Читать книгу "Шпионские и иные истории из архивов России и Франции - Петр Черкасов"

При этом надо сказать, что все дети получили в СССР хорошее образование, что помогло им найти в Америке и Англии хорошие места. Советская система образования была не так плоха, как теперь утверждают некоторые. Одним словом, на Западе у детей Дональда не было проблем с трудоустройством»321.

В конце августа 1982 года Маклэйн отправился в путешествие по Волге на теплоходе «Климент Ворошилов», однако внезапное обострение болезни вынудило его прервать поездку. Он был эвакуирован с теплохода, доставлен в Москву и госпитализирован в Кремлевскую больницу, откуда будет еще ненадолго выходить, а потом опять туда возвращаться.

Из воспоминаний Джорджа Блейка о последних днях Маклэйна:

«Последнее время я бывал у него почти ежедневно. Еще за два дня до смерти он был на ногах, писал какую-то большую работу. 6 марта 1983 года он почувствовал себя очень плохо, и мы вызвали “скорую помощь”. Дональд был доставлен в Кремлевскую больницу, куда в свое время, еще в начале болезни, его устроил Примаков. С тех пор он неоднократно лежал там – то месяц, то три недели. В тот последний раз я сопровождал его в клинику.

Дональд оделся сам. В это время выяснилось, что лифт почему-то не работал. Мы посадили его на стул и вместе со стулом вынесли во двор, усадив в машину “скорой помощи”. В больнице его приняли и отвезли в палату, а я вернулся к себе домой, сказав, что приду его навестить 8 марта.

Когда в назначенный день я пришел в ЦКБ, то на проходной не оказалось пропуска на мое имя. Ничего не сумев выяснить, я вынужден был вернуться домой, а на следующий день узнал, что еще 7 марта Дональд умер. В последний день он уже потерял сознание, и с ним никого не было, кроме врачей»322.

После похорон, организованных институтом, где он проработал без малого двадцать два года, прах Маклэйна был доставлен для захоронения в семейную усыпальницу в одном из пригородов Лондона.

Через несколько дней после его смерти лондонская «Санди таймс» поместила на своих страницах последнее (и единственное) интервью Маклэйна, которое он дал иностранному журналисту после 1952 года. Поводом к этому интервью, в частности, стал арест КГБ в апреле 1982 года двух молодых научных сотрудников ИМЭМО – Андрея Фадина и Павла Кудюкина, обвиненных в антисоветской деятельности.

Перед лицом надвигавшейся смерти Дональд Маклэйн обратился к Юрию Андропову, к тому времени занявшему пост генерального секретаря ЦК КПСС, с публичным призывом прекратить «дело Фадина – Кудюкина» и освободить этих двух идеалистов, мечтавших, как и он, Маклэйн, о «социализме с человеческим лицом». По всей видимости, у старого коммуниста были какие-то надежды на «просвещенность» Андропова, выгодно отличавшегося от своих престарелых коллег по Политбюро. К этой-то просвещенности и здравому смыслу Маклэйн и апеллировал в своем посмертном обращении к бывшему шефу КГБ.

Трудно сказать, что именно повлияло на Андропова – призыв ветерана советской разведки или какие-то другие соображения, – но оба молодых человека были освобождены, а их «дело» прекращено.

Маклэйн умер убежденным коммунистом-интернационалистом, о чем свидетельствуют записи, сделанные им за два года до смерти, весной 1981 года. В этих предсмертных «соображениях» откровенно выражено не только жизненное кредо Маклэйна, но и его вера в дело социализма, на обновление которого он надеялся до последней минуты323.

Из предсмертных записей Д. Маклэйна:

«В моем представлении Советский Союз – это социалистическое общество, общество, развивающееся на качественно новой базе отношений собственности, общество, которое в переживаемый нами исторический период создало такой потенциал для обеспечения благосостояния и счастья людей, каким капиталистический строй не обладает.

Я продолжаю считать, что Октябрьская революция ознаменовала собой такой же радикальный и необратимый поворот на долгом пути перехода человеческого общества от капитализма к социализму, какими были Английская революция XVII в. и Французская революция XVIII в. на не менее долгом пути перехода от феодализма к капитализму… ...Вместе с тем это такое общество, в котором сохраняется глубокий разрыв между потенциальными возможностями его социалистической базы и практическим их претворением в жизнь.

Причиной разрыва является то обстоятельство, что после ухода Ленина и его соратников – этих кромвелей, пимов и хэмпденов Русской революции – и особенно после массового уничтожения советской интеллигенции во второй половине 30-х годов политический и культурный уровень правящей элиты, этой верхушки надстройки, оказался чрезвычайно низким…

По существу, правящая элита временами в таких широких масштабах действовала вопреки интересам советского общества, что можно без большого преувеличения утверждать, что социалистический строй в этой части мира выжил, несмотря на низкий уровень руководства и его деяния, подобно тому как капитализм пережил возвращение Стюартов в Англии, Бурбонов и двух наполеоновских империй во Франции…

Как мне представляется, практическая деятельность нынешнего руководства и сопровождающие ее последствия свидетельствуют о неуклонной тенденции к замене поисков путей реализации энергии общества, которым оно правит, стремлением сохранить свою собственную власть. В частности, оно продемонстрировало твердую решимость воспрепятствовать как у себя в стране, так и за ее пределами (Чехословакия, 1968 г.) осуществлению давно назревших реформ в окостенелых политических и социальных структурах Советского Союза и других европейских социалистических государств…

Повторяю, это не означает, что советское общество более не продвигается вперед, – оно продвигается. Однако главным тормозом его поступательного движения теперь служит олигархический консерватизм руководства…

Вместе с тем я полагаю, что… Советский Союз вынужден будет рано или поздно стать на путь, предлагаемый еврокоммунистами. В эпоху XX съезда мы уже на протяжении нескольких лет быстро продвигались в этом направлении, и, возможно, в наступающем десятилетии нам предстоит снова наблюдать нечто подобное…

Этот сравнительно оптимистический взгляд (кстати, отнюдь не разделяемый большинством моих друзей) базируется отчасти на историческом прошлом и отчасти на анализе современной обстановки в СССР. Прожив и проработав здесь в последние годы сталинского террора и в эру XX съезда, я на собственном опыте убедился в том, что такие перемены возможны, что советская разновидность социализма содержит в себе мощный потенциал созидательных реформ…

В этой стране непосредственная инициатива созидательных преобразований, скорее всего, будет исходить не извне высших эшелонов партийно-государственной иерархии, как в сегодняшней Польше, а изнутри, как это имело место в Китае, Венгрии и в ходе “пражской весны”.