Читать книгу "Трибуле - Мишель Зевако"

– Хотя? Заканчивайте, мессир… Клянусь Святой Девой, я готов на всё, чтобы вырвать в моем королевстве зародыши бунта и безбожия, занесенные к нам…

– В таком случае, сир, есть еще один человек, которого вы сегодня же вечером должны отправить спать в Консьержери или Бастилии… Его зовут Рабле.

– Рабле! Этот достойный доктор, книги которого так меня забавляют!

– Он самый, сир. Но о нем я поговорю с вами позднее, если ваше величество позволит. Я тружусь во имя Церкви, сир… А это значит, что я тружусь и во благо королей, которые без Церкви мало бы что из себя представляли.

– Вы говорите как человек духовного звания.

– Сир, – поклонился Лойола, – я говорю как человек, убежденный учением и опытом. Королевская власть не опирается ни на что стабильное, если она перестает опираться на авторитет Церкви… Но я перехожу к тому вопросу, с которым я хотел к вам обратиться… Сир, я хотел бы получить пропуск или документ «Пропустить!», чтобы я мог в любой час и неограниченное количество раз посещать нашего узника в Консьержери…

– Нашего! – воскликнул король с досадой; он к тому же злился на урок, только что преподанный ему жестоким монахом. – Скажите уж лучше: вашего пленника…

– Сир! – сказал Лойола с заметной угрозой в голосе. – Вижу, мы плохо понимаем друг друга. Тогда дайте приказ отпустить Доле, и все будет сказано…

– Э! Клянусь Господом! Я отпущу его, если таково будет мое доброе желание! Эти книги… А точно ли, что это он их напечатал?.. Я знаю Доле! Это – неукротимый разум, и если бы он печатал запретные книги, которые у него нашли, он бы заявил об этом!

Если бы в этот момент Лойола хоть на мгновение поколебался, все было бы разрешено, а именно: Франциск I освободил бы Доле. Монах понял, что разум короля взбунтовался.

– Сир! – сказал он медленно, – клянусь, что проклятые книги напечатаны Доле. Надо ли ехать в Рим и доказывать, что святое слово посланника папы равноценно слову порочного иерарха? Будет ли святой Петр подвергнут невероятному оскорблению, что его авторитет будет низведен до такой степени!..

Франциск I, вздрогнув, опустил голову.

Война с папством означала войну с императором Карлом Пятым, с Испанией, Италией, Австрией, со всей Европой, выступившей против него.

– Я верю вам, месье, – ответил он. – Но меня убеждают только ваши слова… Итак, что вы от меня требуете?

– Разрешение посещать нашего узника, – сказал непреклонный Лойола.

– Зачем вам эти визиты?

– Чтобы обратить этого несчастного. Подумайте, сир, о блистательной победе, каковую одержит Церковь, а следовательно, и королевская власть, если печатник отречется от своего неверия, если публично признает себя виновным, если, наконец, умрет, приняв духовную помощь наших священников! Это же будет великолепный результат, сир!

– Но добьетесь ли вы такого результата? Доле упрям…

– Я отвечаю за успех, сир! Особенно, если коменданту Консьержери будет дан приказ в точности исполнять мои предписания.

– Подведем итог. Вы хотите иметь все полномочия, чтобы пытать Доле? Ладно, согласен! Я дам необходимые указания Монклару.

– Сир, зачем знать третьим лицам о том, что я намерен предпринять? Я подготовил распоряжение, на котором вашему величеству надо только поставить свою подпись и печать.

Лойола протянул королю бумагу следующего содержания:

«Приказываю бальи Консьержери, коменданту дворцовых тюрем пропускать предъявителя настоящего документа, предоставлять ему возможность свидания с тем из заключенных, кого он выберет, и подчиняться всем его распоряжениям».

Франциск поставил свою подпись и приложил личную печать, предназначенную для удостоверения подлинности самых секретных документов.

Лойола схватил драгоценную бумагу, поблагодарил короля с тем милым изяществом, которое он выказывал всегда, когда был доволен, и поспешил к выходу из Лувра.

Лойола расположился в жалкой лачуге, находившейся в глубине тупика, называвшегося Зловонная Нора.

Тупик этот выходил на улицу Юшет, которая одним концом упиралась в улочку Дез-Этюд, а другим выходила на набережную Глорьет, на левом берегу малого рукава Сены.

Тем самым Лойола был полностью скрыт от посторонних глаз и в то же время находился в центре своих операций, близ Лувра, собора Богоматери, Шатле.

Зловонная Нора состояла из дюжины грязных домишек, населенных матросами, грузчиками и бедным девицами, которые по вечерам выходили прогуливаться мимо лавок моста Сен-Мишель в надежде привлечь внимание какого-нибудь гвардейца или студента.

В самом последнем из этих домишек, в глубине тупика, и устроил свою резиденцию Лойола.

XLV. Удивление мэтра Грегуара

Через несколько дней после визита Лойолы в Лувр, около половины пятого, то есть в тот час, когда в корчме «Девиньер» начинали зажигать лампы, два завсегдатая этого злачного местечка молчаливо попивали медовуху, сидя за столом, расположенным недалеко от жаровни.

Это были Фанфар и Кокардэр. Оба бандита были сумрачными и время от времени по очереди тяжело вздыхали. Такие вздохи, хотя и не сопровождали интересную беседу, были очень красноречивыми.

Тяжелые вздохи сопровождались пламенными взглядами, которыми меланхоличные выпивохи окидывали пулярок, насаженных рядком на вертел и медленно вращавшихся над горячим пламенем.

Уже несколько дней им стало просто невозможно жить. То ли горожане стали осторожнее, то ли дозоры удвоили бдительность, но оба наших плута оказались на голодном пайке. Более того, какие-то странные подвижки происходили возле Двора чудес. Не раз видели офицеров, которые, казалось, решали какие-то стратегические проблемы. На соседних улочках не раз появлялся даже сам главный прево.

Идя верхом на каменной тумбе, украшавшей с одной стороны дверь, Ландри, сын мадам Грегуар, нашел развлечение в расспросах прохожих, не обращая никакого внимания на многочисленные тумаки, оскорблявшие достоинство месье Грегуара.

– Гляди-ка, – вдруг крикнул парнишка, – вон идут брат Тибо и брат Любен! Наверняка возвращаются от Мари Колотушки! Здравствуйте, брат Тибо! Добрый день, брат Любен! Как? Неужели не зайдете? Вдохните только аромат жаворонков в кастрюле! Входите, братья, входите!

Звонкая оплеуха прервала болтовню парня. Затрещину собственной рукой нанес мэтр Грегуар, которому совсем не нужен был визит монахов, скверных плательщиков, но больших любителей отменно поесть и напиться.

Ландри свалился с тумбы коновязи, издавая жалобные завывания и одновременно выкрикивая во все горло, чтобы еще больше разозлить папашу:

– Входите, братья! У нас есть кролики, совсем свежая утрешняя кулебяка, пулярки, каких вы никогда не видели…

Грегуар хотел дотянуться до парня, чтобы заткнуть ему рот… Но увы! Было уже слишком поздно. Брат Тибо и брат Любен при одном упоминании о кролике навострили уши. При упоминании о кулебяке они умильно переглянулись. А напоминание о пулярке заставило их облизнуться. И сразу же после этого они приблизились к корчме и вошли туда достойно и торжественно, благословив выпивох.