Читать книгу "Обжигающий лед - Джуд Деверо"

Единственное, о чем Хьюстон жалела, так это о том, что у нее не будет возможности попрощаться с семьей и друзьями. Вероятно, она даже не сможет переписываться с ними, потому что по письмам могут выследить и арестовать Кейна.

Но она знала, что ей предстоит, и чувствовала, что до тех пор, пока у нее есть Кейн, она счастлива — вне зависимости от того, где и в каких тяжелых условиях они будут жить.

Она отправила Зака привести лошадей из укрытия, подтянуть подпруги и поставить их поближе к тюрьме.

У нее дрожали руки, когда она помогала Яну засовывать бруски динамита в расщелины каменной стены. Когда все было готово, она попросила Яна нагнуться, чтобы встать ему на плечи и заглянуть в окно.

— Скажите ему, чтобы он обвернул матрас вокруг головы, — посоветовал Ян.

— Этого динамита недостаточно, чтобы ранить его? — спросила она.

— Каблуки ваших ботинок невероятно острые, так что не тратьте время на дурацкие вопросы.

Она заглянула в темную камеру и увидела Кейна, растянувшегося поперек небольшого матраса, его руки и ноги свешивались по краям. Она кинула в камеру камешек.

Он даже не пошевелился, и, чтобы разбудить его, ей понадобилось шесть камешков, один из которых угодил ему в грудь.

— Кейн, — проговорила она настолько громко, насколько это было возможно.

— Что такое? — спросил он, садясь на матрасе. — Это ты, Хьюстон? Что ты здесь делаешь ночью? Она поманила его, чтобы он подошел к окну.

— У меня нет времени на объяснения, но мы с Яном вытащим тебя из тюрьмы. Мы собираемся взорвать динамитом эту стену, поэтому отойди в самый дальний угол и обверни вокруг себя матрас, насколько это будет возможно.

— Что вы собираетесь делать? — в изумлении переспросил Кейн. — Взорвать динамитом? Послушай, Хьюстон, я должен тебе кое-что сказать.

— Хьюстон! — раздался снизу голос Яна. — Я сейчас умру из-за ваших каблуков. Вы что, собираетесь так всю ночь простоять?

— Я должна идти, — сказала она. — Отойди в угол, а, когда стена рухнет, снаружи будут ждать лошади. Я люблю тебя.

С этими словами она наклонилась и спустилась с плеч Яна.

Какое-то время Кейн стоял у окна. Она не удрала с его деньгами, вместо этого она решила взорвать тюремную стену и спасти его. Он засунул руки в карманы и начал насвистывать веселый мотивчик, улыбаясь при мысли о том, как Хьюстон беспокоится о нем. Насвистывая, он вдруг услышал странный звук, как будто что-то горит.

— Динамит! — воскликнул он, схватил матрас и бросился в угол камеры. Но взрыв все равно оглушил его. Как будто с него сняли скальп, а шум все нарастал и нарастал.

Хьюстон, Ян и Зак спрятались за валуном, когда стена начала падать. Динамит подорвал основание стены, живописно обнажив сверху внутренности тюрьмы. Кейн съежился в углу, а когда дым рассеялся, он даже не шелохнулся.

— Мы его убили, — закричала Хьюстон и выскочила из укрытия. Ян бросился за ней.

— Наверное, мы его просто оглушили. Кейн! — Ян попытался перекричать шум все еще падающих камней, а когда Кейн не ответил, он вскарабкался в камеру, в которой теперь было только три стены.

Ян стянул с него матрас, но Кейн не мог понять ни слова из того, что говорил Ян, поэтому ему пришлось прибегнуть к жестам. Кейн, казалось, резко отупел от взрыва, потому что только качал головой, глядя на Хьюстон, и Яну буквально пришлось вытолкать его на груду камней, с которой ему легче было спуститься на землю.

Хьюстон уже оседлала лошадь и ожидала его. Когда Кейн подошел к ней поближе, она увидела, что он продолжает хвататься за голову, как будто испытывает адскую боль. Казалось, он что-то хотел сказать, но Хьюстон не могла терять время, и Ян с Заком стали затаскивать его на лошадь.

— Идите домой, оба, — приказала Хьюстон, увидев, что к ним на шум взрыва по улицам сбегаются люди.

— Поехали, — закричала она Кейну, и он последовал за ней по южной дороге города, а затем дальше — в степь.

Хьюстон гнала лошадь как можно быстрее, иногда оглядываясь на Кейна, который ехал за ней со странным, озадаченным выражением лица.

Взошло солнце, а они все скакали, изредка останавливаясь на отдых. В полдень они оказались у безлюдной станции где-то в степи между Колорадо и Нью-Мехико, и Хьюстон заплатила невероятную цену за пару свежих лошадей.

— Он в порядке? — спросил хозяин станции, кивая на Кейна, который, облокотившись на стену, бил себя ладонью по голове.

Хьюстон протянула ему двадцать долларов.

— Вы нас не видели. Он взял деньги.

— Я не сую нос в чужие дела.

Хьюстон пыталась разговаривать с Кейном, но он только молча смотрел на ее двигающиеся губы и шел за ней, только когда она вела его.

Им приходилось есть, не слезая с лошадей, не останавливаясь даже после захода солнца. Только однажды Кейн попытался заговорить, но, казалось, не мог себя слышать и тогда стал жестикулировать, и Хьюстон в конце концов поняла, что он хочет знать, куда они едут.

— Мексика, — прокричала Хьюстон четыре раза, прежде чем он наконец понял.

Кейн замотал головой, но Хьюстон пришпорила лошадь, не обращая на него внимания. Она не сомневалась, что он не хотел вовлекать ее в свои неприятности, но не собиралась поддаваться на его уговоры вернуться. Если ему суждено было провести свою жизнь в изгнании, то она будет рядом с ним.

Кейн поймал ее вожжи и тянул их, пока она не замедлила бег своей лошади.

— ОСТАНОВИСЬ! — заорал он, — МЫ СДЕЛАЕМ ЗДЕСЬ ПРИВАЛ НА НОЧЬ.

Каждое слово было произнесено на пределе возможностей его легких, и Хьюстон несколько раз даже прикрыла глаза, когда громкие звуки разрывали тихий ночной воздух.

Кейн, не говоря больше ни слова, спешился и повел, лошадь на небольшой холм в рощицу. Хьюстон последовала за ним. Он распряг лошадь и соорудил место для ночлега. Она хотела ехать дальше, чтобы оторваться от полиции Чандлера на большее расстояние, но, должно быть, Кейн пострадал от взрыва, и ему необходим был отдых. На то, чтобы собрать людей и организовать их, понадобится время, поэтому, они могли сделать привал.

У нее в руках было седло, когда она вдруг заметила, как Кейн смотрит на нее. Взгляд его был почти пугающим.

Он неторопливо взял у нее из рук седло, швырнул его на землю и бросился на нее.

Он был похож на голодного зверя, и после того, как Хьюстон справилась со своим удивлением, она не смогла противодействовать ему. Пуговицы отлетали от ее пыльного костюма для верховой езды с тем звуком, с каким трескаются кукурузные зерна на сковороде. Его губы успевали, казалось, целовать одновременно все ее тело. Его большие сильные руки рвали все, что мешало им прикоснуться к ее коже.

— Кейн, — она то ли плакала, то ли смеялась. — Кейн. Моя единственная любовь, моя настоящая любовь.