Читать книгу "Восемь правил эффективности. Умнее, быстрее, лучше - Чарлз Дахигг"

Казалось, креативные возможности природы зависели от некоего периодического возмущения – например падения дерева или шторма, – которое временно нарушало естественную среду. Однако возмущение не могло быть слишком маленьким или слишком большим; оно должно было быть строго определенной интенсивности. «Средние возмущения – вот что имело решающее значение», – сказал мне Коннелл. В биологии это называется гипотезой умеренных нарушений[294], согласно которой «местное разнообразие достигает максимума при не слишком частых и не слишком редких нарушениях экосистемы»[295]. Существуют и другие теории видового богатства, однако гипотеза умеренных нарушений считается одной из основ современной биологии[296].

«Идея заключается в том, что каждый ареал изначально колонизирован множеством видов, однако с течением времени один или несколько из них, как правило, берут верх над остальными», – пояснил Стив Паламби, директор морской станции Стэнфордского университета в Монтерее, штат Калифорния. Это называется «конкурентным исключением». В отсутствие нарушений окружающей среды сильные виды доминируют. При интенсивных и частых нарушениях выживают самые выносливые. И только умеренные нарушения позволяют процветать многим видам одновременно.

Человеческая креативность, конечно, отличается от биологического разнообразия. Приравнивать упавшее дерево в австралийском тропическом лесу к изменению в менеджменте «Disney», разумеется, не совсем корректно. Тем не менее это интересная аналогия, ибо она подразумевает следующее: иногда сильные идеи вытесняют конкурентов настолько основательно, что альтернативам просто не остается места. А потому лучший способ стимулировать креативность – произвести небольшие пертурбации, которые откроют доступ свету.

«Итак, я стала режиссером. Изменения были практически неуловимы и в то же время очень реальны, – сказала мне Дженнифер Ли. – Когда вы работаете над сценарием, вы знаете, что фильму нужно то-то и то-то, но это только ваше мнение. Один голос. У других людей тоже есть свое видение, свои предложения. Ваша задача – объединить все эти идеи в единое целое. Режиссер – это совсем другое. Он руководит, он главный. Став режиссером, я поняла, что должна еще внимательнее прислушиваться к тому, что говорят остальные, ведь теперь это моя работа. И, как ни странно, я начала замечать вещи, на которые раньше не обращала внимания».

Одни аниматоры, например, призывали вставить в конец фильма снежную бурю, как метафору смятения, царившего в душе персонажей. Другие настаивали на том, что развязка должна быть совершенно неожиданной, и любых предзнаменований следует избегать. В качестве сценариста Ли рассматривала эти предложения как средства; став режиссером, она поняла, что люди требовали ясности, общего направления с тем, чтобы каждая деталь, каждый выбор – от погоды на экране до решений, что скрыть, а что показать, – отражали основную идею.

Через несколько месяцев после назначения Ли вторым режиссером Кристен Андерсон-Лопес прислала ей письмо. Уже год, как они переписывались почти каждый день. Вечерами женщины разговаривали по телефону, а днем обменивались посланиями. С повышением Ли их дружба не закончилась, но немного видоизменилась.

В тот день Кристен должна была сопровождать второй класс, в котором училась ее дочка, в музей естественной истории. Сидя в школьном автобусе, она достала из сумки телефон и написала Ли письмо.

«Вчера я ходила к своему терапевту, – напечатала Кристен. Они обсудили разные точки зрения на финал „Холодного сердца“ и поговорили о назначении Ли вторым режиссером. – Я болтала о динамике, политике, власти и всей прочей ерунде в этом духе. И тут она спросила меня: „Зачем вы это делаете?“».

«В общем, если откинуть деньги и самолюбие, все сводится к одному: просто-напросто есть вещи, которыми мне ужасно хочется поделиться, – продолжила Кристен. – Я хочу рассказать людям о том, что я узнала, испытала, пережила. Вдруг им поможет мой опыт? Взять хотя бы наше „Холодное сердце“. Что ты, Бобби и я ДОЛЖНЫ сказать в этом фильме? Лично для меня это история о том, как важно быть самим собой. Какие бы роли ни навязывали нам обстоятельства, над которыми мы не властны, они убивают наше я».

Сама Ли была идеальным тому примером. Ли пришла в «Disney» сразу после окончания киношколы, не имея за плечами ничего, кроме маленькой дочки, развода и студенческих кредитов. Прошло совсем немного времени, и она стала сценаристом в одной из самых больших студий в мире. А теперь она – первая женщина-режиссер в истории «Disney». Кристен и Бобби тоже принадлежали к числу людей, победивших обстоятельства. Много лет они трудились не покладая рук. Им говорили, что надеяться прокормить себя сочинением песен – смешно. Но они никого не слушали: они написали великолепные мюзиклы и сегодня живут той жизнью, о которой всегда мечтали.

Чтобы «заработать» финал «Холодного сердца», сказала Кристен, они должны найти способ передать зрителям веру в свои возможности.

– Что это для тебя? – напечатала Кристен.

Ли ответила через 23 минуты. В Лос-Анджелесе было 7 часов утра.

«Обожаю твоего терапевта, – написала она, – и тебя тоже». У каждого из членов команды было свое видение фильма. Участники «сценарного треста» замкнулись на собственном представлении о концовке. Увязать эти идеи вместе не получится, чувствовала Ли.

Тем не менее у «Холодного сердца» мог быть только один финал. Кто-то должен был сделать выбор. Правильное решение, написала Ли, в том, что «страх нас губит, любовь нас исцеляет. На протяжении всего фильма Анна познает, что такое истинная любовь; все просто». В конце, «когда она видит свою сестру на фьордах, она завершает свой путь высшим актом истинной любви: она жертвует своими потребностями ради другого человека. ЛЮБОВЬ сильнее СТРАХА. Выбирайте любовь».

Став режиссером, Ли была вынуждена по-другому взглянуть на вещи – и этой небольшой встряски оказалось достаточно, чтобы она поняла, что нужно фильму, и чтобы все остальные с ней согласились.