Читать книгу "Банка для пауков - Виктор Галданов"

Когда он увидел, кто находится в машине, ожидая его, он понял, что он уже мертв.

— Гия, друг мой, родной ты мой, — молил он, — я клянусь вам, что не причастен к этому. Я и сам был введен в заблуждение. Я клянусь вам!..

Гия не отвечал. Он даже не повернул головы в его сторону.

Мошэ попытался снова, его голос задрожал и слабел:

— Мы вместе работали столько лет! Вспомни, ты же был на свадьбе у моей дочки. Вспомни!

— Я помню, — сказал Гия, все еще не поворачивая головы.

Джип свернул на заброшенную тропинку. Машина остановилась на полянке между двумя невысокими кирпичными будками. Поодаль дымила свалка. Один из боевиков открыл дверь со своей стороны и вышел, достав оружие из кармана. Второй приказал:

— Выходи!

Мошэ схватился за пиджак Гии:

— Пожалуйста, выслушай меня!

Гия повернулся и взглянул на старого друга семьи Марагулия, к которому и сам еще недавно испытывал почтение, смешанное с завистью. Его лицо было мрачным.

— Послушай, Мошэ, — сказал он с иронией, — ну что ты так переживаешь? Мы же воры, мы должны относиться к жизни философски. Ну что такое эта жизнь, что ты так за нее цепляешься? Как говорил один мой друг-хлебопек, «жизнь — это короткая прогулка перед вечным сном». Клянусь, мне за тебя перед ребятами неудобно. Они скажут, Гия, а когда к тебе безносая придет, ты тоже так плакать будешь? Нет, отвечу я, ведь я же вор, а вору смерти бояться нечего, он и на том свете у черта сковородку слямзит, а смолу продаст… — говоря так, Гия отводил Моисея Лазаревича все дальше и дальше от машины и все ближе и ближе к дымящейся свалке. — Пришло твое время, Мошэ. И я против тебя ничего не имею, просто Мирзушка тебя подставил, и кровь мамы Рены и ее племянников, и ребят оказалась на твоих руках.

— Это не я, это Сандро… — устало пробормотал Моисей Лазаревич.

— А, и его хочешь с собой прихватить? Одному скучно? — Гия вынул из кармана мобильный телефон и одним пальцем набрал номер. — Игорек, — сказал он, — Как там люди Мошэ поживают? Да? Перегрелись, теперь охлаждаются? Слышишь, Моше говорит, что ему будет одиноко без Сандро… Ты понял. Да? Только ты Сандро скажи: пускай не обижается на старика Гию…

17 апреля. Мотель «Солнечный» 12:33

Когда зазвонил телефон, Булгахтер переглянулся с Эсмирой и подозрительно посмотрел на трубку. Та звонила так неистово, словно внутри нее сидел чертик, рвавшийся на волю.

Наконец Рантик осторожно взял трубку и, раскрыв ее, поднес к уху.

— Привет, дружбан! — хриплый, звонкий и веселый голос Тиграна Мурадяна заполнил ухо. — Че трубку не берешь? Пьянствуешь с утра или трахаешься? Как поживает подруга суровых будней — ее еще климакс не хватил? Ну, целуй ее за меня. Сам знаешь, в какое место… Ну разумеется, в лобик! Если она его, разумеется, побрила. А-ха-ха!

— Как твои дела, Мурадик? — ласково спросил Булгахтер, старательно нагоняя на себя веселое настроение, а в голос нагнетая теплоту и приветливость.

