Читать книгу "Ideal жертвы - Анна и Сергей Литвиновы"

Внимательно оглядел меня всю и задумчиво произнес:

– Я тебя, наверно, теперь в Баден-Баден пошлю – внести в новый имидж последние штрихи.

– И в Милан – приодеться, – быстро добавила я. (По поводу изумительного шопинга на улице Монте Наполеоне меня просветила опытная насчет шмоток Катюха). – И еще в Вену, на бал – знаешь, как я теперь вальс танцую?

Ожидала, признаться, что отец возмутится и выдаст что-нибудь вроде: «Ты, доченька, не зарывайся!» – однако тот покорно произнес:

– Конечно, конечно – ты теперь сама выбирай, куда хочешь поехать...

А мачеха стрельнула в меня завистливым, но и одновременно уважительным взглядом.

...Потом мы вместе ужинали, и я (насмотревшись, как ведут себя дамочки в столовой «Ариадны») постоянно хихикала, перебивала, сыпала сплетнями и анекдотами. Веди я себя так с мамой и бабушкой – мигом бы оборвали, начали бы бухтеть про развязное поведение. Отец же наоборот: поглядывал на меня даже с гордостью. А после ужина предложил:

– Слушай, Бэла! Чего тебе на ночь глядя в свое Люблино тащиться? Оставайся-ка у нас ночевать!

И я, прежде панически боявшаяся новых мест вкупе с роскошными интерьерами, светски улыбнулась:

– Да с удовольствием!

И уверенно, будто к себе домой, проследовала в шикарно обставленную гостевую спальню. И спала куда крепче и спокойнее, чем в своей жесткой и узкой кровати. И пробудилась в великолепном настроении.

Утро в шикарном поселке было не сравнимо с началом дня у нас в Люблине. Дома-то я всегда просыпаюсь от того, что соседи сверху орать начинают – есть у них традиция обязательно выяснять отношения с первыми петухами. И лифт грохочет – он у нас не в закутке, как в современных домах, а прямо возле квартир. А самый ужас, когда автовладельцы своих железных коней брались прогревать под нашими окнами, выхлопные газы шли прямиком в квартиру.

Здесь же меня разбудило пение птиц. И шепот ветра, играющего верхушками сосен. И пьянящий запах хорошего кофе, уже заполонивший дом...

Конечно, это все не мое, и сегодня вечером я уеду – чтобы завтра снова проснуться в своей жалкой квартирке, но до чего же приятно хотя бы раз в жизни пробудиться в огромной, с четырехметровыми потолками комнате. И опустить ноги не на приобретенный с последней получки соломенный коврик, а на нежнейший, пушистый палас.

...И хотя мама с бабушкой меня дружно настраивали (с самого рождения, а уж сейчас, когда на горизонте отец появился, особенно), что надеяться нужно только на себя, а на чужое богатство рот разевать негоже, мне все равно было немного грустно. Потому что я ведь ничем не хуже маленького Макара – такой же своему отцу родной ребенок. Только трехлетний малыш принимает всю эту роскошь как должное, а я ей пользуюсь всего-то сутки и то в виде исключения... Одна радость: после пребывания в «Ариадне» меня комфорт хотя бы не шокирует. И джакузи включила с полпинка, и мокрые полотенца швырнула на пол ванной уверенно, и сенсорный выключатель меня не смутил.

Да и ближайшая перспектива, обещанная отцом, была вполне радужной: кто же откажется поехать на отдых в Баден-Баден, в Милан на шопинг, а в Вену – на бал? Конечно, все эти поездки всего лишь малая толика от папаниных миллионов, и бриллианты, которыми он одаривает свою красотку-жену, наверно, стоят куда дороже, но для меня, скромной воспитательницы, и такой подарок сгодится. А там, может, папуля и еще на что расщедрится – у меня в голове уже бродили мысли про круиз в норвежских фьордах летом и горнолыжный курорт зимой.

