Читать книгу "После тебя - Джоджо Мойес"

Твой отец весил 9 фунтов 2 унции. Я негодовала, что он такой большой, поскольку мне обещали чудесного маленького ребеночка! Он был капризным младенцем и не давал мне ни минуты покоя. Но когда он улыбался… Ох! Старушки специально переходили через дорогу, чтобы ущипнуть его за щечку (он этого, естественно, терпеть не мог).

Я села рядом с Лили. Она перелистнула две страницы, и я снова увидела Уилла. В ярко-синей форме ученика частной школы и бейсболке, он сердито смотрел в объектив камеры. Надпись внизу гласила:

Уилл так ненавидел свою школьную бейсболку, что спрятал ее в собачьей корзинке. Вторую утопил в пруду. На третий раз отцу пришлось пригрозить лишить его карманных денег, но Уилл все компенсировал, торгуя открытками с фотографиями футболистов. Даже в школе его не смогли заставить носить форменную бейсболку. Насколько я помню, Уилла до тринадцати лет каждую неделю оставляли за это после уроков.

Лили провела пальцем по лицу на фото:

– В детстве я была похожа на него.

– Ну, он как-никак твой папа.

Она слабо улыбнулась и перевернула страницу.

– Посмотри! Посмотри, какое фото!

На следующем снимке он широко улыбался в объектив. Такая же фотография с горнолыжного курорта стояла у него в спальне, когда мы познакомились. Я бросила взгляд на его красивое лицо, и меня захлестнуло привычной волной печали. Но тут Лили неожиданно расхохоталась:

– Посмотри! Нет, ты только посмотри на эти!

На одной – Уилл, с заляпанным грязью лицом, после игры в регби, на другой – одетый в костюм дьявола, прыгает со стога сена. Пранкер. Улыбающийся и очень человечный. Я вспомнила текст, напечатанный на листе бумаги, который Марк вручил мне, когда я пропустила встречу, посвященную идеализации: Очень важно не делать из усопших святых. Невозможно идти вперед, находясь в тени святого.

Как жаль, что ты не видела своего папу до несчастного случая! Он был ужасно амбициозным и профессиональным, да, но я хорошо помню и те моменты, когда он со смехом падал со стула, или танцевал с собакой, или возвращался домой весь в синяках после очередного дурацкого приключения. Однажды он ткнул сестре прямо в лицо бисквит с шерри и взбитыми сливками (фото справа) только потому, что она утверждала, будто он не посмеет, и мне хотелось на него рассердиться, поскольку я убила на готовку уйму времени, но на Уилла невозможно было долго сердиться.

Да, действительно невозможно. Лили посмотрела все фотографии, снабженные комментариями миссис Трейнор. И этот новый Уилл не был похож на ту торжественную фотографию в газетном некрологе, рассказывающем грустную историю судебных слушаний. Нет, перед нами был мужчина, а его образ – трехмерным и очень живым. Но всякий раз, как я бросала взгляд на очередную фотографию, у меня в горле вставал комок, который я с трудом сглатывала.

Неожиданно из альбома выскользнула открытка. Я подняла ее с пола. Короткое послание из двух строчек.

– Она хочет приехать с тобой повидаться. – (Лили не отрывала глаз от альбома.) – Ну, что скажешь, Лили? Ты готова?

Лили, казалось, меня не слышала.

– Я так не думаю, – наконец проронила она. – То есть это, конечно, очень мило, но…

Настроение сразу испортилось. Она закрыла альбом, аккуратно отложила его в сторону и снова повернулась к телевизору. А несколько минут спустя, ни слова не говоря, притулилась ко мне и положила голову мне на плечо.

Вечером, когда Лили пошла спать, я отправила Натану имейл.

Прости. Но я не могу принять предложение. Это длинная история. У меня сейчас живет дочь Уилла, и очень много чего происходит, и я не могу подхватиться и вот так ее бросить. Попробую все коротенько объяснить…

Письмо я закончила словами:

Спасибо, что думаешь обо мне.

Потом я отправила имейл мистеру Гупнику, в котором, поблагодарив его за предложение, сообщила, что в связи с изменившимися обстоятельствами, к сожалению, не могу принять его предложение. Мне хотелось написать больше, но внутренности словно кто-то связал узлом, выкачав остатки сил из кончиков пальцев.

Я подождала ответа примерно час или около того, но тщетно. Когда я вернулась в пустую гостиную выключить свет, альбома там уже не было.

Глава 23

– Ну-ну… Кого я вижу? Неужели работницу года?

Я положила пластиковый пакет с униформой и париком на барную стойку. Время завтрака, все столики в «Шемроке и кловере» были заняты. Какой-то упитанный бизнесмен лет сорока, чья поникшая голова и зажатый в пухлых ладонях стакан явно говорили о том, что он начал закладывать за воротник уже с утра, поднял на меня пустые глаза. Вера сердито подметала пол в дальнем конце бара, отодвигая столы и ноги сидевших посетителей с таким сосредоточенным видом, будто гонялась за мышью.

На мне была синяя рубашка наподобие мужской, поскольку я решила, что мужской стиль одежды придаст мне уверенности, и я машинально отметила, что рубашка Ричарда точно такого же оттенка.

– Ричард, мне бы хотелось поговорить с вами насчет того, что произошло на прошлой неделе.

Аэропорт оказался наполовину заполнен пассажирами, уезжающими на Банковские каникулы[27], то есть было меньше, чем обычно, деловых костюмов и море плачущих малышей. Новый баннер за кассой обещал «Отличный старт для вашего путешествия! Кофе, круассан и алкогольный напиток!». Ричард расхаживал по бару. Сосредоточенно сдвинув брови, он ставил на поднос чашки со свежим кофе и выкладывал завернутые в пластик батончики гранолы.

– Можете не трудиться. Униформа чистая?

Он потянулся за моим пакетом и вытащил зеленое платье. Придирчиво изучил платье в люминесцентном свете, скорчив такую гримасу, будто его заранее натаскали на поиск мерзких пятен. Странно, что он еще не обнюхал его.

– Естественно, чистая.

– Форма должна быть в таком виде, чтобы ее мог надеть новый работник.

– Она побывала в стирке не далее как вчера, – огрызнулась я.

Внезапно я обнаружила, что в зале звучит обновленная версия кельтских народных мелодий. Меньше арфы, больший акцент на флейту.

– Хорошо. Нам надо подписать кое-какие бумаги. Пойду принесу их из кабинета. Подпишите прямо здесь. Ну и на этом, пожалуй, все.

– А нельзя ли закончить с делами в более… укромном месте?

Ричард Персиваль даже не удосужился на меня посмотреть.

– Боюсь, это невозможно. Я очень занят. У меня еще масса дел и только один помощник на сегодняшний день. – Он энергично протиснулся мимо меня, громко считая вслух оставшиеся пакетики с жареными креветками, висевшими над чистыми стаканами. – Шесть… семь… Вера, не могла бы ты обслужить вон того джентльмена?