Читать книгу "Траектория чуда - Аркадий Гендер"

Моему взгляду открылось большой зал, низкие арочные своды которого подпирали массивные четырехугольные колонны. Дальний конец зала терялся во мраке, но там явно различались несколько таких же, как первая, железных дверей. Все здесь говорило о крайней степени запустения: масляная краска, когда-то покрывавшая стены, свисала лоскутами, и из-под нее торчала квадратиками крест-накрест дранка. Беленый потолок был весь в плесени и в копоти чьих-то пиротехнических забав. Из-под толстых напластований разнообразного мусора шашечек кафельной плитки, первоначально устилавшей пол, почти не было видно. Всю эту разруху освещала одна-единственная тусклая лампочка, свисавшей на витом проводе с потолка, прямо под которой стояло старое, обтянутое коричневым дермантином кресло с просиженным чуть не до пола сиденьем. На первый взгляд, в зале никого не было, но тут краем глаза слева, за откосом двери, я уловил какое-то шевеление, после чего послышался звук чего-то тяжелого и мягкого, упавшего на пол. Я высунул голову подальше, и увидел странную картину. В левом дальнем углу зала, до того скрытого от меня откосом, стоял стол на железных ножках. На нем, белея пачками каких-то бумаг, лежал распахнутый чемоданчик-дипломат. За столом прямо на грязном полу ко мне ногами лежал человек в шортах, руки его были широко раскинуты в разные стороны. Голова и вся верхняя часть туловища человека была скрыта внушительным холмом его живота, обтянутого гавайской рубашкой. Поперек подошв летних мокасин на ногах лежащего шли надписи «ЕССО», причем на правой ноге — зеленого цвета, а на левой — красного. Но и без этого было ясно, что человек на полу — это Шуляев. А вот щуплую мальчишечью фигуру, утянутую в черную длинную, до колен, ветровку с капюшоном, склонившуюся над бездыханным адвокатом, я не узнавал. Но в любом случае с ее обладателем я вполне мог справиться один. Так вот ты какой, господин Голос, маленький да плюгавенький! Сейчас ты за все ответишь! Не перед судом, не перед Богом и людьми, а передо мной. Как в старину, без свидетелей, один на один! Я перешагнул высокий бетонный приступок в зал, осторожно прикрыл за собой дверь, и крутанул вороток, приводя в действие механизм гермозамка. Вверх, вниз и в стороны разошлись толстые стальные ригели, и с грохотом вошли в бетонных откосы двери, наглухо задраивая ее.

Металлический лязг гулким эхом пронесся по сводпм подвала. Фигура, вздрогнула, разогнулась, и повернулась ко мне. Стало видно, что не только ветровка, а и вся прочая одежда на фигуре была черная: джинсы, обувь, перчатки на руках. В правой руке, так и застывшей в воздухе, фигура сжимала маленький тонкий шприц. Из черного капюшона, обтягивающего голову фигуры, пятном выделялось смертельно бледное лицо с двумя провалами глаз. Нет, оказывается, я знал обладателя этой слишком субтильной для мужчины фигуры, просто это был не мужчина. Это была Люся Зайцева.

Глава 14. Траектория чуда

Понедельник, конец дня

— Здравствуй, дорогой! — растянув по бледному лицу черную черту губ в некое подобие улыбки, сказала Люся, и под сводами подвала ее голос прозвучал вороньим карканьем. — Все-таки этот идиот притащил за собой хвост! Придется немного изменить сценарий.

