Читать книгу "Фантомные были - Юрий Поляков"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Стрюцкий страшно наказан за свою жадность. Взбешенные америкосы вызвали его в Вашингтон якобы для вручения ордена Пурпурного Сердца и сбросили в тоннель к ненасытным мутантам. Хр-р-рям!.. Из открытого люка донесся страшный вопль, а потом послышались хруст и чавканье, словно там, внизу, заработала огромная мясорубка. Генерал Снарк смахнул с начищенного ботинка каплю крови, приказал заварить крышку люка и зашагал прочь. Его ждали на экстренном совещании начальников штабов, предлагавших накрыть атомными ракетами Вашингтон и еще парочку штатов, как Хиросиму, пока жуткие твари не перебрались в другие города…
Прошел год.
В космическом пространстве сквозь млечную дымку летит круглая и зеленая, как арбуз, Земля. Она несется нам навстречу. Все ближе, ближе… Уже можно различить Европу, похожую на тонконогую овечку, пьющую воду из Гибралтарского пролива…
…Все заметнее большие города, изрезанные радиальными и кольцевыми трещинами улиц. Мадрид, Париж, Берлин, Варшава, Минск… Но нам нужна Москва, и только она – вся в лучах расходящихся магистралей, в дыму заводов, в чаду автомобильных пробок. А в Москве нам нужен проспект Мира. Вот он, вырвавшись из узкого русла Сретенки, ширится и течет к окраине мимо Рижского вокзала, мимо ВДНХ… Но вернемся к Садовому кольцу, отыщем неприметный прямоугольник, стиснутый домами. Нам туда – в «Аптекарский огород», к пестролистым купам, окружившим старинный пруд…
…И вот перед нами пруд с темной кофейной водой, с желтыми кувшинками, с неровными берегами, поросшими осокой, крапивой и рогозом. На берегу, у самой воды – странная старая ива. Ее ствол похож на туловище огромного ископаемого ящера, вытянувшего длинную шею высоко вверх. Но что это? Откуда-то из-под ствола вьется легкий дымок. Неужели кто-то посмел бросить окурок в заповедном месте? Проверим – раздвинем траву, присмотримся! Не может быть! У самой земли к коре, подобно ласточкину гнезду, прилепилась крошечная хижина, сложенная из щепок и веточек, обмазанных глиной. Крышу ей заменяют брошенные внахлест клочки полиэтиленового пакета, а вместо печной трубы торчит обломок пластмассового мундштука. Он-то и дымит. В хижине есть дверь, сделанная из спичек, скрепленных проволокой. Откроем и заглянем внутрь…
…Там, в глубине хижины, виднеется очаг, сложенный из мелкой гальки. Горит огонь, и кипит вода в котле – винтовой пробке от маленькой коньячной бутылки. За столом, сделанным из спичечного коробка, сидит крошечный Кирилл, бородатый, как Монте-Кристо. Орудуя осиным жалом вместо шила, он чинит ботинки, сшитые из обрывка плащевки. Рядом с ним Юлия, обернутая с японским изяществом в шелковый лоскут. Она мерно качает люльку – кедровую скорлупку, подвешенную на тонких жилках к верхним балкам, – и поет:
В скорлупке спит крошечный младенец, укутанный в белый лепесток. Рядом с Юлей, положив брудастую морду на лапы, дремлет серый дог. Тот самый, исчезнувший! Внезапно пес открывает красные глаза, вскидывается и гулко лает. Дверь хижины медленно отворяется. Юля пугается и закрывает собой младенца. На пороге возникает страшно обросший человек с посохом. Одет он в невероятные лохмотья, похожие на маскировочный халат снайпера.
– Вы кто? – хрипло спрашивает Кирилл, сжимая в руках секиру – обломок безопасной бритвы.
Но тут из густой бороды выглядывает веселое морщинистое лицо.
– Дедушка! Ты жив! – вскрикивает молодая мать, не веря глазам.
– А что мне сделается?
Дадим нашим героям несколько минут для счастливых возгласов, объятий, поцелуев, гаданий, на кого похож Лизочек.
– Как вы нас нашли?
