Читать книгу "Третий Георг - Виктория Холт"

Но от Глостера пришло еще одно письмо. Его жена ждала ребенка, и он надеялся, что это повлияет на короля и он признает их.

Прочитав письмо, Георг бросил его на стол. Придется заставить братьев понять, какая ответственность лежит на них. Он вынужден был принести жертву, и они должны сделать то же.

Семья огорчала Георга. Разочарования обрушивались на него одно за другим. Он помнил, как обожал лорда Бьюта, но был одним из последних, кто понял, какого рода отношения связывали его мать и этого вельможу. Он больше не позволит обманывать себя. Им придется усвоить, что он – король – и принимает решения он. Почему его братьям позволительно наслаждаться этими очаровательными женщинами, а ему – королю – постоянно приходится помнить о своем долге?

Он написал брату, что после рождения ребенка он займется изучением вопроса как о его браке, так и о рождении ребенка.

Это приободрило Глостера, и он ответил королю, что этот вопрос следует изучить немедленно, так как если король не согласится с его браком, то он лично передаст дело в Палату лордов.

Что мог сделать Георг? Он был окружен законами и правилами конституционной монархии. Его власть ограничена, законы могли приниматься помимо его воли. Палата лордов даже без его согласия вполне могла объявить этот брак действительным.

Ничего тут не поделаешь!

И он уступил, признав брак Глостера. Но это еще не означало, что Глостер будет принят при дворе. Георг не станет принимать своего брата, а королева Шарлотта заявила, что не намерена принимать у себя дочь модистки.

Глостер посмеялся над ними, и вместе со своей женой занялся своим любимым делом – отправился в путешествие.

Таким образом Глостеры разъезжали по континенту, а Камберленды наслаждались жизнью у себя дома; ни тем, ни другим не было дела до того, что их не принимали при дворе. В любом случае, этот двор наводил на них скуку. Чего же еще можно было ожидать от двора, во главе которого стояли Георг и Шарлотта?

Георг все больше и больше времени проводил со своей семьей. Он был в восторге от своих детей. Образцовая ферма, игры в крикет, прогулки по деревенским дорогам – такая жизнь ему нравилась.

Но в душе он знал, что не устоит против своих братьев. Он не мог забыть, как все они были близки друг с другом в юные годы.

Придет время, и он примет их, будет любезен с их женами, ведь что бы они ни делали, они оставались его братьями, а он был сентиментальным человеком.

ПОТЕРЯ СЕСТРЫ, КОЛОНИЙ И ГОСУДАРСТВЕННОГО ДЕЯТЕЛЯ

Обремененного семейными проблемами Георга не менее тревожили и государственные дела.

Отношения между его правительством и американскими колониями становились все более напряженными. Ост-Индийская компания переживала трудности, и правительство было вынуждено не только субсидировать, но и предоставить ей монополию на экспорт чая в Америку.

Раньше чай, доставлявшийся этой компанией в Англию, облагался налогом в размере один шиллинг за фунт чая. Чай, поступавший в американские колонии облагался значительно меньшим налогом, чем в Англии, всего три пенса вместо шиллинга, но это означало, что колонисты получали свой чай за полцены, вдвое дешевле, чем англичане.

Но дело было в том, что американцы вообще отказывались платить налоги и не хотели, чтобы ими управляла метрополия. Они утверждали, что Англия нарушала их права, и некоторые члены британского парламента соглашались с ними в этом, особенно лорд Чатем.

Нависла опасность, но ни король, ни лорд Норт не смогли вовремя разглядеть ее. Их все больше и больше затягивало в этот омут и окажись они немного дальновиднее, многих неприятностей удалось бы избежать.

То, что колонисты находились в боевом расположении духа, стало очевидным, когда группа молодых людей, переодетых в индейцев-могавков, взяла на абордаж судно, принадлежащее Ост-Индийской компании, которое перевозило партию чая на сумму восемнадцать тысяч фунтов стерлингов, и сбросила этот чай в Бостонской гавани.

Это явилось сигналом к началу беспорядков по всем американским колониям.

Георг и лорд Норт, обсудив этот вопрос, пришли к выводу, что в данной ситуации нужна твердая рука. Не может быть и речи о каких-то примирительных шагах. Именно такие шаги, допущенные в прошлом и привели к тому, что происходит теперь.

В правительстве поднялась буря протеста. Чарлз Джеймс Фокс использовал все свое красноречие, чтобы помешать лорду Норту.

Появился укутанный в теплые одежды Чатем, чтобы заявить протест.

– Пусть метрополия ведет себя как любящая мать по отношению к своему любимому чаду, простит ему ошибки юности и еще раз заключит его в свои объятия, – произнес он.

Норт злился на бессмысленное поведение оппозиции. А правительство столкнулось с серьезной альтернативой: то ли предоставить колонии независимость в надежде, что она по-прежнему будет верна британской короне, то ли силой оружия заставить ее остаться в подчинении метрополии.

Норт и король склонялись к силовому решению, и было решено для усмирения колонистов послать генерал-лейтенанта Томаса Гейджа. Гейдж заявил королю, что колонисты покажутся львами, если они сами будут овечками, но если Англия поведет себя решительно, то колонисты станут кроткими как овечки.

Этот ложный посыл не подтвердился на практике, но было уже слишком поздно, и Георг вскоре писал Норту:

«Третий жребий брошен, и колонии должны или покориться, или они восторжествуют. Я не хотел бы прибегать к более жестким мерам, но мы не должны отступать».

Жребий был действительно брошен, а Георг – близок к тому, чтобы совершить ту стратегическую ошибку, о которой будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.

А вскоре произошла еще одна трагедия.

В своей ссылке в Селле Каролина-Матильда постепенно привыкла к тихой жизни и не испытывала особых неудобств. Для нее стало большим облегчением освободиться от датского двора и не видеть Кристиана, своего мужа, который внушал ей такое отвращение, и теперь, кажется, почти совсем сошел с ума. Единственное, о чем она жалела, были ее дети, по которым она действительно тосковала.

Тем не менее она время от времени получала вести о них и пыталась не терять бодрости духа.

Вспомнив прежние дни, когда в юности они увлекались любительскими театральными постановками, Каролина-Матильда договорилась об устройстве театра при замке, и вскоре ее замысел был реализован. Она собрала небольшую труппу актеров, и вместе они разыгрывали пьесы, в которых сама Каролина-Матильда играла ведущие роли. Она рассказывала им о своем детстве, о том, как вся ее семья увлекалась театром и как лорд Бьют, – который был ей почти отцом, ибо она никогда не знала своего родного отца, родившись после его смерти – проявил незаурядные способности в постановке спектаклей, в игре на сцене и, фактически, во всем, что было связано с театром.