Читать книгу "Визбор - Анатолий Кулагин"

…Так стояли мы с друзьями В перерывах меж боями. Сухопутьем и морями Шли, куда велел приказ. Встань, фотограф, в серединку И сними нас всех в обнимку: Может быть, на этом снимке Вместе мы в последний раз…

Самому Визбору нравилась эта песня. Он исполнил её в 1981 году перед телекамерой, когда был приглашён на передачу «Театральные встречи». Сидя там среди знаменитостей с титулами народных и заслуженных артистов, он был представлен последним по очереди и под скромным определением «журналист», хотя его выступление было едва ли не единственным живым словом на фоне звучавших в утомительной полуторачасовой передаче вымученных «творческих отчётов к XXVI съезду КПСС» и заявлений, например, о том, что пьеса советского драматурга Вишневского «Оптимистическая трагедия» (о женщине-комиссаре и матросах-анархистах) представляет собой произведение аж шекспировского уровня. Похоже, что Визбор со своими песнями попадал на телеэкран лишь благодаря тому, что сам работал на телевидении.

Вообще он охотно исполнял «Военные фотографии» и признавался, что особенно сильное впечатление они производят на пожилых людей, фронтовиков. Дело здесь было не только в военной теме — мало ли написано о войне такого, что не задевает ни молодых, ни пожилых. Просто Визбор и Никитин нашли какую-то верную доходчивую интонацию. Не хочется произносить слово «ретро», но песня как бы оживляла атмосферу военных лет. Казалось, она написана не в конце 1970-х, а ещё в 1940-х, в эпоху таких популярных песен о войне, как «Песенка фронтового шофёра» и «Давно мы дома не были».

Во время съёмок «Мурманска-198» Визбор начал (и затем в Москве завершил) работу над одной из программных своих песен той поры — «Обучаю играть на гитаре…». В ней под привычным для поэта северно-морским колоритом проступает ещё одна вечная тема — назначение искусства и его власть над человеческой душой. Лирический герой песни обучает гитарной игре ледокольщика Сашу Седых, которому возлюбленная прислала телеграмму известного содержания: «Разлюбила. Прощай. Не пиши». Героиня вызывает у автора ироническое отношение, выраженное, во-первых, высокопарными для этой обстановки словами «дама» и «мадам»; во-вторых, контрастным (по отношению к ним) использованием северных топонимов; в-третьих, неожиданным прибавлением к ним «американизмов»:

Улыбаясь на фотокартинке, С нами дама во льдах колесит. Нью-Игарка, мадам, Лос-Дудинка, Иностранный посёлок Тикси.

В-четвёртых, бард, исполняя эти строки (припев), в свойственной ему манере пользуется для достижения иронического эффекта фрикативным, мягким «г». Этот звуковой жест — тоже средство поэтической характеристики героини. Видно, дама эта — с претензиями, коли с ней ассоциируются «нью…» да «лос…». Ну так здесь совсем другая жизнь…

А что же Саша Седых? Гитара плавающего на ледоколе барда становится для него «обороной» и «лекарством», а сам бард (здесь названный по имени лирический герой просто сливается с самим автором) вызывает особое уважение и большую надежду:

Я гитарой не сильно владею И с ладами порой не в ладах: Обучался у местных злодеев В тополиных московских дворах. Но для Саши я бог, между прочим — Без гитары ему не житьё. Странным именем Визбор Иосич Он мне дарит почтенье своё.

Гитара смягчает душу переживающего измену моряка: «Говорит он мне: „Это детали. / Ну, ошиблась в своей суете…“». Зато его любовная история словно светит отражённым светом в душу самого поэта: «Обучаю играть на гитаре / И учусь у людей доброте». Такая вот образуется обратная связь, невольная отдача, читателю и слушателю стихов и песен обычно незаметная. Но Визбор этой песней «выдал» ту мощную подпитку, которую он получал от своей аудитории, персонифицированной здесь в лице потерпевшего крушение в личной жизни ледокольщика Саши…

Примерно в ту же пору в биографии Визбора произошла — именно по линии кинодокументалистики — встреча, которую можно назвать эпохальной. Сам Визбор тогда об этом едва ли подозревал. Это станет ясно потом.

