и она откусывала по кусочку. Как и всегда, Морган испытывал голод, но он на горьком опыте убедился, что ему нельзя есть все, что подходит для чикри. Последний раз, когда он попробовал гриб, принесенный Полоской, ему было так плохо, что он весь вечер просидел на ветке, избавляясь от содержимого своего желудка, хотя съел лишь маленький кусочек.

Один из самцов чикри забрался на ветку, высоко над Морганом, наклонившись вперед против ветра, словно матрос на мачте. Солнце уже почти исчезло за деревьями – там, где по прежним представлениям Моргана находился запад; рыжеватый мех маленького зверька сверкал в лучах солнца, точно живое пламя. В этот день стая наелась досыта, преодолев значительное расстояние во время своего направленного на север таинственного путешествия по лесу; и он знал, что скоро наступит время сна. Морган испытывал диковинное удовлетворение, но через мгновение понял, что хочет избавиться от этого чувства, и даже мгновения простого счастья наполняют его тревогой.

«Я превращаюсь в одного из них», – подумал он.

Он посмотрел на РиРи, напомнив себе, что для того, чтобы сохранить свою личность, должен расстаться с РиРи и ее стаей. И тут он заметил движение внизу. Он смотрел, сначала не понимая, что привлекло его внимание, и уже собрался отвести взгляд, но в последний момент увидел нечто длинное возле бревна, на котором устроилась РиРи.

Это была змея, очень крупная гадюка, каких ему не доводилось встречать ни в Кинсвуде, ни на полях вокруг Эрчестера – серо-черное тело толщиной с его предплечье, длина не меньше роста Моргана. Змея на удивление быстро двигалась к РиРи, скользила по листве легко и бесшумно, точно нитка, которую вытаскивают из ткани. Морган закричал, попытавшись предупредить РиРи, но она лишь взглянула на него и снова принялась за еду. Змея остановилась и отвела голову назад, изогнув тело, словно извивающаяся горная тропа. Ее язык то высовывался изо рта, то исчезал. РиРи наконец заметила угрозу и застыла на месте, держа остатки гриба перед собой.