Читать книгу "Правила магии - Элис Хоффман"

– У меня легкий характер.

– Да, – говорил Хейл, привлекая ее к себе. – Самый легкий характер на свете.

Как это обычно бывает с врачами, Хейлин сам поставил себе диагноз. У него был рак, причем в такой стадии, когда уже поздно начинать лечение. Хейлин проконсультировался со старым другом в Массачусетской городской больнице, специалистом по онкологии и гематологии, но он и так знал, каковы будут рекомендации. Живи сегодняшним днем. Живи сколько сможешь.

Он сказал Френни, когда они были на озере, и она разрыдалась в его объятиях. Хейлин решительно заявил, что в любых обстоятельствах есть свои плюсы. Теперь проклятие его не коснется. Они его перехитрили. Он уже умирает, и теперь ему не страшна никакая погибель. Они наконец-то могут пожениться. Многое упущено, многого не исправишь, но пожениться еще не поздно. Джет была права. Глядя друг на друга, они видели тех молодых ребят, которые когда-то влюбились друг в друга без памяти. Она была все той же высокой, немного нескладной, красивой веснушчатой девчонкой с длинными рыжими волосами, которая любила сэндвичи с помидорами и вся задрожала, когда он впервые ее поцеловал. Он был все тем же высоким мальчишкой, который заботился в первую очередь о других и только потом – о себе, и чуть не умер от аппендицита в Гарварде, и продолжал любить Френни, несмотря на все преграды судьбы.

В тот же день, когда он сказал ей, что умирает, он пошел и купил ей обручальное кольцо с изумрудом. Многие верят, что изумруды лучше бриллиантов, потому что они сохраняют любовь. При определенном освещении камень делался серо-зеленым, в точности как глаза Френни, а при ярком солнечном свете был словно сад в сочной зелени.

Хейлин попросил Джет узнать у преподобного Уилларда, не согласится ли тот обвенчать их с Френни. Джет позвонила преподобному Уилларду, и он сказал, что почтет за честь. Он пригласил Хейлина к себе, и они долго беседовали, уговорив на двоих чуть ли не целую бутылку виски. Преподобный Уиллард сказал, что всегда старается поближе узнать людей, которых ему предстоит сочетать браком; так церемония будет душевнее.

– Мы были вместе с самого детства, иногда расставались на годы, но все равно были вместе, – сказал ему Хейлин.

Преподобный Уиллард поздравил доктора Уокера и сказал, что он невероятно счастливый человек. Френни ждала его дома. Теперь Хейл ходил так медленно, что ей было больно на это смотреть, но она помахала ему и выбежала навстречу. Она опасалась, что преподобный Уиллард передумает и что Хейлин будет расстроен, но мужчины отлично поладили за бутылкой виски.

– Я сказал ему, что проклятие отменяется, – сообщил Хейлин Френни. – По крайней мере, для нас. И если мы сами делаем выбор, то выбираем любовь.

В день свадьбы доктора Уокера и Фрэнсис Оуэнс почти весь город собрался на площади у мэрии, растроганный силой любви. Некоторые дети никогда в жизни не видели ни одной из сестер Оуэнс, потому что им запрещали ходить на улицу Магнолий, и теперь они искренне не понимали, почему их родители так боятся этой высокой красивой дамы с рыжими волосами. Преподобный Уиллард был уже совсем старым и ходил, сгорбившись в три погибели. Из-за артрита ему стало трудно водить машину, и по воскресеньям Джет заезжала за ним на маленьком микроавтобусе, который они с Френни купили себе на двоих, и они ехали на кладбище. Они брали с собой раскладные стулья, чтобы можно было побыть там подольше – особенно в теплую, солнечную погоду. Когда цвели нарциссы, они приносили их Леви целыми охапками. Леви жил в их сердцах и их памяти, и им было даже не нужно о нем говорить. Все было понятно без слов. Джет по-прежнему носила кольцо с лунным камнем. Она не снимала его никогда, даже когда принимала ванну.

Перед тем как начать свадебную церемонию, преподобный Уиллард кивнул Джет, выступавшей свидетельницей со стороны невесты и надевшей по этому случаю бледно-зеленое длинное платье. Она кивнула в ответ, и так, безмолвно, они разделили и горе, которое принесла им вражда их семей, и радость сегодняшнего события.

Те, кого любят, не умрут. Любовь и есть Бессмертие, процитировал преподобный Уиллард в конце церемонии, благословляя не только новобрачных, но и Джет, которая поняла, почему он выбрал именно эти строки из Эмили Дикинсон. Леви всегда будет с ними.

Вышедшую из дверей мэрии счастливую пару встретила буря приветственных криков. Френни даже не знала, что в их городке живет столько народу. Она сгорбилась, стушевалась, не привыкшая к такому вниманию. Пациенты доктора Уокера осыпали их рисом, детский хор начальной школы спел «Тебе нужна только любовь». Френни держала в руках букет красных роз. Хейлин шагал медленно – из-за протеза и из-за болей, которые испытывал постоянно, – но все равно улыбался, махал толпе, словно выиграл гонку, обнимал за талию свою невесту, которая заливалась слезами у всех на виду и поэтому не замечала почти ничего, кроме того, что сегодня на улицах очень людно. Даже тем, кто всегда недолюбливал Оуэнсов и винил их во всех бедах, приключающихся в городке, пришлось согласиться, что Фрэнсис Оуэнс была красивой невестой, даже в ее возрасте, даже в черном платье.

Доктор Уокер перебрался в дом на улице Магнолий, потому его не страшили проклятия, а только боли и горести реальной жизни, и все видели, что он счастлив. Он поливал клумбы в саду. Пропалывал грядки с салатом, что-то тихонечко напевая себе под нос. Ему пришлось закрыть практику, но он уговорил одного молодого врача из Бостона переехать в их тихий маленький городок и передал ему всех своих пациентов. Сейчас Хейлин старался проводить как можно больше времени с Френни, которая любила подшучивать над его новоявленной садоводческой манией. Он поставил в саду у калитки большой ящик, полный салата, и настоятельно призывал соседей брать его совершенно бесплатно в любых количествах.

– Лучший салат во всем штате, листовой и кочанный. Главное, не подпускать к грядкам кроликов, – говорил он прохожим.

– Они никогда не войдут к нам во двор, – говорила ему Френни.

А затем произошло нечто странное: люди стали заходить. Бывшие пациенты Хейлина и просто соседи заходили в калитку, пусть даже заметно нервничая, и с благодарностью брали салат, листовой и кочанный, такой свежий и вкусный, что попробовавшим его людям потом снились кролики и сады их собственного детства.

Чарли Меррилл уже отошел в мир иной, и Френни обратилась за помощью к его сыновьям. Попросила их принести скамейку со спинкой, чтобы Хейлину было удобнее сидеть на крыльце. Теперь он быстрее уставал и больше отдыхал, так что садом опять занимались сестры, но все лето Хейлин следил, чтобы в ящике у калитки всегда был свежий салат для его друзей и пациентов.

– Как же мне повезло, – сказал он однажды вечером, когда они с Френни сидели на скамейке и, держась за руки, наблюдали, как сад растворяется в вечерних сумерках. Хейлин хорошо помнил, как они гуляли в Центральном парке, лежали на мокрой от росы траве, глядя на звезды, и плавали в студеном пруду. Как раз перед его отъездом в Кембридж. Он помнил Френни с небрежно заколотыми рыжими волосами, обнаженную и невероятно красивую, лежавшую вместе с ним на полу в кухаркиной комнатушке в доме ее родителей.