Читать книгу "Тёмная легенда - Кристин Фихан"

Один взмах его руки и дверь плотно закрылась, а замки защелкнулись. Его руки двигались изящно, опутывая сложными защитными чарами все входы в комнату. Скайлер будет в безопасности от всех, кроме Люциана. Габриэль не обманывал себя, полагая, что его близнец не сможет пройти через то, что он создал. Более слабые вампиры получили бы ранения, оказались бы в ловушке и, вероятно, не смогли бы вырваться, пока восход не вынес бы им справедливое возмездие, но не Люциан. За две тысячи лет ни одна ловушка успешно не удержала его и не было никаких защитных чар, которые он не смог бы распутать.

Габриэль оперся ладонями на кованные железные перила и уставился на зеленеющую внизу растительность. Сад был прекрасен, цвета взрывались даже в ночном воздухе. Он обнаружил, что улыбается. Франческа. Она обладала способностью делать все, к чему бы она ни прикасалась, красивым. Естественно, она предпочла цветы, которые распускаются ночью. Ей хотелось, чтобы все в ее доме и саду было приятным и успокаивающим, неважно, в какое время дня или ночи. Все, что имело для нее значение, это чтобы остальным было удобно и они были окружены красотой.

Едва мысли о ней заполонили его сознание, как она мгновенно очутилась в его сердце. Франческа всегда ставила остальных превыше себя, своих нужд и потребностей. Она и с ним вначале попыталась быть такой же настойчивой, с того момента, как Франческа вошла в его жизнь, она постоянно отдавала себя. Одним своим присутствием она дарила покой всем, кто находился подле нее. Ей не нужно было ничего делать, кроме как быть самой собой, однако она делала намного больше. Даже сейчас, позволяя ему идти, зная, что он может не вернуться к ней, она бескорыстно отдавала его миру, когда на самом деле ей отчаянно хотелось, чтобы он находился подле нее. Она ждала ребенка. Его ребенка. Если ему суждено умереть этой ночью, она пообещала продолжать жить без него, хотя разлука станет для нее агонией.

Его тело жаждало ее, учитывая, что он только что провел с ней несколько часов, драгоценных, замечательных часов, которые дали ему намного больше того, что он когда-либо считал возможным. Его сердце и душа жаждали ее. Этот дом стал его домом. Эти люди стали его семьей. Но в ночи невинных преследовали монстры, и у него не было иного выхода, кроме как остановить их.

Габриэль смотрел, как тяжелый туман скользит по городу. Он был неестественным, из тех, что создают немертвые, чтобы невидимыми подобраться к своей жертве. Карпатец поднял голову к тени луны и вдохнул ее красоту. Он был ночным охотником. Прирожденным хищником. Габриэль с легкостью вспрыгнул на ограждение, широко распростер руки и, обняв воздух, ступил в пространство.

Тотчас же его тело замерцало, становясь настолько прозрачным, что через него можно было разглядеть туман. Он, казалось, распался на миллион капель, которые понеслись по небу, петляя через темные облака и густой туман. Он плыл над городом, сканируя все на своем пути, выискивая «мертвые» зоны, которые могут указать, где скрывается враг. Небольшая группа вампиров, объединившихся для совместно охоты в городе на жертв, на живую добычу, которой можно воспользоваться и отбросить.

Габриэль был решительно настроен этой же ночью избавить город от немертвых, и еще он хотел найти Брайса. Он знал, что судьба этого мужчины тяжким бременем лежит на совести Франчески, и был намерен исправить положение вещей. Он с легкостью признавал, что чуть-чуть использовал человека, но Франческа испытывала к доктору привязанность, да и последние поступки того были совершены под влиянием вампира. Возможно, даже и Люциана, хотя Габриэль сомневался в этом. Тот никогда бы не послал Брайса в дом, чтобы забрать от них Скайлер, а потом помочь Габриэлю избавиться от него. В таком поступке не было никакого смысла.

Несколько баров пульсировали жизнью, прекрасная площадка для охоты вампиров. Немертвые смогут найти жертву, которая им по вкусу — молодые мужчины и женщины, которыми они смогут манипулировать, как только захотят, только ради извращенного удовольствия видеть, как те корчатся, прежде чем им подарят смерть.

Он двигался по городу в полном молчании, сканируя немертвых и одновременно ища признаки присутствия Брайса. Дважды он пролетал над больницей, зная, что Брайс частенько проводит там долгие часы, но вместо этого обнаружил его на кладбище, опустошенного, не сомневающегося, связанного с нечистым носферату. Габриэль замер высоко над туманом, внимательно изучая местность на наличие одного из немертвых. Брайс едва волочил ноги по неровной поверхности, шатаясь, как пьяница, что-то бормоча про себя и время от времени ударяя себя по телу, словно все еще ощущал букашек, ползающих по его коже.

Габриэль убрал эту иллюзию, как только Брайс покинул территорию поместья, но должно быть один из вампиров, контролирующих сознание доктора, поймал это воспоминание в его голове и воспользовался им, чтобы наказать за неудачу со Скайлер. Габриэль уловил зловещее присутствие одного из вампиров. Не древнего, скорее всего, недавно обращенного, держащегося со стаей, чтобы узнать как можно больше и как можно быстрее, насколько это только возможно. Вампиры полагали, что связаны воедино для защиты от охотников, но более вероятно, что древние вампиры используют молодых в качестве пешек, которыми можно пожертвовать.

Присоединился ли Люциан к этой группе? Этот вопрос грыз Габриэля. Но он отбросил эту мысль прочь. Намного вероятнее, что именно Люциан будет контролировать всех вокруг себя, да так, что они никогда не будут знать, что происходит с ними. Габриэль частенько видел, как он проделывал это. Один его голос был самым могущественным оружием, с которым Габриэль когда-либо сталкивался. Люциан еще никогда никому не позволял вмешиваться в их сражения. В какую бы местность не последовал за ним Габриэль, Люциан всегда избавлялся там от всех вампиров. Он никогда не оставлял следов, которые какой-либо другой охотник мог распознать. Люциан всегда убивал чисто.

Габриэль понесся к земле, крошечные капельки начали собираться вместе вне поля зрения Брайса. Мгновение спустя, прежде чем обрести твердость, словно кристалл, замерцала и заискрилась крупная фигура. Лишь после этого Габриэль зашагал через кладбище, отрезая Брайсу путь к пещерам, где его поджидал вампир.

Габриэль чувствовал принуждение, которое использовал немертвый, чтобы призвать жертву к себе. Брайс что-то бормотал про себя, его одежда была растрепанной и грязной. На его коже виднелись длинные царапины, где он пытался избавиться от несуществующих насекомых, ползающих по нему. Габриэль попытался было ощутить жалость к доктору, поскольку понимал, что Франческа придет в от этого ужас. Но Брайс сам, из-за своей ревности, раскрыл себя для вампирского воздействия, и Габриэль не мог простить ему пособничество немертвому в попытке заманить в ловушку Франческу и Скайлер.

Брайс держал голову низко опущенной, решительно ковыляя вперед. Он, казалось, не замечал, что на его пути стоит карпатец. Габриэль взмахнул рукой, возводя блок, невидимый для глаз, но достаточно сильный, чтобы прервать витающее в воздухе принуждение. Кровь Брайса очевидно была испорчена вампиром, поскольку он продолжал передвигать ногами, хотя был не в силах преодолеть барьер, воздвигнутый перед ним Габриэлем.