Читать книгу "Геродот - Игорь Суриков"

Геродот настолько часто бывал в Лидии, что даже позволил себе следующее суждение об этой стране: «Природными достопримечательностями, как другие страны, Лидия совсем не обладает…» (I. 93). На самом же деле вряд ли Лидия была совсем обделена ими. Вероятно, эти края были историку настолько хорошо знакомы, что его глаза, присмотревшиеся в них ко всему, уже не замечали ничего заслуживавшего особого внимания. Впрочем, справедливости ради заметим, что он тут же прибавляет: «Есть, правда, в Лидии одно сооружение, далеко превосходящее величиной все другие (помимо построек египтян и вавилонян). Это — могильный памятник Алиатта, отца Креза. Его основание состоит из огромных каменных плит, остальная же часть памятника — земляной курган… К кургану примыкает большое озеро, которое, по словам лидийцев, никогда не высыхает. Называется оно Гигесовым» (I. 93). Здесь сразу чувствуется описание очевидца, который и саму гробницу видел, и обитателей окрестных мест расспрашивал. Интересно, что этот курган существует и по сей день, и наши современники могут бросить взор на памятник, на который две с половиной тысячи лет назад смотрел великий галикарнасец.

Из Сард «Царский путь» уводил далее на восток. Проходя сквозь целый ряд сатрапий, переправы через большие и малые реки, переваливая через горные хребты, он заканчивался в Сузах — ахеменидской административной столице в юго-западной части Ирана. Создан он был для нужд царской курьерской почты — чтобы конные вестовые могли как можно быстрее домчать по нему монарший указ в самую западную область колоссального государства. Поэтому на всем его протяжении были оборудованы станции, где курьеры могли отдохнуть, подкрепиться, а главное — сменить уставших лошадей. В некоторых местах (как правило, на границах сатрапий) располагались также сторожевые укрепления с сильной охраной. Там, без сомнения, стража проверяла всех, кто двигался по «Царскому пути», выискивая подозрительных лиц. Для торговых целей маршрут был мало пригоден: он будто нарочно оставлял в стороне все сколько-нибудь крупные города, пролегал в основном через довольно глухие местности. В общем, это была государственная дорога стратегического значения.

«Царский путь» описан Геродотом чрезвычайно подробно. Детально рассмотрены области и главные пункты его маршрута — от Эфеса и Сард до Суз. Более того, указаны точные расстояния между ними в парасангах — персидских мерах длины. Суммируя все эти отрезки, историк заключает: «Если этот Царский путь правильно измерен парасангами и если 1 парасанг равен 30 стадиям (что так и есть на самом Деле), то из Сард до царского дворца в Сузах… 13 500 стадиев, так как путь составляет 450 парасангов. Если считать на каждый день по 150 стадиев, то на весь путь придется как Раз 90 дней» (V. 53). Пересчитав с античных единиц измерения на современные, легко убедиться, что, по Геродоту, протяженность дороги составляла почти две с половиной тысячи километров.

И тем не менее сам «Отец истории» по «Царскому пути» никогда не путешествовал, а описание его, как резонно считают исследователи, взял из труда своего непосредственного предшественника — Гекатея Милетского. Более того, и сам Гекатей вряд ли проезжал по этой дороге. Его сведения, вне всякого сомнения, восходят в конечном счете к какому-то персидскому официальному источнику. Это следует хотя бы из того, что все расстояния (кроме участка из Эфеса до Сард) указаны в парасангах, которыми греки не пользовались, и лишь затем идет их пересчет на греческие стадии.

Маршрут «Царского пути» явно сложился еще до возникновения державы Ахеменидов, в те времена, когда на месте ее важнейших областей находились два мощных царства: западнее — Вавилония, восточнее — Мидия. «Царский путь» изначально был путем мидийских царей. Он был проложен так, чтобы нигде не выйти за границы Мидии и не вступить в пределы Вавилонии — до реки Галис (ныне Кызыл-Ирмак в Турции) — крупнейшей водной артерии Малой Азии. Здесь, видимо, дорога первоначально заканчивалась, поскольку эта река вплоть до завоеваний Кира разделяла владения Мидии и Лидии.

Действительно ли персы продолжали пользоваться этим кружным путем в качестве главного даже после того, как Месопотамия была покорена ими? Закрадывается подозрение, не воспользовался ли Геродот (сам «Царского пути» дальше Сард не видевший) устаревшей информацией, восходящей ко времени еще до создания великой Персидской державы. Востоковед А. А. Немировский отмечает, что последовательно существовали две греческие традиции землеописания Востока и первая из них сформировалась к середине VI века до н. э., то есть как раз к моменту начала крупномасштабных завоеваний Кира. Вопрос, не находим ли мы у «Отца истории» следы этой древнейшей традиции, требует специального изучения.

Во всяком случае, известно, что в классическую эпоху из Греции попадали в центр Персии иным маршрутом. «Царский путь», описанный Геродотом, из Малой Азии уводит на Армянское нагорье, а далее ведет левобережьем Тигра, тоже гористыми местностями, вплоть до Элама — области, где располагались Сузы. А вот как, например, двигался в 400 году до н. э. отряд эллинских наемников на службе у персидского царевича Кира Младшего на войну с его братом — царем Артаксерксом II (этот поход описал его участник, историк Ксенофонт, в произведении «Анабасис»). Из Киликии — региона на крайнем юго-востоке Малой Азии — греки, спустившись к северо-восточному «углу» Средиземного моря, прошли узким ущельем, так называемыми Киликийскими воротами, в Сирию. А там уже расстилались бескрайние равнины, и неподалеку находился Евфрат, вдоль которого можно было направляться дальше. Такой путь был и короче, и во всех отношениях легче, так как приходилось преодолевать гораздо меньше горных перевалов. Именно Киликийскими воротами воспользовался позже и Александр Македонский, когда вел войска на покорение Ахеменидской державы.

Как же направлялся в Персию сам «Отец истории»? Можно сказать определенно: он постарался построить свой маршрут так, чтобы как можно меньше двигаться сухим путем и как можно больше плыть на корабле. Ведь Геродот был типичным представителем античного греческого мировоззрения, сложившегося в специфических ландшафтных условиях региона, где проходило развитие эллинской цивилизации, — юга Балканского полуострова и Эгейского бассейна. Важнейшими из этих условий были гористый рельеф, зачастую весьма трудный для регулярного преодоления людьми, и почти повсеместная доступность морских просторов. Вполне естественно, что греки отдавали предпочтение водным маршрутам перед сухопутными. В этом смысле они были в полной мере «народом моря», подобным, скажем, финикийцам и весьма отличным от персов или римлян.

Море соединяло греков — как между собой, так и с внешним миром; суша же в известном отношении, наоборот, разделяла. Добраться из одного полиса в другой, даже недалеко расположенный, сплошь и рядом было гораздо проще и быстрее на корабле, чем переваливая через отроги горных хребтов. Море воспринималось как «своя» стихия, а огромные сухопутные пространства, нависавшие над Элладой с севера и протянувшиеся на восток от нее, — как стихия «чужая».

Свое собственное (и своих современников) отношение к протяженным сухопутным маршрутам Геродот выражает устами спартанского царя Клеомена I, которому милетянин Аристагор предложил совершить поход на Персию по «Царскому пути»: «Друг из Милета! Покинь Спарту до захода солнца! Ты хочешь завести лакедемонян в землю на трехмесячное расстояние от моря: это совершенно неприемлемое условие для них!» (V. 50).