Читать книгу "Девять жизней черной кошки - Лариса Соболева"

Следователь: «Сколько раз звонили?»

Женщина: «Кажется, три. Да-да, три».

Следователь: «Кто походил к телефону?»

Женщина: «У нас второй телефон в спальне. Первый и второй раз сняла трубку я, а третий раз муж».

Следователь: «Вам что-нибудь говорили?»

Женщина: «Нет, молчали».

Следователь: «А с мужем разговаривали?»

Женщина: «Он что-то говорил, но не помню, что… Возмутился. Потом сказал, что это хулиганы, и выдернул шнур».

– Надеюсь, голос своей жены ты узнал? – спросил Андрей.

Науменко молчал, однако стал серым, выступивший на его лбу пот был красноречивее признаний.

Бубулин внезапно поднялся, подошел к Киру и с презрением сказал:

– Если б можно было вызвать тебя на дуэль, я бы с удовольствием… Подонок! Ведь это тебя ждала Лариса, просила меня уйти, потому что через час должен был прийти ты. Андрей, я вспомнил фразу Ларисы. Только сейчас вспомнил. Когда я был у нее, она сказала: «Кириешки казались сладкими, а оказались ядовитыми. Ничего, через час я со всем разберусь». В прошлом году она называла Кириешкой Науменко. Я не обратил внимания на ее слова, потому что состояние Ларисы меня беспокоило больше, чем ее слова, она вообще вела себя в тот день странно.

Науменко вскочил, но Бубулин взял его за плечо и властно посадил на стул. Кир разом обмяк, словно из него вылетел дух, стал жалким и слабым.

– Ну, вот и все, – вздохнул Андрей. – Скажи, почему ты ее убил?

– Я ее не убивал, – промямлил Науменко, повесив голову.

– И Аллу убил ты, – добивал его Андрей.

– Что? Как? Алла убита? Где, когда? – загалдели гости. Злодей найден, и на него теперь можно обрушить негодование, ведь в результате нападений на Черкесова они тоже порядком пострадали.

– Убита, – подтвердил Андрей. – Кир убил ее. Он испугался после ночного звонка Аллы, что она сдаст его, и убил.

– И Аллу я не убивал, – едва вымолвил Кир. – Не знаю, кто ее убил. Я приехал к ней… а она уже была…

– Ладно, лично мне остальное неинтересно, – махнул рукой Андрей и выпил. – Финита ля комедия, господа, вы свободны. Ребята! Заходите.

Вошли двое крепких парней, охранявшие вход в банкетный зал, за ними следователь. На руки Науменко надели наручники, повели под конвоем к выходу. В зале остались Андрей, Назар, Гриша, Черкесов и следователь. Виктор Васильевич уселся на стул.

– Ну, ребята, спасибо, – сказал он. – Правда, в деле еще много неясностей, но все остальное уже в процессе следствия выяснится. Кстати, трупа Аллы нет.

– Только не говорите, что труп встал и ушел, – насторожился Назар. – Я в такие легенды не верю.

– И никто не верит, – вздохнул Валерий Васильевич. – Квартира так и оставалась открытой, но трупа не было. Из улик, подтверждающих, что произошло кровопролитие, мы нашли только следы крови на ковре и в ванной комнате. Образцы в лаборатории.

– Допросите Науменко, – подсказал Андрей. – Он наверняка знает, где труп. Днем труп не вынесешь, только ночью. Они же нечто подобное и собирались сделать, когда устроили нападение на Черкесова в квартире Аллы.

– Еще раз спасибо, – сказал следователь, попрощался и ушел.

– Столько вкусной еды осталось… – посетовал Гриша. – Я возьму для Лизы и Веронички?

– Бери, куркуль, – хихикнул Назар. – Андрюха, смотри, отобьет он у тебя Лизу.

– Болтун, – буркнул Гриша, сгребая с тарелок все, что осталось нетронутым. – Ребята, а что-то Васьки давно не слышно. Он хоть жив? Где он? Ого, когда только успел налакаться…

Черкесов спал в кресле. Его подхватили под руки Назар и Андрей.

– Что такое? – пробормотал сонно Черкесов. – Прошу не кантовать. Я в норме. Где сволочь? Я ему хочу заехать в глаз. И в рожу. И в…

– Василий Романович, ты нажрался как свинья, – сказал Назар.

– Свинью не оскорбляй, – произнес Андрей, надевая на Черкесова дубленку и шапку. – Слушайте, а нас ведь с этим трупом в гостиницу не пустят…

– Где убийца? Где он? И кто он? – разорялся очнувшийся Черкесов.

– Слышь, Андрюха, – закатился от смеха Назар, – а он так и не знает, кто его…

Глава 19

Слесарь из магазина напротив помог Черкесову открыть дверь. Со смешанным чувством Василий Романович переступил порог своего дома, показавшегося чужим, незнакомым. И в то же время это его дом, где ему предстоит жить дальше. Жить и помнить. Помнить Ларису, перипетии, которые произошли с ним, друзей-предателей. Он не чувствовал удовлетворения, когда наконец узнал имя негодяя, покушавшегося на его жизнь, убившего жену и Аллу. Он не знал причин, побудивших Науменко пойти на такой шаг, – мотивы выясняет следствие. Впрочем, для Черкесова все это казалось неважным. Не заглядывал он и в будущее, так как боялся встретиться с пустотой, которая приводит к апатии, а затем частенько к пьянству. Не ощущал прилива сил, с помощью которых можно преодолеть разочарование. Он вообще не понимал, ради чего теперь жить и к чему стремиться.

Черкесов замер у входа в гостиную и рассматривал ее взглядом постороннего человека, случайно попавшего в респектабельный дом. Его несколько удивило, что в доме тепло. Это неплохо, потому что холодный дом дополнительно вносит в душу ощущение неустроенности и одиночества. А Василий Романович каждым нервом испытывал одиночество. Раньше ничего подобного он не ощущал, но сейчас, войдя в собственный пустой дом, понял, как одинок и что никому не нужен. Это угнетало, потому что жить с одиночеством он не умел.

Кто-то убрал диван, на котором лежала мертвая Лариса, из-за чего гостиная выглядела неуютной. И ковра, на котором стоял диван, не было.

Кстати, кто же теперь будет заботиться о доме? Надо бы снова позвать домработницу Наталью Петровну? Хоть тетка Наташка станет появляться здесь, а то Василий Романович ничего не умеет, не знает, с какой стороны подходить к пылесосу. Ведь кто-то же должен заботиться о нем… Вот! Заботы ему теперь не видать, а Лариска, черт бы ее побрал, заботилась и о нем, и о доме.

Черкесов прошел к креслу, тяжело опустился в него, но не расслабился, а сгорбился, сунув руки между коленей. Фермеры сегодня спешно распростились с ним, отдали остаток денег и документы, которые забрали из сейфа, и укатили к себе в деревню. Он не успел даже толком их поблагодарить, стоял долго возле гостиницы и смотрел в сторону, куда они уехали. Уехали, а его оставили. Идти ему было некуда, кроме как домой. И вот он дома. А в нем тихо и пусто…

Вдруг Черкесов услышал, что открылась входная дверь, и от неожиданности вздрогнул, напрягся. Он еще не освободился полностью от страха, что его хотят убить, и страх с новой силой сковал Василия Романовича. В гостиную вошли… дети. Его дети – девочка четырнадцати лет и мальчик двенадцати. Они уставились на отца, хлопали потрясенными глазенками.