Читать книгу "Большие девочки не плачут - Франческа Клементис"

Марина исчерпала свой запас банальностей. Она стиснула руку Терезы и пробормотала что-то неотчетливое и утешительное. Тереза шутливо отмахнулась от нее.

— Спасибо, и все такое, но сегодня день Эммы. Я, во всяком случае, жива.

Они подняли бокалы за Эмму, желая ей покоя и достоинства на том свете, а потом вернулись к семье, которая проявляла нетерпение. День выдался дорогим. Кончилось дело тем, что Марина отдала свою кредитную карточку старшему бармену, чтобы тот снял с нее приличную сумму.

Разговор не клеился, пока алкоголь не снял общее напряжение. Гейл первой узнала самую печальную правду. Раздумывая, что бы сказать более существенное, она заговорила о последней поездке Эммы домой.

— Вы, во всяком случае, смогли провести с ней какое-то время незадолго перед тем, как она умерла. Для вас это, наверное, большое утешение.

Джек и Руби озадаченно переглянулись.

— Не знаю, о чем вы. Мы ее не видели э-э-э… лет пять. Она всегда присылала нам разные вещи, подарки, статьи. Мы, правда, ничего в этом не понимали, но она никогда не навещала нас. Мы, видите ли, много ниже ее.

Остальные члены семьи что-то пробормотали в знак согласия. Очевидно, в уютном семейном кругу эту тему не раз с недовольством обсуждали.

Обдумывая этот факт, Гейл, Марина и Тереза сидели молча. Перед ними возник вопрос, на который они никогда не найдут ответа: где Эмма провела те недели, когда, как она утверждала, находилась дома и с удовольствием смотрела по телевизору «Маленький домик в прерии». Но где бы они ни была, она, наверное, только и делала, что ела, ибо прибавила весьма существенно. Наведя справки в журналах, они также узнали, что в это время она не выполняла никакую работу. Несколько раз не успевала сдать работу в срок, и ее запросто вычеркнули из мира свободных художников, где в силу конкуренции ненадежность нетерпима.

Они сидели и вспоминали о том, что она говорила в тот последний вечер, когда явилась на собрание ТФБП. Они так и не поняли, что с ней. Наверное, это была ее последняя попытка получить помощь. Или поддержку. Или хоть что-то еще. Но что бы ей ни было нужно от своих подруг, они трагическим образом подвели ее. От этого проклятья им никогда не уйти, и они немного обиделись на Эмму за то, что она оставила им в завещание вечную вину.

Письма она не оставила. Это было знаком полного и крайнего отчаяния. Ей нечего было сказать. Она совершенно отделяла себя от жизни и всего, что связывало ее с нею. Просто она приняла решение перестать быть. У нее не было намерения связывать концы. Ее занимал только один конец. Ее собственный.

Дэвид Сэндхерст прочитал о самоубийстве Эммы в газете, когда летел 3 января над Атлантикой в самолете. Глупая корова, подумал он. Ему хотелось пожалеть ее, почувствовать себя человеком, но он не мог. Осталась только жалость к самому себе. И он изливал ее ведрами.

По крайней мере меня в этом винить не будут, размышлял он. Оксиметабулин она не принимала. Да ей это и не было нужно. Она оказалась настолько безумной, что ее организм мог сам производить вещества, управляющие мозгом. И никто об этом не узнает. Прежде чем выехать из страны, он стер все данные, имеющие отношение к эксперименту.

Всегда оставалась вероятность, что готовые на шантаж акулы займа попытаются сделать что-нибудь с украденными у него бумагами. Но теперь в этом не было никакого смысла. Его карьера закончилась. Эксперимент был дискредитирован. Что-либо извлечь из этой прискорбной ситуации невозможно.

Ему пришлось работать быстро. Джейн в конце концов вычислила его дома в Новый год. Он впервые встречал новый год один. К этому времени его светская жизнь кончилась. Каждая минута жизни была потрачена на поиски денег, выплату долгов и увиливание от тех, кто пытался получить у него деньги. Пришло время, наступил критический момент. Время для чудес. Ибо это то, что ему теперь нужно.

Через сорок восемь часов те страшные люди должны были явиться за деньгами. Они, правда, не сказали «в противном случае», но именно это и имели в виду. К тому времени его премия должна быть в банке. Должна быть. Альтернативный сценарий он не рассматривал. Спустя пару дней обрушится поток писем и звонков от всех его кредиторов, а вслед за тем быстро последуют судебные распоряжения.

Ему оставалось только ждать. С данными по оксиметабулину ему нечего больше делать. Он сделал все от себя зависящее и надеялся лишь на то, что этих результатов будет достаточно для того, чтобы компания «Перрико» выдала характеристику — «успешное завершение».

Думал ли он тогда, что оставался хоть какой-то шанс, что так и произойдет? Да, думал. Это была его последняя, единственная надежда. Да ведь он родился счастливчиком, не так ли?

И когда зазвонил телефон, он снял трубку, чувствуя нечто вроде оптимизма. Может, это его припозднившаяся удача?

— Мерзавец, — первым делом произнес чей-то голос.

Личность звонившей по голосу определить не удалось. Большинство женщин, которых он знал, обращались к нему так только в том случае, если хотели увидеться с ним. Он попробовал закинуть удочку подальше.

— И вас с Новым годом! Чем могу быть полезен?

Женщина заговорила недовольным голосом.

— Скорее, чем я могу быть полезна? А полезна я могу быть немногим, но ты и этого не заслуживаешь. Тобой недоволен Джефф Перриам. Я чуть не потеряла работу из-за тебя!

Джейн. Ей понадобилось несколько предложений, чтобы сообщить ему, что его карьера закончилась. Вот сука.

— Что случилось?

— А ты как думаешь? Он заставил меня открыть тот файл, который тебя интересовал, и увидел, что ты регулярно заходил на файл, который от тебя специально защитили! Что-то ты мне об этом не говорил.

— Что конкретно ему известно?

Дэвид начал терять самообладание.

— Я тебе сказала. Все! — закричала Джейн. — Он знает, что ты подделал цифры. Он знает, что ты этим занимался из своей квартиры. И ты этого не сможешь отрицать. В настоящий момент его интересует одно: нарушил ли ты закон. Но что бы ни произошло, ты в большой, большой беде. А я рада, черт возьми. И будь здоров. С Новым годом!

И с этими словами она бросила трубку.

Все кончилось. Все. Критический момент миновал. Госпожа Удача нашла кого-то другого. Теперь она будет помогать этому другому строить жизнь, чтобы потом разрушить ее. Премии не будет. Ничего не будет. Выхода нет.

Он быстро оглянулся на прожитые годы, с их надеждами и разочарованиями. У него не много ушло на это времени. С одной стороны, были его долги. С ними ему не совладать, а акулы займа сделали его положение опасным.

С другой стороны, единственное, чем он дорожил из того, что имел, был оксиметабулин. Он по-прежнему был убежден, что разбогатеет на препарате. Когда-нибудь. Где-нибудь. Эти таблетки действуют. Почему этого никто не понимает? Он изобрел нечто такое, что принесет счастье миллионам, а бюрократы вступили в заговор, чтобы помешать ему вывести это лекарство на мировой рынок.