Читать книгу "Романцев. Правда обо мне и "Спартаке" - Олег Романцев"

Если я попадал в центр квадрата, то сразу слышал слова от кого-то из пацанов: «Повнимательнее, ребята». Они в этот момент предельно концентрировались, чтобы подержать меня в центре как можно дольше. Приходилось жестко в подкатах стелиться, чтобы мяч отобрать.

Я с удовольствием играл с ребятами в двусторонках. Если у нас нечетное количество народа, как не зайти? Мне и сейчас иной раз хочется выйти в поле. В этом смысле футбол – как еда. Вроде наелся, но проходит время – и опять хочется. Ребятам нравилось, когда я играл вместе с ними.

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– Мы регулярно рубились в дыр-дыр после тренировок. Делились тренерским и административным составом и устраивали настоящие битвы. На нас вся команда приходила смотреть. Так Романцев заодно сбрасывал с игроков психологическое напряжение.

Однажды на сборе в Турции его едва не сломал оператор Святкин. Причем они играли в одной команде. Святкин ему так «наварил», что Иваныч аж вскрикнул:

– Ты чего творишь-то? Мы с тобой в одной команде.

Ребята потом эту историю три дня друг другу пересказывали, животы надрывали.

Один раз мы обыграли команду, где играл Романцев. На следующий день ко мне подошли ребята-футболисты:

– Леонидыч, пожалуйста, больше так не делайте.

– А что такое?

– Он нас на следующей тренировке замучил.

На воротах у нас все время стоял сапожник Славка Зинченко. Он часто пропускал от Романцева. Я ему как-то сказал:

– Ты что, гад такой, подлизываешься?

– Да ты что, видел, как он ударил.

– Я видел, как ты ногу убрал.

Весело жили. Все были друг за друга. В «Спартаке» при мне всегда так было. Дух «Спартака» был в родстве душ. Нарушили – отвечаем все вместе. Мы и Новый год как-то вместе встречали. Была единая семья. Почему Бубнова в «Спартаке» не очень воспринимали? Потому что он был инородным телом. Не свой он. Поэтому он сейчас желчью всех и поливает. Тот у него пил, этот пил. Но посудите сами: если все спартаковцы пьяницы и все при этом выигрывали, то какими были футболисты других команд? Получается, вообще запойными алкоголиками.

Из воспоминаний Юрия Василькова:

– Во главе угла для Романцева всегда была работа. Но он умел и разряжать обстановку в трудные моменты. Помню забавный случай. Мы на сборах в Израиле, жестоко работаем, готовимся к новому сезону. И тут Романцев приходит ко мне в номер – после утреннего взвешивания игроков. Я всегда четко фиксировал все показания футболистов в своем журнале. И тут он говорит:

– А давай двоих игроков перевесим.

– Пожалуйста, Олег Иванович, – отвечаю.

Я в то время уже был жестким с футболистами. Пойдешь на поводу у них – они тебя съедят с потрохами.

Приводят ко мне Цымбаларя и Мамедова. Взвешиваются. В итоге у Мамедова пять лишних килограммов от записанного мной веса, а у Цымбаларя – три. Я с недоумением смотрю в журнал. Как так? Перепутал? У меня аж во рту пересохло. Начинаю размышлять: как они могли набрать. Прошло-то всего 20 минут. Пять литров воды за это время не выпьешь.

– Так, непотопляемый авианосец. Будешь сегодня оштрафован, – с серьезным видом говорит мне Романцев.

А потом был общий хохот. Оказывается, они меня нагло обманули. Сходили вниз, надели на себя специальные тренировочные пояса, и поэтому вес изменился.

Хотя я начал уже подозревать, что тут что-то нечисто. Глянул в глаза Цымбаларя – у него был такой виноватый вид и в то же время ухмылочка, что я понял: какой-то тут подвох.

Команда веселилась по поводу этого эпизода дня три. Так Романцев нашел момент, чтобы снять с ребят огромный груз напряжения, который висел у них на плечах.

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– В конце этого сбора Романцев придумал еще одну веселую штуку. Это, по-моему, как раз был сезон, когда «Спартак» сильно конкурировал с «Аланией» в чемпионате. А тут совпадение – после нас в Кейсарию как раз должна была заселиться эта команда. И мы решили сделать большой листок – типа внутренней газеты. Написали сверху: «Распорядок дня футбольной команды «Спартак» на сборе в Кейсарии. Подъем – в 6.30. Первая тренировка – в 7.00. Форма номер один. Вторая тренировка – 10.00. Форма номер два. Притом что раньше единой тренировочной формы у нас не было, каждый тренировался в своем. В общем, у нас было 5 тренировок, а вечером в 21.30 еще и теоретическое занятие.

Повесили его перед лифтом. А сами сели в холле и смотрим. Заезжает «Алания». Они смотрят – а там такой красочный плакат висит. Как не прочитать? Подходят, смотрят: ни фига себе, у них расписание!

Вечером по холлу идет Ярцев. Видит Газзаева.

– Валер, ну чего, когда встретимся, поболтаем? Может, вечерком?

– Нет, не могу. У меня вечером занятие.

Стало ясно: Газзаев решил работать по нашему расписанию.

Утром ко мне подходит администратор «Алании» Саша Стельмах.

– Леонидыч, а где вы формы столько набрали?

– Ну как же? Новые веяния сейчас в футболе. На каждую тренировку – новая форма. Подстраиваемся под разные команды, цвета.

На этом листке также мы написали списки штрафов. Меня «оштрафовали» на 5 тысяч долларов «за неправильное оформление паспортов». Василькова – на две за «нарушение медицинской документации». Жиляев и Трахтенберг, согласно этому листку, за нарушение спортивного режима были «отправлены» в Москву. А им действительно надо было пораньше уехать – готовили в офисе какой-то праздник.

Утром к Василькову подходит врач «Алании».

– Юр, за что тебя так?

Тот, молодец, подыграл:

– Да вот, представляешь, попал. На половину месячной зарплаты.

А на самом деле мы тогда получали копейки – долларов по 150. Но из «Алании» нам поверили все.

Утром еще одна сценка. Сидим с Жорой Ярцевым в гостиничном ресторане. А там курить нельзя – надо выходить на улицу.

Заходят Газзаев с Латышем. Я нарочно достаю сигарету и прикуриваю. А Жора нарочито громко говорит:

– Ты что, обалдел, что ли? Сейчас Иваныч придет – тебе наваляет. И так тебя оштрафовали – мало, что ли? Пошли на улицу курить.

Я быстро сделал вид, что испугался, и затушил сигарету.

Газзаев подходит, спрашивает:

– И что, Алик вас так наказывает?

– Да ты что, озверел вообще!

Самое интересное, что вечером к этому листку подошел наш Нигматуллин. Стоит, смотрит, ничего понять не может – что это такое?