С этими словами она подбросила шприц в воздух. Какую-то секунду мой взгляд был прикован к тому, как шприц, вращаясь, как пропеллер, парит под потолком и, описывая плавную дугу, падает вниз. Но Люся на лету ловко подхватила его левой рукой, а за то время, что я, как завороженный, наблюдал за полетом шприца, в ее правой руке появился пистолет. Ствол пистолета тускло блеснул вороненой сталью в свете лампочки, и смотрел безжизненным зрачком дула прямо мне в грудь. Все это произошло так стремительно, что я растерялся. К тому же до того в меня никогда не целились из пистолета Нет, я не затрясся от страха, но чувство, что вот на тебя смотрит сама смерть, в любую секунду с пулей могущая вылететь из дула, на какое-то время пересилило желание сделать три шага вперед и вырвать пистолет из рук слабой женщины. Наверное, это совершенно не знакомый мне такой твердый и злой сейчас взгляд Люсиных глаз, рождал в моем подсознаниии твердую уверенность, что если я послушаюсь доводов своего разума, она выстрелит, не колеблясь. Видимо, мои глаза предательски отразили весь накал этой борьбы внутри меня, и это не укрылась от Люси.

— Не советую, Глеб Аркадиевич, делать резких движений, — насмешливо произнесла она. — Я в прошлом офицерская жена, всю жизнь по гарнизонам, и обращаться с такой штукой, как Макаров, будьте уверены, умею. И не льстите себя надеждой, что я забыла передернуть затвор или снять предохранитель. Патрон дослан в патронник, а при взведенном курке, как вы знаете, достаточно самого легкого нажатия на спуск, чтобы произошел выстрел. Так что ручки в гору и шагом марш вон туда, в кресло.

И резким движением дула она продублировала свой приказ. Я помедлил секунду, но ослушаться не решился. Заложив руки за голову, я сделал шаг по направлении к креслу, боковым зрением не выпуская Люсю из вида. Но весь пол в подвале был усыпан битым стеклом, я поскользнулся на нем, взмахнул руками и пытаясь сохранить равновесие, повернулся к Люсе спиной. И в эту секунду что-то кольнуло меня в бедро. Я повернул голову и увидел Люсю почти рядом с собой, причем на меня ее рука направляла теперь не пистолет, а шприц. Ну, уж иголкой ты меня не напугаешь! Я резко повернул корпус влево и обхватил Люсю руками, сомкнув ее в железных объятиях. То есть, мой мозг отдал телу приказ выполнить этот простой набор движений, но мышцы не послушались приказа. Странное оцепенение охватило меня. Так бывает, когда отлежишь во сне руку, и нипочем не заставить пальцы сжаться. Сейчас у меня было ощущение, что я отлежал всего себя. Никаких болевых ощущений, правда, не было, но я весь был словно в параличе. Сознание оставалось абсолютно ясным, но тело категорически отказывалось повиноваться. Люся протянула руку, легонько толкнула меня в грудь, и я бесформенной массой плюхнулся в кресло, задницей провалившись до самого пола и с коленками, задранными выше головы.

— Вот так-то лучше, — усмехнулась Люся. — Правда, тебе достались только остатки хлоразина из шприца, и скоро твои мышцы начнут отходить, но быстро подняться из этого кресла ты не сможешь. В детстве у нас даже игра была такая — кто быстрее встанет с него. Я была рекордсменкой, у меня уходило на это три секунды. Тебе после заморозки понадобится гораздо большее. Так что и не пытайся, я все равно успею выстрелить раньше.

Произнеся это, Люся спокойно присела напротив меня на край стола, положила пистолет рядом, достала сигарету и закурила.

— Тебе надо было сразу бросаться на меня, дорогой, пока я еще не достала пистолет, — сказала она, щурясь от попавшего в глаза дыма, — пока неожиданность была на твоей стороне. Лорик в этой ситуации не сплоховал бы. Он всегда говорил мне, что надо сначала нападать, а потом думать. До сих пор удивляюсь, как этот увалень смог убить его?

Что-то треснуло у меня в голове, и вдруг мне сразу все стало понятно. Мышцы лица, к счастью, не утратили подвижности, и я через силу усмехнулся.

— Так, стало быть, Лорик — отец твоей Аллочки? Он был твоим мужем, но заразил тебя СПИДом? Ты заболела и именно поэтому так похудела, верно? И поэтому ты ушла от него? Только непонятно, почему ты — Зайцева? Ведь твоя фамилия — Виревич, так ведь? Таша — твоя сестра, верно?