– Я же старый грушник! – усмехается старик. – Долго к вам шел! Чайком не угостите?
– Конечно!
Кирилл идет к белому мешку, от которого тянется толстая веревка, оканчивающаяся желтым картоном с надписью «Липтон». Художник, как хворост, берет в охапку чай и бросает в кипящую воду. Юля тем временем накрывает на стол и ставит вместо чашек пневматические пистоны, а в качестве угощения – земляничину размером с дыню. От праздничной суеты просыпается Лиза и звонко кричит, наполняя сердца счастьем новой жизни.
Фантомные были
Моя хорошая знакомая Антонина Сергеевна Афросимова была следователем по особо важным делам. «Важняк»! Или, если хотите, «важниха». Меня с ней свел один художник – Кирилл Подрамников. Тоня была очень хороша: высокая шатенка со строгими глазами. Но знаете, есть женщины, которые относятся к своей красоте… Как бы это объяснить? Попробую… Вам, конечно, приходилось выбирать себе костюм? Тогда вы меня поймете! Вы ищете пару или тройку, чтобы ходить на работу, допустим, в школу. Я когда-то работал учителем, поэтому такой пример мне ближе. Примериваете – и он вам впору, подходит по цвету, даже по цене, но сидит при этом… Как выражались во времена моей юности, чересчур фасонисто. Тем не менее вы его берете, надеваете и отправляетесь в школу, но вам кажется, будто коллеги-педагоги, даже ученики, лукаво отмечают «фасонистость» обновки, перемигиваются, мол, наш-то ботаник, оказывается, пижон! И вы начинаете стесняться этого костюма, надеваете его все реже, реже и наконец вешаете в дальний угол шифоньера на радость моли…
Так вот, наша Антонина Сергеевна с детства, точнее, с отрочества относилась к своей внешности, повторяю, весьма незаурядной, примерно так же, как к «фасонистому» костюму. Она стеснялась своей телесной одаренности! Бывают такие женщины. Редко, но бывают. А ведь тело не платье, его в шкап не засунешь. Уроки физкультуры в старших классах были для нее сущим мучением, среди плоских ровесниц она чувствовала себя дородной кустодиевской купчихой рядом с голубенькими пикассовочками. А какие взоры бросали на нее полузрелые одноклассники!
Особенно наглел второгодник Ершов, хулиган с незаконченной пороховой наколкой на руке. Про него пацаны шептались, будто по примеру осужденного за разбой старшего брата он вшил себе под крайнюю плоть подшипниковые шарики, отчего его будущей жене предстояло испытать невероятное счастье. Эти волнительные слухи из ребячьей раздевалки дошли до девчонок и произвели на Тоню сильнейшее впечатление. Она, покраснев до корней волос, прониклась странной, будоражащей симпатией к этому урковатому пареньку, пошедшему на фактическое членовредительство во имя своей грядущей избранницы! Но сначала опытные подруги долго объясняли ей, наивной, какое отношение имеют стальные шарики к гармоничному браку.
В школе Афросимова была, конечно, отличницей, общественницей, готовой в любую минуту ринуться в бой против несправедливости. За это ее даже прозвали Железная Тоня. Однажды она вступила в борьбу с директором школы, решившим исключить Ершова за очередное мордобитие, хотя парня вполне можно было перевоспитать, а не отдавать на съедение уличной безнадзорности. Однако, несмотря на усилия Железной Тони, хулигана вышибли, и он сгинул на задворках отечественной пенитенциарной системы. Видимо, именно для того, чтобы сражаться за справедливость во всеоружии, она поступила на юрфак, а потом пошла работать в прокуратуру. К тому же строгая темно-синяя форма с золотыми рыцарскими эмблемами в петлицах несколько скрадывала телесную роскошь, в которую озорная природа, точно смеясь, облекла эту скромную, гордую душу. Кстати, старый эротоман Сен-Жон Перс разделял женщин на четыре подвида: скромница со скромным телом, скромница с призывным телом, призывница со скромным телом и, наконец, призывница с призывным телом. Железная Тоня явно относилась ко второй категории. А это, на мой вкус, самая пикантная комбинация!
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Фантомные были - Юрий Поляков», после закрытия браузера.
