Читать книгу "Старшая правнучка - Иоанна Хмелевская"

– Но и ответственная была, ничего не скажу, – продолжала Амелия. – А завещанный дневник обнаруживался два раза, один раз – в капусте, а второй – в сейфе, причем я лично при этом присутствовала.

– Оба раза присутствовали? – поразился Михалек.

– В принципе оба, только первого не помню, меня и остальных детей выгнали из дому. Зато второй раз… Надеюсь, у вас еще где-то сохранилась старинная шкатулка? – подозрительно поглядела Амелия на Идалию и ее дочь. – Не выбросили на помойку?

Обе отрицательно покачали головой.

– Значит, порядок. Тогда вместе с дневником нашли еще какие-то старинные бумаги, тоже точно не знаю, какие именно, и ключи. Три ключика на одном кольце. Так и вижу, как все по очереди их разглядывали, а потом их забрала Барбара. Кольцо я очень хорошо запомнила, потому что оно нетипичное, не обычный брелок, с него нельзя было снять ключей и пользоваться ими отдельно. Запаяно печаткой, что-то малюсенькое… ага, вспомнила, в виде клеверного листа. И Барбара передала ключи Юстине, любительнице старинных вещей.

– Это я знаю, – вздохнула Агнешка. – А бабушка Юстина отдала их мне для игры.

– Не иначе как умственное затмение на нее нашло, – сурово изрекла Амелия, не скрывая, что чрезвычайно шокирована.

– Да скажут мне наконец, от чего эти самые ключи, которые мы все, как дураки, ищем! – взорвалась тетка Марина.

И опять Агнешке пришлось сделать полупризнание.

– Судя по дневниковой записи нашей прапра…

– И так далее бабки! – раздраженно перебила Амелия.

– Да, Матильды. Этими ключами отпирается один из шкафов в Блендове, а в том шкафу, вернее, за ним, возможно, все еще лежат какие-то ценные старинные вещи. Во всех завещаниях о них упоминается, так я решила попытаться их разыскать.

– А без ключей нельзя? – удивился Михалек.

– Без ключей не откроешь, пришлось бы стену ломать, а там бдит охрана памятников старины, и они сразу вцепятся.

– Факт! – впервые раскрыл рот Томаш.

– Вот именно! – прицелилась в него Амелия вилкой с куском политой густой сметаной оладьи. Сметана капнула в чай Михалека. Амелия опустила вилку. – Что за наказание в этом семействе, как только заговорят о серьезных вещах, сразу продукты начинают прыгать и безобразничать. То же самое было в доме Гортензии. А тебя, – забывшись, она ткнула вилкой в Идалию, и кусок оладьи влетел в вырез декольте Марины, – вот, что я говорила! Так тебя еще на свете не было.

Михалек расхохотался. Амелия тут же обернулась к нему.

– И тебя тоже. В тот день мы узнали, что твой отец жив, кажется, ему уже годик стукнул.

– Вы, тетушка, оказывается, прекрасно запомнили множество никому не нужных вещей, – сердито проговорила Марина, извлекая и съедая злополучный кусок оладьи, – а как дело доходит до ключей, так ничегошеньки не помните.

– У меня тогда были свои проблемы. Супружеские.

– Верно, были проблемы, – подтвердила Феля, появившись с новым блюдом горячих оладий. – Я в ту пору только к вам нанялась, очень помню, как пани по всему дому с ножом в руках мужа гоняла. Так хозяева велели пани отловить, потому как муж не грозный был и знай убегал. Да и кому это помнить, как не мне, остальные все уже померли. Оставьте эти две холодные, я горяченьких поднесла.

Амелию очень взволновали воспоминания старой служанки.

– А я когда с ножом бегала, говорила что-нибудь? Вот ведь, не помню.

– Убью тебя, свинья паршивая, кричала пани, убью тебя, свинья паршивая, и так без остановки, как заведенная. Тогда еще старинная вазочка разбилась, жутко дорогая, пани Барбара пожалела выбрасывать, хотела отдать в мастерскую склеить. А нож у пани отобрали, и все утихомирилось.

– Теперь понятно, при таких обстоятельствах трудно было помнить о ключах, – сочувственно отозвался тихий Анджей, отец Агнешки.

– А что за вазочка? – заинтересовалась Идалия, ее мать. – И совсем вдребезги разбилась?

Прихватив со стола блюдо с двумя остывшими оладьями, Феля пожала плечами.

– Не сказать чтобы совсем. Отбилось в ней что-то, так пани Барбара ее на место поставила, а отбитые куски внутрь ссыпала и все собиралась отдать склеить, да ведь у нее тоже проблем хватало. Стояла она так и стояла, пока незадолго до смерти пани Юстина не нашла хорошего мастера, так мне говорила. Не помню, сама отнесла этому склейщику или кого попросила. Может, паненку Эву?

Упоминание о дочери заставило Марину угомониться, и она уже не настаивала больше на раскрытии фамильных тайн, погрузившись в невеселые воспоминания о нехороших мужьях. Поскольку ее супружеские неурядицы вконец разорили семейство, она притихла и постаралась не привлекать больше к себе внимания. Зато не успокаивалась ее сестра Идалия.

– Так где же эта вазочка? – хотела она знать. – Вернулась от склейщика?

Феля не знала, и мать обратила вопросительный взгляд на дочку. Агнешка сконфузилась.

– Моя вина, бабуля просила меня сходить за вазочкой, да я напрочь забыла.

– Дочь моя, очень легкомысленно с твоей стороны, – напыщенно укорила Идалия. – Не исключено, что вазочка была чрезвычайной ценности, возможно, эпохи Минг, а может, даже Сунг. Из Блендова она. Давно прошли времена, когда мы могли себе позволить пренебрежительное отношение к дорогим вещам.

Тетка Марина воспрянула духом.

– Вот, пожалуйста, велит нам тратить время на поиски сомнительных ключей, а сама наплевательски относится к совершенно реальным ценностям.

Агнешка совсем поникла, и Амелии стало ее жаль.

– Нечего теперь причитать задним числом, да и разбитый китайский фарфор никакой ценности не представляет. Если от него одни осколки остались, склеивай не склеивай…

– И вовсе не осколки! – с возмущением перебила ее Феля. – Ведь как падала, пани Барбара ее на лету поймала, лишь о полку ударилась, и что-то от нее отбилось. Так пани Барбара черепки все до крошки подобрала и в маленький мешочек ссыпала.

– А сами, Феля, только что сказали – черепки в вазочке были.

– Так ведь всего сразу не вспомнишь. Уже как опосля при генеральной уборке пани Юстина на разбитую вазочку и мешочек, что рядом лежал, наткнулась, развязала, увидела в нем черепки от вазочки и в нее сунула, чтобы не затерялись. И вскоре мастера нашла.

– А у тебя его адрес есть? – спросила Идалия у дочери.

– Да, и фамилия тоже! – успокоила мать Агнешка. – Непременно к нему схожу.

– Может, хватит о разбитом фарфоре? – потеряв терпение, вмешалась в разговор Амелия. – Давайте вернемся к ключам. Вы уже все обыскали?

– Почти все, только совсем уж бесперспективные закоулки остались.

– Вот-вот, насколько я помню, эта девчонка любила прятать свои игрушки по самым дальним углам, потом сама с собой играла в поиски кладов. Так что надо непременно все углы обыскать.