— А я тащусь, словно клоп по пачке дусту! — балагурил Мурадик. — И не понимаю я вас, тех, кто на воле. Что это вам там, блин, не живется? И мочите друг друга, мочите, жрете друг дружку поедом! Ну ладно бы за дело — нет же, за баб, за какие-то там тряпки бэушные! Клянусь, слушай, тюрьма в этом отношении гораздо более спокойное место. Тут мочат только в редких случаях. Кого надо — того и замочат, а кого не надо — те живут себе спокойно. Слушай, я вот о чем, тут я послал к тебе одного человечка, он скоро должен будет к тебе подойти. Ты его встреть, чайком напои, маляву прочитай. В каком ты номере? В сто шестнадцатом? А на каком этаже? На первом, значит? А Эсмирка там будет? Как зачем? А затем, что у него есть одно соображение по дамской части. Короче, у него в Бейруте брат живет. Почти что родной. И у него там кабаре организуется. Будет обслуживать тамошних армян, ну, и с прицелом на эмираты. Короче, контингент нужен. Птичек примерно 15–20. За каждую платит по 5 штук зеленью… Что значит — много? В нормальный гарем к какому-нибудь средне-забулдыжному шейху нашу среднюю Марфушеньку-душеньку можно и за сотку косарей продать. Это здесь она на фиг никому не нужна, а на Востоке знаешь как ценят загадочную русскую душу?..

В дверь номера постучали, Эсмира пошла открывать. Рантик продолжал говорить, и вдруг с удивлением заметил, что супруга задом пятится из прихожей, а в комнату следом за ней входит Тигран Мурадян собственной персоной, держа трубку возле уха. По пятам за ним вошли двое плотных спортивного вида брюнетов с одинаково скошенными, переломанными в боях носами. Это были братья Арутюн и Саркис Аракеляны, одни из лучших боевиков бригады, державшей основные торговые центры города.

— А! Разыграл, разыграл! — расхохотался Тигран, указывая на изумленное лицо своего бухгалтера.

Братья Аракелян молчаливыми атлантами подперли дверь и стены, а Мурадик расцеловался с Рантиком и его женой и присел в кресло. Он рассказал, что его выпустили в отпуск на десять дней за хорошее поведение. Лицо его было бледным, но его невысокое плотное тело было столь же сильно, как и прежде. И его темные глаза имели тот же взгляд, глубоко прячущий его истинные мысли.

— И как же это вы, ребята, допустили, что братва друг друга перестреляла, переложила, перевзрывала?

— Ой, это какой-то ужас! Кошмар! — заголосила Эсмира. — Что я тут пережила, ты себе не представляешь! И каждый день, каждый день — то одного пристрелили, то другого взорвали, то на этот дом налет, то там поджог! Слушай, я Рантику говорю, давай уедем к нам в Ленинакан, там хоть считается зона военных действий, но гораздо спокойнее, чем в этом сумасшедшем городе.

— Вот! — Тигран воздел указательный палец к потолку. — Слушайся свою жену, Рантик, она у тебя мудрая женщина.

— Мурадик, что-нибудь выпьешь с дороги? — спросила Эсмира и обратилась к громилам: — Ребята, и вы тоже садитесь, что стоите, как бедные родственники? Мы же все одна семья.

— Ничего, постоят, они на работе, — прикрикнул Тигран, и Саркис, который собирался уже сесть на диван, вновь угрюмо выпрямился и облокотился о дверной косяк.

— Почему я к тебе пришел. Рантик? — задал вопрос Тигран, и сам же себе ответил. — Потому что ты — моя правая рука. В этой комнате бьется сердце моей бригады. Сердце гонит кровь венам, а финансы — кровь любой организации. Выпей кровь — и любое живое существо умрет. Поэтому все на свете так ненавидят вампиров.

Он посмотрел на Рантика долгим, внимательным и мудрым взглядом и сердце Булгахтера екнуло.

— Скажи, как по-твоему, сколько у меня на сегодняшний денег? — осведомился Тигран.

— Ты задаешь очень странные вопросы… — засмеялся Рантик. — У тебя много денег. Очень много. Хотя такие темы обсуждать в присутствии посторонних…

— Эти мальчики для меня не посторонние. Они за меня любого порвут, — уточнил Тигран. — Итак, сколько же у меня денег.