Читать книгу "Исповедь чекиста. Тайная война спецслужб СССР и США - Фёдор Жорин"

В среде офицеров считалось хорошим тоном уметь отдать начальнику положенный ему долг, но нисколько не ронять при нем своего достоинства. Точное и, самое главное, обоюдное исполнение дисциплинарных требований никогда не ставит в неловкое положение офицера. И даже наоборот, неоправданная снисходительность начальника претила хорошему офицеру, понимавшему, что таким образом он ставится в унизительное положение человека, получающего поблажку.

За служебные провинности и упущения офицер не должен был подвергаться другим наказаниям, кроме тех, которые точно определены законом. Всякое же обращение старшего, носящее оскорбительный характер, особенно в присутствии других лиц — товарищей, подчиненных — или в обществе, рассматривалось как бестактность начальника, как подрыв офицерского авторитета.

Сохранился давно забытый, в свое время довольно популярный рассказ об одном командире, любившем злоупотреблять крепкими словами.

Этот начальник, бывавший в боях, знаток военного дела, имел, как передает современник, «один минус — страшную вспыльчивость, соответственную его отходчивости и добросердию, а вместе с этим и поразительную склонность сдабривать свои в перерывах сказанные замечания „крепкими словами”». В этом отношении он вполне разделял мнение Гоголевского Городничего, как известно, проводившего на практике ту мысль, что «слово не вредит». На первом же учении офицерство было несколько сконфужено и удивлено обилием «вычурных» выражений, когда командир оставался чем-либо недовольным. Но командиры поговорили о всем услышанном только между собой, предположив, что начальник был настроен исключительно. Однако второе, третье и дальнейшие учения сопровождались подобными случаями. Офицерам пришлось обратиться к вышестоящему начальнику. Тот в свою очередь вызвал «виновника». На обращенные к последнему слова о необходимости сдерживать себя, старый воин откровенно доложил:

— Ваше превосходительство, по долгу службы я обязан делать все для лучшего разъяснения солдатам их обязанностей, а «так» они гораздо скорее усваивают все, что от них требуется.

— Солдат бранить не стоит — это одно. Но ведь Вы относите свои словеса перед строем, а также вне его — и к солдатам, и к офицерам, — возразил ему начальник.

— Знаю, что нехорошо! Да что поделаешь: привычка — вторая натура. Я рад бы перестать, а только себе дороже стоит.

В конце концов этому офицеру пришлось выйти в отставку.

В Минском полку один недалекий офицер, неправильно истолковавший внимательное и радушное внимание к нему командира полка за обедом, встретив полковника на следующий день у себя в роте, фамильярно заговорил с ним. Полковник строго посмотрел на капитана и, твердо его оборвав, сказал вполголоса, чтобы не слыхали рядовые:

— Потрудитесь, капитан, обратиться к своим делам и не занимайте меня назойливой беседой. Вы забываетесь, что находитесь на службе.

Такой урок дал знать капитану разницу между службой и обществом, между ротой и офицерской столовой.

Жизнь русского офицера довольно полно отображена в литературных произведениях. И примечательного, что ни в одном из классических произведений вы не встретите сочувствие автора к уродливым явлениям офицерского быта, возводившимися гатчинцами в законы поведения офицера.

Истинные традиции русского офицерства состоят и святой преданности отчизне, в бескорыстном исполнении долга, дисциплинированности, инициативе и твердости, в братской любви к подчиненным и заботе о них в духе теснейшего товарищества между всеми, кто составляет офицерский корпус. Нельзя не вспомнить в заключение прекрасных слов Толстого, сказанных им об одном из защитников Севастополя и определяющих облик настоящего командира: «Много ему надо было пройти моральных страданий, чтобы сделаться тем спокойным, терпеливым человеком в труде и опасности, какими мы привыкли видеть русскою офицера».

В боевых традициях этих мужественных людей, витязей России, советские офицеры почерпнут немало сил для борьбы за честь и свободу Отчизны.

Облик советского офицера

Офицер Красной армии — так именовался советский офицер в звании от младшего лейтенанта до полковника. Слово «офицер», принятое во всех армиях мира для обозначения среднего, старшего командования узаконено ныне и в наших войсках. Но и раньше, несмотря на отсутствие этого названия в официальном лексиконе Красной армии, его можно встретить во многих документах после Октября.

Известно, что еще 24 ноября 1918 года по всей России был проведен день «красного офицера». Ленин говорил тогда: «Только красные офицеры будут иметь среди солдат авторитет и сумеют упрочить в нашей армии социализм».

После Великой Октябрьской социалистической революции старая армия перестала существовать. В сражениях с врагами молодой Советской Республики в боях с немцами рождалась новая армия — Красная.

Советская власть широко привлекала на службу в Красную армию бывших царских офицеров. Так, к 1 января 1919 года только по центральным губерниям были приняты в ряды Советских войск 22 тыс. офицеров и генералов. Многие офицеры честно и самоотверженно дрались под знаменами революции. Советский народ чтит имена генерала Брусилова, Новицкого и других. В грозные годы гражданской войны они отдали Красной армии все свои силы и знания.

В первые же дни революции партия большевиков бросила клич: «Помни, коммунист, ты, который должен быть командиром, ты совершаешь преступление перед революцией, если не приложишь усилий к тому, чтобы стать красным офицером».

Первый массовый выпуск из командных школ Красной армии состоялся 18 сентября 1918 года. Это было большое событие в жизни молодой Советской Республики, наглядно показавшее, что Советская власть с успехом строит свои собственные вооруженные силы.

Старейшим военным училищем в Советском Союзе является училище имени Верховного Совета РСФСР. Оно возникло в первые месяцы гражданской войны. На фотографии, хранящейся в музее Красной армии, изображен В.И. Ленин, выступающий перед выпускниками этого училища.

В трудные минуты, когда стране грозила опасность на каком-либо из многочисленных фронтов, курсанты, отложив на время учебники, брали оружие, шли в бой с врагом и после победы возвращались в Кремль, чтобы закончить курс военных наук.

В буржуазно-помещичьей России двери кадетских корпусов, юнкерских училищ и военных академий были наглухо захлопнуты перед пролетариями и трудящимися крестьянами. Офицерский корпус и особенно генералитет состояли из представителей дворянства и буржуазии, среди русских генералов в 1912 году насчитывалось более 87 % дворян, а остальные генералы были выходцами из буржуазного класса или выходцами из духовенства.

Многие генералы принадлежали к титулованным фамилиям, были князьями, баронами, графами. Военная профессия в этих семьях переходила из поколения в поколение. Например, род баронов Врангелей, отпрыски которого служили в армиях Дании, Швеции, Германии, Австрии, России насчитывал 7 фельдмаршалов, 7 адмиралов и 30 генералов, не считая последнего Врангеля, «кровавого барона», бесславно закончившего свою военную карьеру под ударами Советских войск в 1920 году в Крыму. Князья Волконские имели в своем роду 7 генералов и десятки офицеров.