Читать книгу "Королева-распутница - Виктория Холт"

Пришла беда; ее надул ветер с Беарна. Что можно ждать, спрашивала себя Катрин, от этой возмутительницы спокойствия — королевы Марго?

Марго примирилась с жизнью в новом королевстве. Частично это объяснялось наличием великолепного любовника — графа Тюренна. Он был главным министром Наварры и первым советником короля; Марго могла участвовать во многих политических интригах. Она воевала с любовницей Наваррца, мадемуазель де Ребур — по словам Марго, весьма непривлекательной особой. Худая, болезненная женщина не могла долго сохранять статус фаворитки короля; поскольку она не без удовольствия объявила себя врагом королевы, Марго хотела устранить ее. В коротких промежутках между занятием любовью Марго обсуждала с Тюренном планы избавления от хрупкой мадемуазель, обладавшей влиянием на короля.

Тюренн обратил внимание Марго на юную девушку, которой еще не исполнилось и пятнадцати лет; очаровательная наивная Франсуаза была дочерью Пьера де Монморанси, маркиза де Тюри, барона де Фоссо. Она жила с отцом в Нераке; Тюренн заметил ее, когда она еще была ребенком. Он почувствовал, что король не устоит перед юной, свежей, очаровательной девушкой, к тому же пышущей здоровьем.

— Когда мы отправимся в Нерак, — сказала Марго, — мы должны будем привести к Генриху малышку Фоссо.

Обстоятельства благоприятствовали им. Когда двор переехал из Пау в Нерак, мадемуазель де Ребур заболела и не смогла последовать за Наваррцем. Генрих оставил ее, плача и обещая хранить ей верность, но в Нераке его ждала юная Фоссо. Столкнувшись с таким обаянием и невинностью, Наваррец без труда забыл свои клятвы, которые он и прежде давал многим женщинам. Через несколько дней он объявил себя рабом новой подружки.

Марго и Тюренн вздохнули с облегчением. Фоссо была славным ребенком, знавшим, что она обязана своим продвижением королеве и ее любовнику. Обладая умом, она догадывалась, что для сохранения своего положения она должна не терять благосклонность этой пары; ей удавалось делать это к удовлетворению всех заинтересованных сторон.

В то время Марго писала в своих мемуарам:

Наш двор так изыскан и приятен, что мы не завидуем французскому двору. Мой муж окружен людьми не менее любезными и галантными, чем те, которых я встречала в Париже. Сожалеть можно лишь о том, что они — гугеноты. Но здесь никто не говорит о религиозных противоречиях. Король и его сестра ходят вместе на проповеди, моя свита посещает мессу, которую служат в часовне, что стоит в парке. После этого мы все встречаемся и гуляем в великолепном саду с длинными дорожками, обсаженными лавровыми деревьями и кипарисами, или по парку, который я велела разбить возле реки, с аллеями, тянущимися на три тысячи шагов. Остаток дня мы проводим в пристойных увеселениях; днем или вечером обычно состоится бал.

Некоторые гугеноты не были так удовлетворены этой жизнью, как Марго. Королева, бормотали они, принесла во дворец порок. Она привила к здоровому дереву вавилонский черенок.

Марго пожимала изящными плечами. Она была счастлива, поддерживала неплохие отношения с мужем; она добивалась своего посредством юной Фоссо; ее кроткая невестка Катрин не доставляла ей хлопот; мадемуазель де Ребур окончательно утратила свою власть; месье де Тюренн по-прежнему радовал Марго.

Гонцы из Парижа вторглись в этот рай. Ненависть брата догнала Марго в Нераке.

Обе стороны не были довольны миром, с таким трудом достигнутым стараниями королевы-матери. Король Франции подозревал Марго в том, что она дурно влияет на неракский двор; он сожалел о том, что ей разрешили соединиться с мужем, искал способ ее возвращения назад. Его курьеры доставили Наваррцу послание монарха, в котором шла речь о зловещих слухах в отношении Марго, гулявших по стране. Генрих Валуа упоминал скандальное поведение королевы Наварры, которая, как утверждают люди, вступила в любовную связь с графом Тюренном; в письме намекалось, что эти двое не только прелюбодействуют, но и строят опасные заговоры.

Прочитав этот текст, Наваррец засмеялся. Он еще меньше, чем король Франции, радовался заключенному миру. Поэтому он был готов допустить вспышку вражды, чтобы впоследствии подписать новое, более выгодное, соглашение.

Он вызвал к себе Марго и Тюренна; изобразив на лице гротескный ужас, он показал им донос короля Франции.

Любовники приготовились защищаться, но вскоре они поняли, что в этом нет нужды. Ясно показав, что он верит всему сказанному французским королем, Наваррец насмешливо спросил: «Может ли мужчина стерпеть такую клевету в адрес своей добродетельной жены? На подобное оскорбление можно ответить только ударом меча».

Тюренн согласился с королем, что условия мира весьма невыгодны им; Марго поддержала любовника. Вскоре между гугенотами и католиками вновь вспыхнула война — народ Франции, не питавший иллюзий относительно истинных причин происшедшего, иронично назвал ее «Войной любовников».

В Париже Катрин наблюдала за развитием событий с нарастающей печалью, потому что во время войны Наваррец проявил себя как полководец, с которым придется считаться в будущем. Он брал один город за другим; вскоре стало ясно, что он способен выиграть «Войну любовников». Ввиду этого было вдвойне приятно сознавать, что он не отказался от своих безумств. Он так влюбился в юную глупышку, практически подростка, что на пороге победы мог покинуть после битвы, чтобы срочно оказаться рядом с маленькой Фоссо. Это желание пересиливало стремление к победе над армиями французского короля. Он снова и снова упускал шансы, отшвыривал их. Он провозгласил нейтралитет Нерака; католики согласились на это при условии, что Наваррец не вернется туда до окончания военных действий; но Фоссо находилась в Неракском дворце. Когда Генриха охватывало желание встретиться с любовницей, все остальное теряло для него значение. Однажды, когда стало известно, что Наваррец нарушил свое слово и проник во дворец, его обстреляли из пушек. Марго была возмущена глупым поступком мужа, но Наваррец лишь смеялся. Он заявил, что готов заплатить за свою выходку. Он оказался со своей любимой Фоссо и был согласен рискнуть ради этого дворцом. Только отменная выучка руководимых им солдат спасла тогда Нерак.

Это явственно свидетельствовало о том, что Наваррец, будучи смелым и талантливым командиром, оставался рабом своей чувственности. Катрин страстно надеялась, что он сохранит эту слабость; чужие слабости увеличивали ее силу; она с ликованием отмечала, что, не обладай Наваррец этой чертой, война могла бы иметь губительные последствия для короля Франции. Вражда продолжалась почти год и могла продлиться еще, если бы Анжу не предложил использовать его дружбу с зятем для восстановления мира. Анжу по-прежнему был одержим мечтой о французской империи, которую он собирался осуществить с помощью войны во Фландрии. Ему казалось нелепым то, что французы воюют со своими соотечественниками, когда они могут сражаться с иностранцами во славу Франции. Он отправился в Нерак, где Марго встретила его с нежностью, а Наваррец — весьма по-дружески.

Был заключен новый мир, но теперь уже никто не возлагал больших надежд на подобные договоры. Их было слишком много. Они являлись шаткими, ненадежными мостиками, связывающими одну войну с другой.