– Барские подачки, – пренебрежительно сказала бы бабуля.

Но я не гордая (гордые в детских садиках не работают), я отказываться не буду. А уж если папаня меня и в своем завещании упомянет – вовсе канкан спляшу. Хотя нет, не канкан, конечно. Пусть я и весьма постройнела, но его все равно с моими габаритами не станцуешь. А вот вальсирую я теперь, спасибо доктору Старцеву, вполне достойно.

Ах, Старцев, Старцев... Такой галантный, умный, тонкий, серьезный, понимающий. И я, дурочка, верила, что действительно ему нравлюсь. А он, оказывается, просто старый альфонс – или кто-то еще более опасный, не зря же его арестовали?.. Да и Костя хорош: предпочел вместо меня какую-то пустышку Лилю... Одна надежда, что он и ее скоро бросит – променяет на еще более молодую, нахальную, стройную.

Все: забыть, уничтожить, затоптать. Не существует больше для меня человека по фамилии Старцев. И Кости – тоже не было и нет. Хотя урок, преподанный ими (тот самый первый урок любви, о котором говорила Катюха), я, конечно, запомню надолго...

...Чтоб не растравлять себя грустными мыслями, я быстренько оделась и поспешила к завтраку. Было уже десять утра, и отец давно отбыл в офис. Отправилась в очередной косметический салон и мачеха, маленький Макар находился в садике – под началом моих коллег. А меня, вот забавно, в это время обхаживали их слуги...

Симпатичная горничная подала завтрак, молодой шофер заглянул в столовую и сообщил, что машина подана, и я смогу ею воспользоваться в любое удобное время. Пока я смаковала восхитительный, такого ни в одном магазине не купишь (по крайней мере, в тех, где я бываю), кофе, позвонил отец. Поинтересовался, хорошо ли я выспалась, и предложил домой не спешить: «У тебя же все равно отпуск, да, Бэлочка?»

– Могу остаться и приготовить обед, – ухмыльнулась я в телефонную трубку.

– Нет уж, предоставь это повару, – мгновенно откликнулся папаня. – Но почему бы тебе, например, не сходить на пляж? Купаться еще, конечно, рано, но хотя бы свежим воздухом подышишь. А поплавать, кстати, можно у нас в бассейне, попроси прислугу, чтобы тебе хамам и сауну включили.

«Эк лебезит, – пронеслось в голове, – явно чувствует себя виноватым за историю с „Ариадной“...

Какая-нибудь хитрая бестия вроде нашей санаторной инструкторши Лили, конечно, не преминула бы отцовской слабиной воспользоваться – вытребовать у него, помимо Милана с Веной, еще как минимум круиз вокруг Австралии – но я, взлелеянная мамой и бабушкой, своими гордыми, но бедными родичами, скромно ответила:

– Да нет, пап, спасибо. Мне все эти бассейны и в «Ариадне» надоели.

Может, он мне на своей яхте прокатиться предложит?

Однако яхту в мои неумелые руки отец отдавать не стал. Вместо этого сказал:

– Ну, тогда хоть на квадроцикле проедься...

«Ты с ума сошел!» – едва не вырвалось у прежней Бэлы. Той Бэлы, что безумно боялась скорости, да и ответственности тоже: вдруг во что-нибудь врежусь? Разобью дорогую игрушку?

Но теперь вместо нее был новый человек. Который бесшабашно ответил:

– О, это мысль!

– Ну, и чудненько, – заспешил отец (похоже, время, выделенное в его расписании на разговор с дочерью, уже истекло). – Только из гаража сама не выезжай, попроси шофера.

И в трубке запищали гудки.

Уже через десять минут я триумфально вырулила из ворот отцовской виллы на огромном, неповоротливом квадроцикле. Хоть вид старалась принять самый уверенный и непринужденный, страшно мне было безумно. Никакой ведь склонности к технике, и за рулем никогда не сидела, даже на детском автодроме ни разу не ездила.