Читать книгу "Воскресший гарнизон - Богдан Сушинский"

— Что вы предлагаете, Софи? — саркастически улыбнулся барон. — Создать для него в лагере иконописную мастерскую?

— Почему в лагере? — не восприняла иронии его вопроса Жер-ницки.

— А то, что мастерскую создать необходимо, сомнений у вас не вызывает?

— Иначе как мы потом объясним миру, что, получив в свое распоряжение судьбу и талант гениального иконописца и скульптора, умудрились столь бездарно распорядиться ими?

По тому, сколь нервно барон начал разливать остатки вина и как задумчиво, забыв о тосте, опустошал свой бокал, Софи поняла, что зерна сомнений в душе его уже начинают пробиваться первыми ростками. Рядом со столиком появился кельнер, ожидавший, что штурмбанфюрер прибегнет к новому заказу, но Вилли так рявкнул на него, что тот испуганно попятился из кабины.

— Предположим, вы меня убедили, обер-лейтенант Жерницки.

— Почему «предположим»? Убедила, и все тут.

— И каковым же видится наше дальнейшее сотрудничество с этим лагерным гением?

— Даже не догадываетесь, что только что вы подсказали название первой послевоенной выставки художника и скульптора Ореста. Причем не только выставки, с которой можно объездить все столицы Европы, но и книги о его творчестве. Возможно, с какими-то вариациями, скажем, «Восхождение лагерного гения» или «Сто лагерных работ гения». Смущает, правда, фамилия его лагерного тюремщика. Кто-кто стал лагерным душителем этого таланта?! Ах, барон Вилли фон Штубер?! Какой позор! Какое пятно на репутации всего рыцарского рода Штуберов! Впрочем, а чего еще можно было ожидать от эсэсовца Штубера?!

Произнося последнюю фразу, Софи уже видела, как одной рукой барон конвульсивно сжимал ножку бокала, а другой — массивную, под старину сработанную вилку.

— Не забывайтесь, Жерницки, — пробормотал он по-немецки. До сих пор они общались на русском. — Я этого не терплю.

Софи спокойно дожевала последний кусок отбивной, аккуратно уложила на тарелку свои нож и вилку и, запивая мясо терпковатым красным вином, спокойно продолжила:

— Вот я и говорю, барон: почему бы нам с пользой для дела не использовать часть вашего родового замка «Штубербурга»? Поместив в один из флигелей спасенного от лагеря художника Ореста, — станут утверждать со временем исследователи творчества этого мастера, — барон фон Штубер не только спас ему жизнь, но и создал все условия для творчества: закупил достаточно полотна и красок, снабдил литературой с репродукциями старинных икон и скульптур, позаботился о мраморных заготовках и скульпторских инструментах. Да к тому же приставил к Оресту искусствоведа, советника, телохранителя и просто заботливую женщину. И все это — в облике некоей Софи Жерницки, уже известной к тому времени в европейских искусствоведческих кругах.

Вилли оставил в покое вилку и бокал, откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, с минуту пребывал в полусонной, романтической неге.

— Вам известно даже о родовом замке Штуберов?

— Почему вы так недооцениваете меня, барон? — вежливо возмутилась Софи, выкладывая из дамской сумочки фотографию, на которой отец Вилли, в парадном мундире отставного генерала, был изображен прислонившимся плечом, голова к голове, к обер-лейтенанту Софи Жерницки.

Двое веселых, почти счастливых людей — под зеленой кроной яблони, когда-то давно посаженной самим Вилли.

— Опасная вы женщина, Софи, — покачал головой Штубер, не в силах оторвать взгляда от фотографии.

— Коварная — так будет точнее. А еще вы хотели признать, что в общем-то мы друг друга стоим. К сожалению, — с трудом изъяла снимок из конвульсивно сжатых пальцев барона, — отец понятия не имел, где вы находитесь и где вас стоит искать. Вы настолько обленились, барон, что даже не находите нужным уведомлять отца о том, что все еще живы. Кстати, чтобы убедить его в вашем существовании, мне пришлось придумывать байку о том, что мы с вами виделись за три дня до моего случайного — исключительно по делам службы — появления в окрестностях «Штубербурга».

— И как отец воспринял вас?

— Сначала настороженно. Затем, как видите, растаял, о внуках размечтался, не забывая при этом флиртовать со мной. Нет-нет, сугубо по-стариковски.

— Сколько же времени вы провели в замке?

— С трудом вырвалась в конце четвертых суток, вызвав этим у барона фон Штубера-старшего искреннюю обиду. Почти весь мой краткосрочный, поощрительный армейский отпуск прошел в этом вот прелестном весеннем саду, — постучала ноготком по снимку, — наш разлюбезный Вилли. Но при этом отец дал слово генерала, что не станет сообщать вам о моем визите. Только что я убедилась, что слово свое генерал держать умеет.

— Мы всего лишь один раз обменялись короткими письмами, считая их проявлением излишнего сентиментализма. Еще дважды я передавал приветы через сослуживцев. Кстати, что касается писем и прочих знаков внимания, то позволю себе заметить, что в этом смысле ваш любимчик-генерал еще ленивее и грубее меня.

— Считайте, что оправдались, — с сугубо женской подковыркой успокоила его Софи. И они одновременно взглянули на часы.

— Вы накормили моих мотоциклистов? — спросил Вилли официанта, доставая кошелек.

— В зале для денщиков, — вежливо склонил тот голову, плотоядно, исподлобья пройдясь взглядом по фигуре Софи. И только теперь, на всплеске ревности, Штубер понял, как ему хочется поскорее раздеть эту женщину, как он истосковался по женской ласке.

19

Какое-то время они сидели в машине молча, и со стороны могло казаться, что оба они бездумно всматриваются в раскачивающиеся спины следовавших впереди мотоциклистов охраны. Штубер вспоминал рассказ Софи о поездке в замок «Штубербург»; отца, оказавшегося на фотографии под цветущей яблоней рядом с Жерницки, и время от времени нервно подергивал головой, мысленно вторя одно и то же: «Это ж надо! Никогда бы не мог предположить, что эта женщина из одесского ресторана «Аркадия» окажется в твоем родовом замке. К тому же в тайне от тебя и в твое отсутствие».

— Да не нервничайте вы так, штурмбанфюрер, — вкрадчиво молвила Софи, приближаясь подбородком к его плечу. — Не собираюсь я претендовать на ваш родовой замок.

— Верю вам на слово, — проворчал Штубер. — Эта ваша идея с флигелем под иконописную мастерскую... В ней что-то есть.

— Чем ближе мы будем к развязке этой войны, тем больше вы будете видеть в ней смысла. Причем, заметьте, это уже не идея, а вполне конкретное предложение.

— Я обдумаю его. Только боюсь, что сам замок вскоре разбомбят: не русские, так западные союзники.

Софи внимательно присмотрелась к его профилю, немного напоминавшему профиль индейского вождя из книги «Следопыт» Фенимора Купера. То, что она собиралась сказать Штуберу, было столь же важным, сколь и рискованным.

— Послушайте, барон, мы с вами можем хотя бы на несколько минут забыть о том, что идет война, что мир поделен на вражеские лагеря, и поговорить так, будто мы уже оказались в послевоенной Европе?