В 1978 году он работал над сценарием фильма «Хлеб лёгким не бывает». Название появилось не сразу, сценарист придумал его уже в процессе съёмок. Да и сам Визбор появился в картине «с опозданием». Официально сценаристом был назначен тележурналист Аполлон Петров, но с кино он прежде дела не имел, к тому же обладал неважным здоровьем (а ехать пришлось на юг, в жару), работа шла туго, и тогдашний главный редактор студии Валентина Николаевна Муразова попросила Визбора как «палочку-выручалочку» помочь. Обиженный Петров пытался ещё вставлять палки в колёса, ситуация была неприятная, но Юрий Иосифович выдержал и, как всегда, справился. А называться фильм поначалу должен был «Ипатовский метод». Само это словосочетание прозвучало впервые в 1977 году в Ставропольском крае, в Ипатовском районе, где была опробована скоростная поточная система уборки урожая. Скажем, туда, где уже созрел урожай, перебрасывается сразу вся техника из окрестных хозяйств. Урожай убирается быстрее — хотя и растут расходы на горючее. Дело ускоряется ещё, например, за счёт того, что поля сразу же, едва ли не в первый день после снятия урожая, готовят к новому сезону. В общем — интенсификация. Отношение к этому методу было разное: скептики считали его авантюрной затеей, но были и защитники; споры на эту тему время от времени вспыхивают и спустя несколько десятилетий. Вот об этой новации и должна была рассказать документальная картина. Фильм требовалось снять, разумеется, в положительном ключе: ипатовский метод был поддержан сверху, а иначе этого метода просто не было бы.

В качестве режиссёра выступал Сергей Толкачёв. Визбору уже приходилось иметь с ним дело. В 1971-м Сергей снял примерно получасовую ленту «Лев Яшин», поводом для которой стал последний матч великого футбольного вратаря. 27 мая того самого 1971 года столичный динамовец Яшин, которому шёл сорок второй год, в последний раз вышел на поле в матче между сборной «Динамо» (в неё входили динамовцы не только из Москвы, но и из Киева и Тбилиси) и сборной звёзд мирового футбола, специально прилетевших ради такого случая в Москву. Эпизоды этой игры и триумфального ухода Яшина с поля перемежались кадрами самых знаменитых матчей прошлых лет с его участием. Фильму был нужен дикторский голос, и Толкачёв, столкнувшись в коридоре студии с Визбором и зная о его интересе к спорту, с ходу предложил ему записаться для ленты. Визбор для порядка посмотрел отснятую ленту и сказал: «Согласен. Но читать не буду — наговорю сам». Если он действительно говорил в студийный микрофон своё, то его, видимо, нужно считать соавтором сценария (в титрах в качестве сценариста указан Владимир Азарин).

И вот в 1978 году Визбор отправляется в Ставрополь, где уже находились в то время Толкачёв, Петров и оператор Юрий Завадский. Полноценно поработать и встретиться со всеми нужными киногруппе людьми вряд ли было возможно без административной поддержки, так что коллеги сразу повели Визбора в крайком партии, которым тогда руководил Михаил Сергеевич Горбачёв. Общение началось с забавного эпизода. Петров, до этого уже не раз встречавшийся с Горбачёвым (позже Михаил Сергеевич, перейдя уже «в иные разряды», не забудет своего старого знакомого и поможет ему с лечением в Москве), позволил себе разыграть его. Зашёл в кабинет без Визбора (тот остался в приёмной) и говорит: «Михаил Сергеевич, Борман скрывается на Ставрополье. Он у вас в приёмной». Тот сначала, конечно, ничего не понял, но увидев входящего в кабинет Визбора, тотчас подключился к игре, перефразировав — почти копеляновским голосом — известную фразу из фильма: «Борман идёт по коридору». В фильме, мы помним, «по коридору шёл» Штирлиц. Визбор, встречавшийся прежде с партийными чиновниками такого ранга (например, с первым секретарём Краснодарского крайкома Медуновым, о котором говорил: «надутый, как индюк»), был удивлён открытостью Горбачёва. Более того: уже при первой встрече Юрий Иосифович сказал ему о вырубке реликтовых лесов в Карачаево-Черкесии, и Горбачёв тут же набрал нужный номер и распорядился вырубку прекратить.