Читать книгу "Государева охота - Елена Арсеньева"

За те несколько месяцев, которые Алекс пробыл в России, онузнал о ней больше, чем за всю предшествующую жизнь. Ну, это понятно! Раньшепородившая его страна была неким туманным призраком, а теперь обрела вполнереальный облик. Не сказать, что она вызвала в нем горячую любовь, умиление иливосторг, хотя поразила его красотой. Ничего подобного этим дремлющим, спокойнымпросторам не видел Алекс ни в Польше, ни в любимой им Англии, ни во Франции, нив Германии, ни в ненавистной Испании. Однако непрестанное ощущение некоегопотустороннего величия преследовало его не только лишь при взгляде нанеобъятные, неописуемо прекрасные ландшафты.

Этого он не сказал Кейту. Не потому лишь, что тот все равноне понял бы. Просто именно сейчас вдруг явилось Апексу осознание: самогосударство, сама держава российская напоминала ему зачарованную деву из полузабытых,слышанных лишь в раннем детстве, но вдруг вспомнившихся сказаний. Лежит она,всеми заброшенная, забытая, покинутая, пораженная смертельным недугом, вкровище и гноище, лежит, обреченная на медленное умирание, но вот появляетсябогатырь, который пронзает мечом коросту, окружившую тело девы, — и онавосстает оттуда живая, здоровая, исполненная неописуемой красоты и силы.

Еще в детские годы самым поразительным в этой сказкеказалось Алексу вот что: богатырь совсем не хотел исцелить девицу. Он намеревалсяубить ее. Ведь некто вещий предсказал ему жениться на замарашке, которая лежитв кровище и гноище в каком-то Богом забытом месте, и он положил грех на душувзять, но избавиться от жуткой судьбы. Вот и ударил полумертвую уродку мечом —чтобы через несколько лет встретиться с ней, красавицей, полюбить, взять в жены— и постигнуть, что от судьбы не уйдешь, не убежишь, не спрячешься, неизбегнешь ее, и вещих строк в книге Рода не дано переписать никому. Ты хочешьпринести вред — но приносишь благо. Ты хочешь спасти — но губишь. Ты хочешьспастись сам — но гибнешь, потому с первого по последний вздох движет тобоюнекая вышняя, неумолимая сила, и тебе лишь мнится, что твои мысли, чувства,желания что-то значат. На самом же деле они не значат ровно ничего. Или стольничтожно мало, что их вообще не стоит принимать в расчет.

Алекс давно сделался фаталистом в душе, но фатализм егоотносился лишь к человеческой, личной, частной судьбе, а сейчас он вдругзадумался: подчинены ли судьбы государств такой же фаталистическойнеизбежности, начертана ли в той же книге Рода — в другой главе —неопровержимая, неискоренимая судьба державы по имени Россия? Кейт, он сам, те,кто послал их сюда, кто поддерживает Кейта в России, — что за рольопределена им? Предначертано ли им сделаться некоей совокупной вышней силою,воплощением того самого богатыря, который, желая принести вред девке-богатырке,принес ей благо, — или им суждено всего лишь сделаться стаей зловонныхмух, кружащихся над больным, страдающим телом страны, усугубляя ее муки истрадания, мня при этом, что каждый вздох, каждый стон России обусловлен ихзамыслами и деяниями... их жужжанием и кружением?

Алекс неотрывно смотрел на огонь, однако едва ли замечал,что пламя угасает и давно пора подбросить дров в камин. Перед ним велась непричудливая игра света и теней — перед ним представали лица тех людей, которыхон успел встретить за время своей жизни в России. Многих он действительноувидел впервые, но о многих был наслышан, к встрече с ними подготовлен, снабженвсеми необходимыми сведениями, которые следовало иметь. Он создал в своемвоображении довольно четкие образы их и намеревался при встречах с нимируководствоваться заранее выработанной линией поведения, чтобы успешнеесодействовать задачам своим и целям тех, кто направил его в Россию, однако вочередной раз убедился, что не только российская действительность со всехсторон выпирает из прокрустова ложа предварительных замыслов и представлений,так же как выпирают из них «великие преобразования» Петра Первого. Нипочем не желаливмещаться в эти рамки и русские люди.

Прежде всего тот, чья смерть была целью жизни Алекса. Преждевсего — русский император.

Этот мальчик, который, чудилось, был рожден лишь для того,чтобы причинять страдания себе и другим...

Он стал причиною смерти матери. Он усугубил ненависть народак своему великому и чудовищному деду. Мало было Петру Первому грубоперелопатить, перевернуть, истерзать веками сложившееся, устоявшеесяпредставление соотечественников о жизни — и заслужить этим страшную славу Антихриста.Ненависть к собственной жестокости он усугубил тем немилосердием, которым былоокрашено его обращение с собственным внуком. Сыном убитого им сына...

В глазах всего русского народа юный Петр был истинныйнаследник престола, а между тем права этого наследника всячески попирались,причем публично и откровенно. Дед не любил его — потому что в нем струиласькровь отвратительных ему Лопухиных, сделавшихся для преобразователя воплощениемвсей той старой России, которую он ненавидел люто, исправлению которой и борьбес которой он посвятил жизнь. Во имя этого он перекроил вековые законыпрестолонаследия и возвел на престол немку, которую волею своею объявилцарицей, при живой-то жене, ей и детям своим хотел он передать наследие русскихвластителей, своих предков, а того, кто имел истинные права на трон, держал взабвении, пытался совсем устранить от власти.

Алекс знал об этом давно и не собирался упрекать прежнегоимператора за его игры с престолонаследием. Государь имеет право на любой ход,на то он государь. Однако лишь в России ему стали понятны главные причиныненависти Петра к внуку и желания любой ценой удержать его подальше отпрестола. Преобразователь был слишком умен и отлично знал человеческую природу.Он понимал, что внук его не забудет судьбу своего родителя, и, когда вырастет,именно то станет мило и дорого его душе, за что претерпел царевич Алексей:московская, патриархальная российская старина. Новые же, насильственнонасаждаемые порядки сделаются ему ненавистны.

Так оно и произошло. Именно в этом и коренилась глубокаялюбовь народа к мальчику-императору — он был таким, какие были раньше.

Все склонности юного Петра были настоящие, прежние, русские.И прежде всего — отвращение к морю и Петербургу. Дед страстно любил море, завелфлот, хотел и весь народ насильно заставить полюбить море, но русские морябоялись, не доверяли ему, видели в нем нечто чуждое и опасное. Недаром русскиевообще называли все, что было за пределами их земель, странами заморскими, хотябы речь шла о государствах, расположенных на сухопутной границе. Все старанияПетра Первого сделать Россию морской державой истощали, губили народ, и оттогобыли ему отвратительны. А юный государь моря не терпел и не намеревался идти последам деда своего. Он невзлюбил и новую столицу, нелепо построенную наболотах, в чухонской земле, исповедующей лютеранскую веру, — он полюбилМоскву православную, с ее сорока сороками колоколов и золоченых церковныхмаковок, с ее благостной тишью да гладью. При нем Москва снова должна быласделаться средоточием русской жизни, как встарь, как велось со временнезапамятных.