Читать книгу "Костры Фламандии - Богдан Сушинский"

– У вас много старинных книг.

– Среди них – два манускрипта на французском и немецком языках, посвященных ордену тамплиеров. Если вас интересует именно это.

– В любом случае они не могут не заинтересовать меня. Хотя бы потому, что один из подобных манускриптов находится в библиотеке моего покойного отца.

– Даже так?! – судя по всему, де Бельфор достаточно ревниво относился к ценности своей библиотеки, которая, среди прочего, определялась еще и редкостью пребывающих там изданий.

– Говорят, когда-то он принадлежал Великому магистру ордена Жаку де Моле.

– Вам что-нибудь конкретное известно об этом достойном рыцаре? Как он жил, как погиб…

– Если вы пытаетесь вспомнить, на какой именно площади Парижа его сожгли, – молвила Диана, – то моей памяти окажется достаточно, чтобы убедить вас, что костер был разведен на одном из островков посреди Сены.

– Многие потомки тамплиеров, не говоря уже о прочих парижанах, забыли даже об этом.

– Это не делает им чести, – молвила графиня.

– В то время как ваша память делает честь вам, юная графиня.

– Ну, «юная» – это скорее комплимент. Вам известно, что мой род был тесно связан с орденом.

– Известно, моя юная, известно.

– Поэтому отцу, как и деду, прадеду по материнской линии, не были безразличны всякие там слухи и легенды, распространяемые относительно ордена и его сокровищ после гнусного суда инквизиции, устроенного королем Филиппом IV, нагло пытавшимся завладеть казной тамплиеров.

– Мне тоже кое-что известно обо всем этом. Однако я давно дал себе слово никогда не возвращаться к событиям, хоть как-либо связанным с «бедными рыцарями Христовыми».

– О, вы даже помните, как их называли. Кара-Батыр!

– Я здесь, графиня, – появился на пороге слуга.

– Кажется, в моей карете есть бутылка красного гасконского вина.

– Уже держу ее в руке.

– Так потрудитесь еще и раздобыть бокалы.

Кара-Батыр сам наполнил их вином. Диана подняла свой бокал и, улыбаясь, взглянула на графа.

– Признайтесь, доблестный рыцарь де Бельфор, сколько лет назад вы в последний раз пили здесь вино наедине с молодой прекрасной дамой?

Рука графа задрожала так, что казалось, вино вот-вот выплеснется на стол.

– Вы даже не представляете себе, как давно это было, – едва проговорил де Бельфор. И на глазах его Диана увидела крупные слезинки.

– Ну-ну, возьмите себя в руки, доблестный рыцарь де Бельфор.

– Вы обращаетесь ко мне так, как всегда обращалась…

– Мадам Коле. Знаю.

– Вам известно о моих отношениях с мадам Коле?

– Причем не таких уж и давних.

– Что было, то было, – не без скрытой гордости произнес де Бельфор.

– Однако мы не будем вспоминать о ней. Тем более что мадам Коле почему-то предпочитает не наведываться к вам.

– Почему-то, – с загадочной грустью улыбнулся граф.

– Рыцарь де Бельфор, вы говорили, что Бог знает, когда в последний раз вы проводили время в обществе столь молодой дамы. – Голос Дианы стал тихим, почти нежным. – А я, признаться, впервые нахожусь в обществе столь, как бы это поделикатнее сказать… столь почтенного кавалера.

– И каково впечатление?

Графиня игриво пощелкала кончиком языка

– Признаюсь, что в этом тоже есть что-то пикантное.

Она пододвинула свое кресло поближе к креслу графа и вновь уселась в него, положив ногу на ногу.

Граф отрешенно кивал головой, покорно принимая ее странное и грустное для него признание.

– Не волнуйтесь, я не стану устраивать истерику, если вам вдруг захочется прикоснуться ко мне.

– Да?! Вы так щедры и снисходительны? – Старик взглянул на графиню с таким благоговением, словно перед ним предстала Дева Мария.

– В таких отношениях тоже есть своя романтика.

«Не стану, не стану», – мысленно убеждала Диана уже саму себя. И все же, когда костлявая, синеватая рука старца приблизилась к ее колену, Диана сжалась, словно в предчувствии страшного удара и, закрыв глаза, еле удержалась от крика ужаса, ощутив, как нечто дрожащее и холодное медленно поползло под ее платьем.

– Не увлекайтесь, рыцарь де Бельфор, не увлекайтесь, – нашла в себе девушка мужество кокетливо улыбнуться. Однако зубы ее стучали так, будто она полураздетой оказалась посреди заснеженного поля. – Подумайте же обо мне!

Уловив тот миг, когда старик заколебался, Диана как можно вежливее извлекла его руку из-под платья, вставила в нее бокал и чокнулась с ним.

– Я навещу вас еще и завтра, если вы не против. А пока – к делу. Мой отец почти всю жизнь пытал себя одной странной загадкой. Или легендой – как вам будет угодно. Он знал, что перед казнью, с помощью одного из подкупленных охранников, Великий магистр Жак де Моле… Вас не пугает, что я опять возвращаюсь к делам ордена?

– Я нахожусь в таком возрасте, когда меня уже ничто не пугает.

– Ответ, достойный рыцаря де Бельфора. Так вот, Великий магистр де Моле сумел передать записку юному графу Гишару де Боже…

– Не исключено, не исключено, – задумчиво и как-то отрешенно произнес граф.

– В ней магистр сообщал юноше, что сокровища ордена спрятаны в могиле его дяди, Великого магистра Гийома де Боже, расположенной, как известно, в самом замке Тампль.

– Каким же образом вы узнали об этой записке? – старик сделал несколько больших глотков вина, поставил бокал на стол и вновь уставился на графиню. – Кто сообщил вам о ней?

– Я ведь уже сказала, что о записке знал мой отец, который, в свою очередь, услышал о ней от деда. И вообще, разве это имеет какое-то значение?

– Когда речь идет об ордене тамплиеров, об этом проклятии моего рода, имеет значение все, решительно все, – вполголоса проговорил старик, оглядываясь на дверь. И Диана могла поклясться, что сделал он это в испуге.

– Не кажется ли вам, что вы слишком взволнованы, рыцарь де Бельфор?

– К большим сокровищам, моя юная, всегда тянется один след – кровавый. И дорогу к ним устилают трупами. Поэтому мой вам совет, дитя мое: держитесь подальше от них. Во имя собственного спасения, подальше…

– Неожиданный совет.

– Почему вы считаете его неожиданным? – все еще с тревогой в глазах поинтересовался де Бельфор.

– Вам ли, в вашем возрасте, предаваться такому испугу, какой вы только выразили?

– Не стоит топтаться по моему самолюбию, графиня, – попытался граф придать своему лицу выражение некоей суровости.

– Прошу прощения, граф, но вы сами принудили меня к этому.